Он сел на край кровати, благодарный травам за то, что они творили свое волшебство. Запахи рвоты, крови и зла ушли из комнаты, оставив только сильный аромат сжигаемых трав. Он проверил каждую из ран Александрии и нанес на них драгоценную почву с его Родины смешанную со своей слюной, согласно традиции освещенной веками. Самой ужасной была рваная рана на шее. Вампир нанес раны, они загнивали от его яда. Эйдан тщательно обработал их. Напевая на древнем языке, он еще раз направил себя в тело Александрии, чтобы излечить изнутри. Он с облегчением отметил, что изменение было почти завершено.
Эйдан растянулся на кровати рядом с ней, сознавая, что впереди его ждет долгое и тяжелое сражение с его Спутницей жизни. Она была очень упряма. Она будет бороться с правдой об изменении, ненавидеть, когда поймет, что это означает. И она обвинит его. Вполне законно. После ужасных издевательств вампира над ней, его грубости при их первой встрече она не имела ни малейшего повода для благодарности к его роду. У нее не было выбора, она была связана с ним. Он — вторая половинка ее души. Их полноценное единение было только вопросом времени и терпения. Эйдан произнес молитву, дабы у него было время. Он хотел подарить его Александрии, ведь она так будет нуждаться в нем, она заслужила его. Только он знал, насколько опасным может быть каждый момент этого времени к ним обоим. Знал, насколько уязвимой она была без него, и что он не вынесет, если что-нибудь случится с нею. Кроме того, она была в опасности от своей собственной хищной природы, которая будет кричать, требовать свое.
Эйдан вздохнул, затем осмотрел свой дом и окружающую область. Он проверил окна и входы, сильные заклинания, размещенные на двери подземной комнаты, и смертельное заклинание, охраняющее саму комнату. Он не мог рисковать своей Спутницей теперь, когда нашел ее. Эйдан притянул ее к себе на руки, подождал, пока полностью не уверился, что изменение закончилось, а затем погрузил ее в глубокий целительный сон его вида. Его тело обнимало ее, защищая, он остановил свое сердце и легкие и лежал как мертвый.
Поскольку солнце начинало садиться, тревога начинала просачиваться в комнату. Единственное биение прервало тишину, и легкие вдохнули воздух. Эйдан лежал неподвижно, просматривая дом и пытаясь обнаружить причину раннего пробуждения. Выше его, на первом этаже, кто-то резко стучал в дверь его дома. Он мог слышать мягкие шаги Мэри, когда она пошла ответить. Он ощущал биение ее сердца. Она была озабочена гостем. Стук в дверь главного входа был громким и авторитетным. Улыбка изогнула его рот. Позади его экономки он услышал Стефана, готового защитить свою жену и дом Эйдана.
Эйдан поднялся, его тело было податливым и сильным. Его пристальный взгляд скользил по Александрии. Увиденное потрясло его. Она была прекрасна! Было несколько синяков, портящих ее нежную кожу, но это была иная здоровая, безупречная кожа. Ее губы были мягки и пьяны, ресницы длинными и густыми. Она была даже моложе, чем он вообразил. Александрия отличалась от любой женщины, которую он когда-либо видел. И она принадлежала ему, ничто на Земле не могло изменить этого. Его тело пошевелилось, почувствовав неожиданную сильную боль. Это потрясло его. Она лежала такая маленькая, такая абсолютно незнакомая. И все-таки он был в ее сознании и знал ее намного лучше, чем можно было бы узнать человека после нескольких лет совместного проживания. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее щеку, лоб, приветствуя ее храбрость, ее способность к любви и доброту. Но близость к ней усилила пульсирующую боль в его теле.
Эйдан быстро увеличил расстояние между собой и искушением. Прошли шестьсот лет с тех пор, как он чувствовал биологическое возбуждение, но это превзошло всего ожидания. Не было никакого мягкого желания успокоить потребности его тела. Это бушующая жажда к одной единственной женщине. Она была нужна ему сейчас в каждом смысле слова. И совсем не помогало его самообладанию то, что она была молода и красива, вместо ведьмы, за которую он изначально принял ее.
Гость этажом выше кричал на Мэри. Эйдан ясно слышал мужчину. Это был кто-то очевидно привыкший, чтобы ему безприкословно повиновались. Богатый, явно серьезный. Он требовал увидеть Александрию Хоутон. Он дошел до того, что стал угрожать Мэри высылкой, если та не позовет Александрию немедленно, очевидно думая, что акцент делал ее уязвимый к такой угрозе.
Клыки выросли во рту Эйдана, и его золотые глаза загорелись жаром и злобой. Зверь в нем становился сильнее, чем когда-либо. Было ли это потому, что он ревновал к любому мужчине, приближавшемуся к его Спутнице жизни? А может, это было потому, что он чувствовал гнев — другую сильную новую эмоцию? Как кто-то посмел кричать на его экономку? Или возможно смесь этих причин? Он не знал, но понял, что опасен и придется усилить контроль над собой. Длинное, медленное шипение срывалось с его губ, пока он плавно поднимался вверх по лестнице, входя в кухню через тайный проход. Он двигался со сверхъестественной скоростью, невидимый для человеческого глаза. Все Карпаты были способны к таким вещам, и это была их вторая натура.
На лестничной площадке его дома стоял высокий, красивый человек и кричал на его экономку.
— Вы позовете Александрию немедленно или я обращусь в полицию. Я думаю, что было сделано умышленное нарушение прав и Вы в некотором роде причастны к этому! — Он смотрел на Мэри с презрением, точно она были насекомым, которого он мог легко раздавить своей ногой.
Внезапно незнакомец затих, и холодная дрожь неожиданно пробежала по его позвоночнику. У него было такое чувство, что кто-то преследовал его. Он дико осмотрелся вокруг. Никого. Однако чувство опасности было таким сильным, что сердце неистово забилось, а рот пересох. Сердце Ивена Томаса заколотилось в груди, когда напротив него совершенно неожиданно появился мужчина. Попросту казалось, что он материализовался сзади упрямой экономки. Мужчина был высок, изящен, хорошо одет. Длинные белокурые волосы падали на его широкие плечи, и необычные золотые глаза оценивали его, не моргая, как смотрят кошки. Он источал власть. Власть и силу. Опасность обвилась вокруг него словно вторая кожа.
Томас понял, что в доме водились деньги, но владелец был никем, поэтому его можно было легко запугать. Казалось, мужчина двигается плавно вперед, его мускулы, слегка сокращались под шелковой рубашкой, а ноги, казалось, едва касались пола. Он не издал ни одного звука, пока перемещался. Рука, отодвинувшая Мэри в сторону, была чрезвычайно заботливой, все это передало смысл угрозы Томасу.
— Мэри проживает здесь на законных основания. Чрезвычайно грубо с Вашей стороны угрожать членам моей семьи. Возможно те, кто работает на Вас, и являются просто служащими, но мои люди — моя семья, и они находятся под моей защитой. — Слова были произнесены мягким, приятным голосом похожим на бархат. Вежливая улыбка сопровождала слова, чуть обнажив белые зубы.
