— Как ребенок?
— У нас все хорошо.
— А где Джошуа?
— Он с Еленой.
— Когда она приехала?
— Вчера ночью. Она ужасно выглядит. Обвиняет себя в смерти отца. Джошуа не отходит от нее. Они сейчас придут.
— Она что-нибудь спрашивала обо мне?
— Нет, ничего.
Я услышал, как двери открылись, и по залу пронесся шепот. Я обернулся. Джошуа медленно шел по центральному проходу, ведя под руку Елену. Волосы собраны в пучок, на глазах — темные очки, которые, судя по всему, она не собиралась снимать, и мертвенно бледная кожа. Она прижимала платок к носу. Слезы скатывались ручейками по ее щекам и падали куда-то вниз. Мне показалось, будто я чувствую их внутри.
Я не знал, увидела она меня или нет, потому что ее лицо вообще не выражало никаких эмоций. В голове зазвенело. Я не мог пошевелиться. Я смотрел на нее и понимал, насколько сильно обидел ее, как разочаровал, как бросил одну страдать здесь, в этом пустом для нее мире. Это я должен был вести ее под руку, я должен был быть рядом с ней, когда она узнала о случившемся, я должен был утешать ее, я… Но меня не было. Так имел ли я право приходить сюда сегодня? В праве ли я был бы просить ее простить меня? Или мне вообще не следовало возвращаться? Я не знал ответов на свои вопросы.
Елена подошла к гробу и припала к его крышке. Джошуа молча стоял рядом. Вдруг плач вырвался из ее груди.
Я рефлекторно попытался встать с места, чтобы подойти к ней, но Гарриет вовремя меня остановила.
— Не сейчас, Лайо.
Я сел на свое место и надел очки. Глаза, почему-то стали влажными. Ком в горле не позволял воздуху проникать в легкие. Меня обуяла такая злоба на себя за то, что я не мог ей помочь сейчас. Руки сжались в кулаки.
Джошуа пытался увести Елену от гроба отца, но она как будто приросла к нему.
— Елена, не нужно, пойдем, — он с силой потянул ее.
Она поднялась, сняла очки и повернулась в мою сторону. Я понял, что она пока не заметила меня. Я снял свою оправу, и в этот момент наши взгляды пересеклись. Большие, ярко-синие с примесью фиолетового тона глаза смотрели прямо на меня. Они были отечными, красными и полными слез. Но это были самые лучшие на свете глаза. Я любил их, когда они были карими, теперь я любил их, когда они стали синими.
Елена не двигалась и молчала. Джошуа взял ее под руку и усадил на первый ряд рядом с матерью. Кроме нее, я больше уже ничего не видел.
После похорон, все стали разъезжаться по домам. Я ждал Елену возле машины Джошуа. Первой ко мне подошла Гарриет.
— Не дави на нее. Может лучше нам всем поехать к нам, там и поговорите.
— Если она согласиться, — заключил я.
Джошуа подошел ко мне.
— Я рад тебя видеть, Лайо. Спасибо, что приехал.
— Мне очень жаль, Джошуа, — мы обнялись как братья и похлопали друг друга по спине.
— Джошуа, я предложила Лайо поехать к нам, — объяснила Гарриет. — Думаю, что лучше им будет поговорить наедине вдали от чужих глаз.
— Конечно, дорогая. Поехали, Лайо. Ты на машине?
— Да, но мне кажется, что следует сначала спросить ее.
Елена молча стояла поодаль и наблюдала за происходящим.
— Тебя два месяца где-то носило, а теперь ты поговорить со мной хочешь? — сорвалась она на крик. — Хорошо! Поехали, поговорим!
Машина плавно остановилась у подъезда. Гарриет и Джошуа вошли в дом. Я собрался с силами, открыл дверь и вылез из автомобиля. Елена медленно сделала то же самое. Такая тоненькая, почти прозрачная, она еле стояла на ногах. Я подошел к ней.
— Мне жаль, что все так получилось. Я считал, что поступаю правильно. Я узнал, что произошло только позавчера, и сразу же приехал сюда.
— Я не понимаю, тебя, Лайо. На что ты надеешься?
Ее слова ранили меня.
— Я надеюсь, что ты простишь меня, и мы начнем все сначала, — ответил я.
— Ты бросил меня, оставив записку на столе! Боже, я собиралась за тебя замуж, а ты даже не соизволил сказать мне в лицо, что бросаешь меня!
— Я знал, что не смогу уйти, если начну говорить с тобой.
— Лайо, я отдала тебе всю себя без остатка, я поверила, что ты всегда будешь рядом со мной. И что, я просыпаюсь, а тебя нет!
— Прости меня. Ты знаешь, почему я это сделал.
— Да, ты сделал это, потому что все решил за меня.
— Я хотел, чтобы у тебя было будущее, чтобы ты была счастлива. Я видел твое лицо, когда ты играла с теми детьми, и я видел твое лицо в тот вечер, когда я был рядом с тобой. Как ты смотрела на Гарриет? Я поступил так только потому, что слишком сильно любил.
— У меня было будущее, Лайо. И я была счастлива, потому что ты был рядом со мной. Ты думаешь, ты один думал о моем бесплодии?! Нет. Я тоже думала. И я поняла, что если ты не можешь дать мне ребенка, я буду жить без него! Слышишь?! Жить! Потому что без тебя смысла в жизни не было, не было без тебя смысла в детях. Я не хотела их без тебя.
Слезы катились из ее уставших глаз. Я попытался обнять ее, но она отстранилась.
— Не надо, не трогай меня.
— Ты когда-нибудь сможешь простить?
Она не ответила.
— Где ты был? Когда я звала тебя, где ты был?!
— Я улетел на Орию. Я не знал, что произошло. Если бы узнал, сразу же вернулся бы.
— И что потом? Если бы мои глаза остались карими, ты бы опять улетел?
— Я не знаю, Елена.
— Почему ты сейчас решил вернуться ко мне?
— Потому что ситуация изменилась.
— Ничего не изменилось. Все стало только хуже. Раньше я знала кто я, а теперь — нет.
— Я знаю кто ты.
— И кто же?
— Ты — моя Елена. И я люблю тебя. А с остальным мы разберемся.
— Мы?
— Да, мы. Если ты меня все еще любишь…
— Это не имеет значения, Лайо, люблю я тебя или нет.
— С тобой невозможно разговаривать! — заорал я. — Послушай, того что было — не изменить. Я приехал, чтобы попросить тебя забыть, и пойти со мной дальше. Почему сейчас? Потому что, возможно, ты стала сверхновой. Я пока ничего не понимаю, но если это так — у нас есть будущее.
— А если я не сверхновая? Что тогда?
— Тогда ты никогда не сможешь забеременеть на этой планете, как и на любой другой в этом мире! И не я тому буду причиной, но я всегда буду рядом с тобой.
— А если я скажу "нет"? Если я решу, что ты можешь завести ребенка с другой сверхновой?
— Я никогда не захочу ребенка от другой. Если ты скажешь "нет", я улечу на Орию и проведу остаток своей жизни там.
Она молчала, а я продолжал:
— Я могу тысячу раз молить о прощении, но какой в этом смысл? Я знаю, что причинил тебе боль. И мне от этого еще больнее, чем тебе. Каждый день, что я был там, я думал о тебе. Каждую ночь я мечтал о тебе. Ты думаешь, все это далось мне легко?! Если ты хочешь наказать меня, пожалуйста, не трудись — я давно наказал себя сам. Или ты считаешь, что оставить тебя было простым решением? Одна только мысль о том, что другой будет с тобой, что не меня ты будешь хотеть, что не от меня у тебя будут дети, — одна такая мысль вырывала начисто все, что было у меня внутри! Так что я уже давно наказал себя. И сейчас я хочу решить все между нами: "да" или "нет", Елена? Ты меня любишь, все еще хочешь и простишь, и тогда мы начнем все сначала вместе, или "нет" — и я уйду один.
