— Идите-идите, голубушка, — сказала ей Акулина, заталкивая её в с спальню. — Вы, вон, сколько сил потратили. Колдоство накладывали, мази. Вам отдохнуть надо. А я послежу. Я все равно несколько раз за ночь встаю.
Не найдя аргументов для спора с прислужницей, Анна вернулась к себе в комнату и смогла уснуть крепким сном колдуньи, которая выполнила свой долг.
Утро проникло в комнату колдуньи через окно, осветив пол белым зимним светом. Нижняя половина окна засыпана снегом, зато в верхнеее смотриит чистое голубое небо морозного дня. Потянувшись постели, Анна поднялась и быстро умылась в рукомойнике. А после того, как облачилась в повседневное платье пыльно-голубого цвета с пышной юбкой и теплыми рукавами вышла из комнаты.
Спустившись в обеденную, Анна Тимофеевна обнаружила новоиспеченного гостя за столом, куда более бодрого, чем накануне. Акулина в изумлении стоит рядом, прижимая поднос к груди и таращит на него большие водянистые глаза. А все потому, что уплетает завтрак Михаил Вольдемарович так, что и волк позавидует.
Анна проговорила, подходя к столу:
— Вы бы не торопились так, Михаил Вольдемарович. Не ровен час, поперхнетесь.
— Доброго утра, благодетельница, — расплывшись в широкой улыбке с красивыми ровными зубами, ответил гость, чуть отвлекаясь от трапезы. — Не переживайте за меня. Аппетит у меня хороший, но ем у с умом, хоть и быстро.
— Пусть так, — согласилась она. — Но вы рановато встали. Раны ваши хоть и не смертельные, но очень глубокие и опасные. Некоторые мне пришлось зашить, другие перекрыла мазями. Надо бы подождать, пока затянутся. Тогда и в путь можно.
На что гость только отмахнулся и произнес довольно:
— На мне заживает быстро. Да и некогда рассиживаться. Дела не ждут. Я вам невероятно благодарен. Без вашего участия я бы сейчас не сидел здесь и не вкушал бы эти прекрасные пирожки. Кто ваш повор? Я бы с удовольствием заказывал у него выпечку с мясом.
Анна не сдержала улыбки и ответила:
— Это мой личный повар прямо здесь, на заезжем дворе. Он готовит пироги по старинному рецепту моей семьи.
— Это не пироги, а произведение искусства! — с уверенностью сообщил Михаил Вольдемарович.
Он махом отправил в рот два последних пирожка и, проглотив, будто не жуя, поднялся. В полный рост гость оказался выше Анны на полоторы головы, и ей приходится смотреть на него снизу вверх. С этого ракурса он выглядит особенно эффектным, с широченными плечами, густыми бровями в разлет и красивым мужественным подбродком. Его бы переодеть из тулупа в шубу и получится чистокровный аристократ.
— Я вынужден отправиться по делам. Но я бы хотел навестить вас, скажем, в пятницу, — поправляя рубаху и застегивая тулуп, произнес Михаил Вольдемарович с расстановкой. — Но я не могу забыть вашей доброты и непременно хочу отдать долг за бесценную услугу.
— Да бросте… — смутилась Анна, привыкшая, что её лекарские и, по совместительству, колдовские услуги воспринимаются как должное.
Но молодой мужчина не пожелал слушать отказа.
— Ни в коем случае, — решительно сообщил он. — Вы спасли мне жизнь. А когда красавица спасает вам жизнь, полеженно быть благодарным.
4
Ночной гость так взволновал Анну, что она не сразу заметила — в заезжем доме подозрительно тихо. Лишь, когда гость покинул заезжий дом и Анна стала собирать склянки в короб, она оглядела обеденную и удивилась.
— А остальные где? — поинтересовалась она у Акулины.
— Так выселились все, Анна Тимофеевна, — ответила девушка, собирая тарелки после трапезы ночного гостя. — Ещё заутреню звонили в Петропавловском соборе, так они разом как засобирались, да и выселились вон.
Анна закрыла короб со снадобьями и нахмурилась со словами:
— Странно это, Акулина. Они не объяснили, почему так поспешно сьехали.
Девушка составила посуду на поднос и пожала плечами.
— Да кто ж их знает-то, душенька? Слыхивала только, что жаловались друг дружке на шум несносный. Да все из комнаты нового постояльца. Уж я их успокаивала, пеняла на ветер, будто это он в трубе завывает. Метель какая накануне была. А они ни в какую.
— Надо же. И какого рода шум?
— Да кто ж их знает, душенька? — изумилась Акулина. — У них семь пятниц на неделе. Одни говорят что скребся кто-то, другие твердили — выл кто-то. Третьи сами не поняли, что слыхивали. Да все пустое, Анна Тимофеевна. Метель была, вот и чудилось всякое.
Анна задумчиво потерла подбородок. Прежде у неё постояльцы разом не сбегали. То ли печку перекладывать, чтобы так не завывало в трубе, то ли и впрямь постоялец стонал слишком сильно. С другой стороны, раны у него были серьезные, мог и правда стонать. Хотя она ничего не слышала.
— Может и чудилось, — заключила она в итоге.
— Ну эт ничего, Анна Тимофеевна, — с уверенностью проговорила Акулина и подняла поднос. — Эти уехали, так другие приедут.
И действительно приехали. Только новым постояльцам Анна не обрадовалась. Под вечер на санях прибыла целая делегация мужчин, крупных, как быки, все в тулупах, а под ними только рубахи да штаны. Но в валенках с гербовыми бляшками по краям. Представились благородными, сказали — приехали по торговым делам, но по тому, как себя вели за столом, как разговаривали и переглядывались на торговцев мало походили.
Пока Анна со ступенек, ведущих наверх, где спальные комнаты, наблюдала за вечерней трапезой гостей, Акулина со стопкой белья в руках тихонько приблизилась к ней и шепнула:
— Ой, Анна Тимофеевна, боязно мне что-то от этих гостей. Вон, глядите, какие глазища у них. Смотрят, чай в самую душу. Аж мороз пробирает. Да и одёжи у них не благородные.
Анна все это и сама подметила, но пока не могла понять, кто к ней пожаловал и для чего.
— Вижу, Акулина, вижу. Ты не бойся и иди стелить им постели. А я об остальном позабочусь.
Дувушка не без облегчения убежала наверх, а Анна сперва справилась на кухне, все ли в порядке, а затем самолично вынесла на подносе румяный курник и поставила на стол перед гостями.
— Приятного аппетита, — пожелала она с любезной улыбкой и отшагнула назад.
Гости довольно загоготали, их массивные пальцы быстро разделили пирог и вскоре на подносе остались лишь крошки. Один из гостей обернулся к Анне и улыбнулся, но улыбка показалась скорее оскалом, чем жестом дружелюбия. В глазах его, голубых до такой степени, что аж белесых, недобро отразился свет свечей.
— А ты, хозяйка, чего с нами не откушаешь? — спросил он, но прозвучало как требование.
Анна в ответ сдержанно улыбнулась.
— Я бы с удовольствием, — ответила она, — но у меня ещё много дел. Хорошего вам вечера. Ваши комнаты наверху уже готовы. На долго ли у нас останетесь?
— На утро выедем, — с недовольством буркнул голубоглазый.
— Тогда желаю вам хорошо выспаться.
5
Наказав кухонным мальчишкам убрать за гостями, Анна поднялась в комнату, чтобы проверить, все ли постелено. Акулина всегда работала безукоризненно, но сегодня она напугана и могла что-нибудь забыть.
Однако обеспокоила Анну не подготовка комнаты, которая как всегда оказалась в идеальном состоянии, а скрип ступенек и топот, означающий, что по ним поднимается большое и тяжелое тело. Она поспешила покинуть комнату, но на выходе столкнулась с голубоглазым гостем.
Сердце её екнуло в недобром предчувствии, но Анна дежурно улыбнулась.
— Ваша комната в порядке, — сообщила она. — Я лично все проверила. Вы можете отходить ко сну.
Дикий огонек, сверкнувший в глазах постояльца, сообщил Анне две вещи: первая — намерения у него не самые благочестивые, а вторая — у людей таких огоньков в глазах не бывает. А, когда улыбка гостя стала растягиваться, она отлично рассмотрела белые с прожилками клыки и резцы, которые бывают у волков или волкодлаков.
Отпрянув к стене, Анна сунула пальцы в карман на пышной юбке, где нащупала настойку из борца — верного средства от волкодлаков. Его она по привычке носит с собой, потому как полеты на Лисий нос, где лес густой и недобрый, могут обернуться неожиданными встречами со зверями. Но Анна и подумать не могла, что звери сами заявятся к ней в заезжий двор.
