Келли кивнула и медленно шагнула вперед, подняв правую руку. Волк фыркнул и двинулся навстречу, как будто сомневаясь — нападать или убегать.
— Ты видишь энергию?
Сначала Келли не заметила этого, но теперь ясно видела, что вокруг волка мерцает странный зеленоватый свет.
— Да, — кивнула она.
— Отлично! Теперь положи руку на волка, и пусть его энергия проникнет в тебя.
Келли осторожно коснулась шерсти волка и провела рукой по его спине. Хотя Келли понимала, что перед ней ничего, кроме воздуха, нет, она все же ощутила тепло волка и мягкий мех. Возникло приятное чувство, словно она вернулась домой после долгой поездки и ее ждут любимые и любящие люди.
Зеленоватый свет, окружающий волка, обернулся вокруг руки. Но когда он достиг плеча, Келли почувствовала жгучую боль, как будто кто-то ломал ей кости.
Тренер Норинг пристально наблюдала за тем, как Келли опускается на колени. Лицо девушки исказилось в гримасе боли, а правая рука раздулась и начала превращаться в переднюю лапу волка.
— Молодец, Монтур! Не бойся! Забери его власть, пусть она станет твоей!
Испугавшись, что животное сейчас выскользнет из ее власти, Келли вонзила пальцы в его мех. Волк повернулся и огрызнулся, клацнув зубами. И несмотря на то, что волк ненастоящий, она инстинктивно отпрянула. Волк быстро скользнул между деревьями.
— Нет! Подожди! Не убегай! — закричала Келли.
Воздух наполнился озоном, и тренер Норинг задохнулась. Она в изумлении смотрела, как с кончиков пальцев ученицы стекает черная эктоплазма, как она капает на холодный каменный пол, словно капельки воды на горячую сковородку.
— Открой глаза! — закричала тренер Норинг. — Монтур, немедленно открой глаза!
Через секунду глаза Келли приоткрылись.
— Простите, тренер, — сказала она. — Волк все-таки убежал. Может, мне попробовать снова?
— Нет, Монтур, — сказала тренер Норинг, царапая что-то у себя в блокноте. — Пожалуй, я видела достаточно.
Домой Келли возвращалась очень поздно. Она стояла на платформе Вильямсбурга и смотрела на огни отъезжавшего поезда. Келли огляделась в надежде увидеть Питера, но тут же покачала головой, упрекая себя за глупость. Иметь дело с ван Хельсингом — это примерно то же самое, как русалке мечтать о встрече с рыбаком. Ничего хорошего все равно не выйдет.
Келли еще помнила, как в возрасте четырех лет она упала с качелей на детской площадке и сломала руку. Она закричала больше от неожиданности, чем от боли, и через минуту уже прыгала и играла так, как будто ничего не случилось.
Бабушка, увидев это, поспешно увела Келли, объяснив другим родителям, что они поедут в больницу. На самом деле они на такси приехали домой, бабуля усадила Келли за стол и начала рассказывать о том, чем внучка отличается от других детей.
— Будь осторожнее, играя с другими детьми, — говорила бабуля. — Они выглядят так же, как ты, но они другие. Они не могут, как ты, восстановиться сами. Пойми это. Людям нельзя видеть, что ты другая. Если они узнают, какая ты, то заберут тебя у меня и у мамы. Никогда и никому не доверяй, какими бы приятными ни казались тебе люди.
Предупреждение бабушки Келли запомнила на всю жизнь и сейчас могла повторить слово в слово. Закинув рюкзак за плечо, она поднялась по металлической лестнице. Выйдя на поверхность, Келли перебежала улицу и направилась к ночному магазинчику на углу.
Нужно купить туалетную бумагу, упаковку пирожков, бутылку лимонада и, наконец, букет цветов. Расплатившись, Келли стала укладывать покупки в пакет. Продавец смотрел на нее с неподдельным интересом.
— Ты нарочно нарядилась в непослушную ученицу католической школы или это твой повседневный наряд? — саркастически спросил он.
— Не твое дело, придурок, — ответила Келли, рывком подняла пакет и направилась к выходу.
У нее было еще одно дело, которое хотелось сделать до возвращения домой.
Окруженное со всех сторон бизнес-центрами и жилыми домами, кладбище «Тихий приют» было заложено в 1830-х годах. Железные ворота, металлические шипы на ограде, а за ними — тихие лужайки, старые деревья и стертые временем памятники. Ворота были прочно заперты толстой цепью.
Удостоверившись, что на нее никто не смотрит, Келли подпрыгнула, подтянулась, а потом спрыгнула на траву уже с другой стороны стены.
Ей всегда нравился «Тихий приют», расположенный вдали от грязи и шума города. С птицами, белками и старыми дубами, он напоминал ей прекрасный летний парк, а не кладбище.
Келли тихо прошла мимо надгробных камней к могилам бабушки и дедушки, сплошь покрытыми алыми листьями боярышника. Гранитный памятник был в виде двух сердец, которые соединялись спускающимся голубем.
Хотя памятник стоял уже более двадцати лет, надписи на нем были совершенно четкими: Сирил Монтур, 1925–1988. Надпись с другой стороны была совсем недавняя: Сина Остерберг Монтур, 1931–2006.
— Привет, бабушка, привет, дедушка. Я принесла вам цветы, — сказала Келли, вынимая из вазы высохшие стебли и ставя туда новый букет.
Собрав несколько листьев с могилы бабушки, Келли почувствовала знакомый аромат ветра. И вдруг обернулась к большому памятнику в форме плачущего ангела.
— Почему ты тут? И кто с тобой? — спросила она.
Тень отделилась от одного из крыльев ангела и вступила в тусклый свет, падающий с улицы.
— Не бойся, — сказал Питер ван Хельсинг, делая шаг к Келли. — Я здесь один.
— Как-то странно! — выкрикнула она. — Ладно, ты нашел меня в клубе, но как ты узнал, что я буду здесь?
— Не знаю, что ответить, — сказал он извиняющимся тоном и пожал плечами. — Ты была так огорчена вчера вечером, что я не успел ничего объяснить. Я беспокоюсь за тебя, Келли Монтур.
— Это забавно. Сначала ты хотел убить меня. — Она помолчала. — Подожди, но я никогда не называла тебе свою фамилию!
— Я многое знаю о тебе и о твоей семье, Келли.
— Почему я должна верить тому, что ты говоришь?
— Я понимаю, у тебя есть причины не доверять мне. Но может быть, ты поверишь своим глазам? — Питер расстегнул куртку и достал из кармана старую фотографию. — Я вытащил ее из документов отца. Если он узнает, что я взял ее, то мало не покажется. Это снимок твоей бабушки с моим отцом и его протеже, Иком Грейнджером.
Келли ошеломленно смотрела на снимок, который протягивал Питер. Бабушка на фотографии была еще совсем молодой, такой Келли ее не помнила, но никакого сомнения быть не могло — это бабушкина улыбка и бабушкины светящиеся глаза. Бабушка стояла между высоким красивым человеком, очень похожим на Питера, и мужчиной, в котором Келли узнала того старшего охотника за вампирами, которого поджарила в парке.
