На пороге стояла симпатичная девушка с озорными карими глазами. Эльфийку в ней выдавали только аккуратно заостренные ушки, выглядывающие из копны темных волос, да золотистое свечение безупречной кожи. Полукровка — решила я, рассматривая заразительно улыбающуюся девушку.
— Я Лисса. Меня прислали помочь вам собраться, — звонким голосом проговорила она.
— Аринель, и никаких «вы», — возвращая улыбку девушке, ответила я.
На лице девушки отразилась целая гамма: от недоумения и недоверия, до понимания и симпатичного смущения, выраженного легким покраснением кончиков острых ушек — еще одна примечательная особенность светло эльфийской расы.
— Как скажешь, Аринель. Мои родичи не особо балуют полукровок уважением, так что спасибо тебе, — все больше розовея, сказала Лисса. — Думаю, пора делать тебе прическу — отец не любит, когда опаздывают…
— Повтори, что ты сейчас сказала, — решив было, что ослышалась, прошептала я.
Глаза девушки подернулись дымкой грусти, голос несколько дрожал, когда она, глядя в пол, ответила:
— Я дочь знахарки Минилес и Его Высочества Светлого Принца Ламирра, — я ахнула, присаживаясь на кровать, не смея поверить в услышанное.
Но почему ты работаешь прислугой в доме своего отца? — что говорят в подобной ситуации? Возможно, самым верным решением было просто промолчать, сделать вид, что мгновение назад не прозвучало ничего особенного, но я не смогла…
— Я должна быть благодарна уже за то, что Светлый Принц признал меня своей дочерью, — горько усмехнувшись, сказала Лисса.
Я поразилась тому, насколько обречено слова этой молоденькой девушки. Как описать чувство человека, потерявшего «розовые очки», застилавшие глаза радужной пеленой? Я испытала шок, смятение, недоверие и… злость. Поверить в слова Лиссы было просто, и от того вдвое больнее. Словно, мои тревоги, еще не обретшие четких очертаний, заочно подтвердились и приняли угрожающие масштабы, перерастая в панику.
— Если тебе нужно выговориться, говори, — едва смогла выдавить я, пряча глаза. Некоторое время девушка молчала, взвешивая мои слова, после чего, все так же не говоря ни слова, принялась расчесывать мои волосы, попутно рассказывая историю своей жизни.
* * *
Во время очередного набега орков на восточную границу Светлого леса, уже много столетий подверженную безжалостному разграблению, Светлый Принц, командовавший элитным отрядом Первых Клинков, был тяжело ранен. Невероятно быстрая регенерация эльфов не могла совладать с ранением, нанесенным магическим мечом — Темным Служителем. Но, невесть откуда взявшаяся знахарка, уверяла, что сможет помочь Принцу. Смертной не поверили, но плачевное состояние раненого, все же пересилило предрассудки эльфов, позволив ей приблизиться к Принцу.
С раннего утра и до поздней ночи знахарка боролась за жизнь эльфа, выжимая из себя всю силу до последней капли, плетя сложнейшие наговоры, сражаясь с чуждой ей магией оружия орков. Наконец, полуживая девушка заявила настороженным эльфам, что жизнь Принца вне опасности. И в самом деле, спустя несколько часов он очнулся, после чего его срочно переправили во дворец на попечение придворного лекаря. Девушка же, исчезла так же внезапно, как и появилась, не дождавшись благодарности от высокомерных воинов. Это и была Минилес — мать Лиссы.
Спустя некоторое время в деревню, где в небольшой хижине обитала знахарка, явился сам Принц, разыскавший девушку, спасшую ему жизнь. Приехал, для того чтобы самолично выразить благодарность Минилес и… остался.
Мать Лисы рассказывала об этом периоде, как о самом счастливом времени в своей жизни. Она была безумно влюблена в красивого, сильного эльфа, свято веря, что он отвечает ей взаимностью. Но случилось то, что должно было случиться…
Наигравшись сполна — в этом месте Лисса судорожно сжала кулаки, больно дернув меня за прядь волос — Светлый Принц изъявил желание вернуться во дворец. На вопрос о том, вернется ли он последовал категоричный и, самое страшное, равнодушный ответ — нет, не вернется!
Отчаяние Минилес не знало границ — сердце разрывалось от боли, а жизнь потеряла всякий смысл. От самоубийства девушку спасло только то, что в скором времени она должна была стать матерью. Все мысли и старания переключились на еще не рожденное дитя, вытесняя из памяти образ прекрасного эльфа.
Мать души не чаяла в маленькой дочурке, отдавая ей всю ту любовь, которую отверг Светлый Принц. Историю своего рождения Лисса заучила на память еще в пятилетнем возрасте, лелея мечту все же когда-нибудь увидеть отца.
Страдания Минилес, не прошли бесследно, и ее здоровье резко ухудшилось, превратив жизнерадостную, миловидную девушку в тень. Знахарка, исцелявшая даже самые сложные раны, не смогла залечить свою израненную душу. Она умерла, когда Лиссе было семь.
Сердобольные соседи, знавшие печальную историю девушки, решили отвести оставшуюся сиротой Лиссу к отцу. Прибыв в замок, староста, согласившийся лично доставить девочку, передал через стражника, что у ворот Светлого Принца ждет дочь. Ответа не было довольно долго, и потому девочка так и заснула в телеге, сморенная жарой и долгим ожиданием.
Проснулась Лисса уже в замке. Перед кроватью, на которой спала, девочка увидела двух ангелов — так красивы были мужчины, склонившиеся над ней.
— Ты признаешь ее? — спросил один.
— Да, бесспорно — она моя дочь, — ответил второй «ангел», нахмурившись.
— Хорошо, брат, так тому и быть. Но, надеюсь, ты понимаешь, чем это может обернуться? — спросил первый «ангел», глядя на Лиссу.
— Да, брат. Я сделаю все возможное, чтобы это дело как можно дольше не получило огласки.
— Что же ты собираешься с ней делать? — спросил первый, отводя взгляд от лица девочки.
— То же что и все делают с полукровками… — зло сказал второй «ангел» и вышел.
Следом за ним ушел и его брат, напоследок одарив девочку равнодушным взглядом. Тогда еще она не понимала смысла сказанных слов, но много позднее, вспоминая произошедший при ней разговор, она осознала всю полноту неприязни и недовольства, испытываемых к ней отцом. Полукровки не могут жить вечно, и стареют, так же как и люди, поэтому они причисляются к представителям низшей расы, но к ним относятся еще с большим презрением, потому как считают обузой, бременем, которое нужно в силу установленных правил тянуть на себе.
С того дня началась другая жизнь, смысл которой сводился к одному — служить, не имея возможности уйти, прилагая все имеющиеся силы, чтобы остаться. Девочка очень скоро пришла к выводу, что такие родные и привычные слова, как любить, верить, надеяться — миф, выдуманный для сокрытия неприглядности окружающего мира. Мягкая и добродушная от природы Лисса скоро стала просто покорной, заперев в глубине души свет, дарованный матерью, заменив его смирением.
