попить воды. Кто-то выключил свет. И когда Уля нашла выключатель, то перед её взором открылась неприятная, уточню, только для Ульяны неприятная, ситуация – Игорь и Аня сидели в обнимку на лавочке и целовались. Увидев её, они, конечно, тут же отпрянули друг от друга. Но это уже ничего не меняло. Хороша подруга! И как умело она «переключается»! Да и Игорь хорош. Сначала целовал её, пусть в щёчку, но это был поцелуй не друга, а парня. Короче, Уля не помнила, как схватила свой рюкзак и убежала прочь. Ей пришлось переодеваться в туалете, заливаясь слезами. И почему это всё происходит в тот момент, когда ей так плохо? Когда ей нужна помощь хоть кого-нибудь.
Уля не разговаривала с ними до конца учебного дня. Игорь пытался заговорить, но увидев расстроенное выражение лица подруги, отбросил эту затею. И когда уроки подошли к концу Уля направилась на дополнительные занятия по физике, Игорь стоял возле кабинета, за его спиной – Анька, словно боявшись, что она набросится на неё, как взбешённый. Сама Уля с грустью осознала, что нет у неё больше ни подруги, ни друга.
– Ульян, тебя подождать? – Успел спросить, каким-то виноватым голосом Игорь, прежде чем она вошла в класс.
– Нет, – коротко бросила она, войдя внутрь кабинета и захлопнув со злости дверь с таким грохотом, что сидящий за столом Юрий Олегович подпрыгнул от неожиданности. Потом, конечно, Уля пожалеет, что не ответила Игорю «Да», ведь возвращаться домой одной так страшно, но сейчас она была зла на весь целый свет. Не обращая внимания на ошарашенного учителя и то, что в кабинете, кроме них никого нет, Ульяна приземлилась за первую парту, скидывая с себя ненавистный рюкзак.
– Всё в порядке? – спросил Юрий Олегович, взирая на необычное поведение своей ученицы.
– Да, всё прекрасно, – бросила она и кажется, стала постепенно приходить в себя. Она выпрямилась, оглядывая класс.
– А я уже думал никто не придёт, – учитель полез в стол за тестами, – Долго тебя не буду мучить. Разберём две-три задачи и по домам, – подмигнул он. И Улину злость как рукой сняло, теперь на её место пришли: смятение, чувство, что тебя бросили и одиночество. Последнее было самое паршивое. Словно ты остался в этом мире совсем один.
Пыхтя над решением задач. Причём Юрий Олегович очень активно участвовал в помощи. Он даже сел за одну парту с Ульяной и несколько раз выводил её же рукой нужные цифры и знаки. И сейчас она не испытывала перед ним страха. Задачи помогли ей отвлечься от Игоря и Ани, а препод помог решить ей эти задачи. То есть выходит – препод помог отвлечься ей от тягостных мыслей о предательстве друзей.
– А как вы познакомились со своей девушкой? – неожиданно осмелев, спросила Ульяна, сама удивившись столь абсурдному поступку. Физик несколько минут назад пересел за свой стол и занимался складыванием бумаг и тетрадей в дипломат.
– Что? – он удивлённо на секунду перестал собираться и уставился на ученицу.
– Вы слышали вопрос, – ни капли неуверенности, она как самый целеустремлённый бегун, который во что бы то ни стало, прибежит к финишу первым. Вот бы всегда быть такой самоуверенной.
Учитель стал серьёзным. Былой подъём духа улетучился. С лица стёрлись все положительные эмоции.
– На фестивале красок в прошлом году, – по его взгляду было понятно; он жаждал объяснений.
– Вы первый к ней подошли?
– Да, конечно.
– И что вы сказали ей?
– Так, всё! – резко оборвал он, – Мы беседуем не о том, о чём положено.
– Вы скучаете по ней? – продолжала гнуть своё Ульяна, прекрасно видя, как внутренне учитель закипает, как сильно вздымается его грудная клетка при каждом вздохе, как напрягаются скулы. Но через мгновение его лицо окрасила ухмылка:
– С чего это я должен скучать? А, я понял, узнала из «Контакта», – кивая головой, решил он. Но Уля ничего не из-какого «Контакта» или «Одноклассников» не узнавала. Она просто знала и всё.
– Просто вы выглядите очень одиноким человеком.
– Занятия окончены, Игея, – решительно произнес он, – Не смею тебя больше задерживать.
Уле ничего не оставалось, как покинуть кабинет физики. И только на улице она осознала, какую чудовищную ошибку сотворила, нарушив и так хрупкую грань между ней и Юрием Олеговичем.
ХII
Табеллариус приходит перед смертью
Больше всего Ульяну тревожила проявляющаяся шишка под кожей. Ещё это жуткое фото в журнале не давало покоя. Если её ожидает та же участь, то это просто ужасно. И, кажется, она знает, куда нужно идти. Точнее к кому…
В доме у Евлампии оказалось довольно уютно, но холодно, хотя поленья в камине весело трещали, поедаемые огнём. Создавалось впечатление будто его только-только растопили специально к её приходу, хотя Уля никого не предупреждала. Поверх одежды у Евлампии на плечах свисала шерстяная шаль. Она сняла с плиты вскипевший чайник и разлила по кружкам с чайными пакетиками кипяток. Повеяло приятным ароматом бергамота. И Уля, которая сидела за столом, ощущавшая себя не в своей тарелке, немного расслабилась. Матери она сказала, что ей нужно зайти к Игорю насчёт домашнего задания. Сами понимаете, поход к безумной женщине мама точно бы не одобрила.
– Ты уже нашла избранника? – соседка села за стол. Корнишон устроился возле её ног, положив голову на старческие острые коленки.
– Нет… – запнувшись на полуслове, ответила Уля. Евлампия протянула ей корзинку до краев, наполненную белым зефиром. Она несмело взяла один.
– Я знала, что ты придёшь. Твой отец тоже, – соседка подула в кружку и сделала глоток, – Приходил.
– Вы знали моего отца?
– Конечно я знала Гришу. Я знаю всех, кому должна передать послание, – Евлампия улыбнулась, обнажая идеальные белые зубы.
– Какое послание? – Уля грела о свою кружку ладони, но всё равно мёрзла. Как вообще можно жить в таком холодном доме?
– Об избраннике. Лупус может об этом забыть.
Уля нахмурилась, не зная, как реагировать на подобные слова.
– Вы тоже Лупус? – медленно произнесла Ульяна.
– Нет, я всего лишь Табеллариус, – по-доброму усмехнулась соседка, как будто её ответ что-то прояснял. Уля ощутила бессилие, словно стучишься в одну и ту же дверь, но никто не открывает.
– Я… не понимаю…
– Послушай! – соседка резко дёрнулась и схватила Ульяну за руку. От неожиданности Уля чуть было не вскрикнула. Часть чая из кружки выплеснулась на стол, но этого никто не заметил, – Ты Лупус и этого не изменить. Если будешь этому противиться, как твой отец, проведёшь последние дни в адских муках.
Уля испуганно смотрела в её неестественно огромные глаза, в которых, кажется, были вставлены ярко-голубые линзы. Губы соседки произносили этот бред на полном серьёзе. Но сама Уля с таким же успехом может назвать последний месяц своей жизни – бредом.
– Отпустите, – дрожащим голосом вымолвила испуганная девушка. Евлампия выпустила её руку и села, как ни в чём не бывало, вновь попивая чай.
– Твой отец не позвал Лизу, потому что появились вы. И он ушёл один, – Уля не решалась больше произнести хоть слово ,
