– Это значит – да? – он тяжело дышит, а в огненных глазах ярче всех полыхают искры лукавства, смешанные с чисто мужским триумфом. Кобель победил, чтоб его. Он это знает, я понимаю. Но фиг признаю.
– Это значит, что я предупредила о последствиях, а-а-а, – он как-то по-особому надавил, и меня подбрасывает, как от электрошока.
Даже не хочу думать, на скольких бабах он свою технику оттачивал. Кобель. И почему сама мысль о его похождениях пробуждает во мне безумную реакцию? Так, что готова кромсать и убивать! Ох, он снова осыпает меня поцелуями, снова пальцы вытворяют постыдно-сладкие вещи. Мысли из моей головы вышибает, все мозги между ног стекаются, там, где пульсирует бугорок, там, где шершавая подушечка пальца его нещадно терзает.
– И принимаешь меня, – урчит, облизывая мои губы.
– Пообещай! – я уже вою. Такое ощущение, что сейчас сознание потеряю.
– Сегодня ты не забеременеешь, – ускоряет ритм, пальцы творят беззаконные действия.
– Что значит, сегодня? А потом… – закусываю его губу не в силах больше терпеть пытку. Вот он инквизитор в действии, сегодня запытает меня до смерти.
Все… конец… взрываюсь… внутри происходит замыкание, меня нещадно бьет током, подбрасывает в его руках, я кричу, не в силах выдержать этого удовольствия. Между ног не прекращаются спазмы. Дарки разводит мне ноги в стороны, не сопротивляюсь, сама их шире раздвигаю…
– Если твой огурец меня разорвет… я каждую ночь буду приходить к тебе в кошмарах… никогда в покое не оставлю, – кричу и тону в диком приступе кайфа.
– Не оставляй, Злата, – он входит в меня сначала плавно, а потом до упора, – Никогда не оставляй, – его слова касаются моих губ.
Удовольствие переплетается с болью, меня разрывает на части от противоречивых ощущений. Дарки во мне, я нанизана на его штуковину. Протаранил на полную длину. Слезы текут по щекам. Он не двигается, вглядывается в мое лицо.
– Больно? – в глазах тревога? Или это у меня глюки?
– Вроде еще жива, – ногти впиваются в его плечи. Стараюсь не завыть. Чувствую его так, словно он там во мне отпечатался, на кол меня посадил. Инквизитор во всей красе.
Дарки выходит из меня. Чувствую жжение и пустоту, пульсирующую боль, и даже это не помогает унять голодное чудовище, поселившееся во мне. Оно продолжает что–то требовать.
Инквизитор разводит мои ноги в стороны, и ныряет туда. Язык скользит по промежности, вылизывает меня, унимает боль, готовит вулкан к новому извержению. Раздвоенный язык, опутывает клитор, высекает искры, оголенные провода снова замыкает. Нет, я точно не переживу эту ночь, невозможно выдержать столько удовольствия, такого не бывает. Он пытает меня раздвоенными кончиками без устали, тщательно, и урчит, словно припал к невиданному лакомству.
– Там же кровь, – пытаюсь оттянуть его, а вместо этого еще сильнее прижимаю инквизиторскую голову.
– Ты очень красивая, Злата, – его голос изменился, говорит с надрывом, хрипит, от его дыхания все тело пронзает иголками, – и вкусная…
– Вампир треклятый… – он берет в рот мои складочки, облизывает их, будто леденец, и смачно так причмокивает. Издает такие порочные звуки, что меня в жар бросает, я сгораю от осознания, что он творит, и мысленно молю, чтобы не вздумал остановиться.
– Ага, – язык внутрь просовывает, и уже там орудует. Неужели может быть так запредельно классно?
Язык, как две острых бритвы, режет, терзает меня, и все эмоции наружу вытаскивает. А он еще и руками себе помогает, еще больше меня раскрывает. Я уже не в силах сдерживаться, рву простынь, мечусь по постели, пот ручьями течет, в легких больше нет воздуха, вся его запахом пропиталась.
Снова взрыв, еще сильнее. Тут уже меня замыкает так, что звезды перед глазами вижу, и они вспыхивают огнем и меня сжигают. Тело выкручивает дугой, крышесносные спазмы не прекращаются. Дарки одним рывком меня на живот переворачивает, накрывает собой и входит внутрь. Теперь боли такой острой нет, чувство наполненности ее перекрывает. Какой же он большущий, ощущаю эту силу, что внутри него течет и на волю просится. Теперь орудие пытки меня внутри плавит. Делает несколько медленных движений, а рукой клитор мой растирает, пускает новые волны. Сколько может человек выдержать удовольствия, прежде чем совсем отъедет? Я уже на грани, и все равно чудовище внутри меня не насытилось, добавки, зараза, просит, и я задом кручу, неосознанно к более активным действиям его приглашаю.
Подхватывает меня под ягодицы, приподнимает, и на свой огненный кол еще сильнее насаживает, и мне это нравится. Боль от трения вконец пропадает, я все больше вхожу во вкус. Его огромная штуковина меня таранит до предела, полностью входит, до матки и глубже, сжимаюсь вокруг члена, еще сильнее ощутить хочу. Рык драконий по коже проходится, еще больше вибраций создает, щекочет нервы, усиливает кайф. Дарки темп наращивает, вбивается в меня остервенело, а я сильнее выгибаюсь, лицом в простыню утыкаюсь и вою, не понимаю, что происходит. Как может быть так хорошо, что я забыла, где нахожусь, что мир погас, и я полностью покоряюсь огненной стихии, и не хочу пощады, жажду рассыпаться, сгореть, лишь бы этот нереальный кайф никогда не прекращался.
Подхватывает меня на руки, ловко так лицом к себе разворачивает. К торсу голому прижимает. Чувствую татуировку, как накалилась, как в меня буквы просачиваются и внутри отбиваются, будто клеймит меня инквизитор. Хотя так и есть, метит, зверюга, по-полной.
Стоит около кровати, глаза в глаза, мои ноги его обвивают, орудие пыток на всю длину вогнал, накрывает мои губы, сминает их, терзает безжалостно. Крышу нам обоим срывает, бешеный ритм, не остановиться, в глазах все расплывается, и только внутри дикое трение, пожар, огонь такой силы, что уже не потушить, лава жгучая по крови течет, в себя вплавил полностью, нанизал, все внутри перевернул.
– По нраву пришелся огурец? – хрипло, гортанно, рыком мне в губы, горло обжигает.
– Да…так… сойдет, не обольщайся, – и тут же крик с губ моих срывается, инквизитор хищно его поглощает.
Вот только еще остается открытым вопрос, выживу ли я? Ох, сомневаюсь. Сердце уже не справляется с бушующей кровью, превратившейся в сгустки чистейшего безумия. Неразбавленный кайф колом меня пронзает. Стенки лона лихорадочно сокращаются, смотрю в глаза икнвизиторские и распадаюсь на молекулы и атомы, в огне сгораю, и пощады не прошу, в его глазах моя погибель и мое спасение, там жидкий огонь, что возносит меня на вершину. Меня трясет, и связь с реальностью такая тонкая, что ее практически нет, есть только инквизитор, который удовольствие продлевает, продолжая бешено в меня входить, не дает пощады. И на губах улыбка порочная, рукой мой затылок держит, в волосах путается, ловит мои эмоции, ни одной не упускает.
С себя меня снимает, на ноги ставит, а я пошатываюсь, стоять не могу. Тогда рукой одной к себе прижимает, к боку, где татуировка пылает, и руку мою берет, на свое разбухшее до нереальных размеров орудие кладет, ладонь не смыкается, но мне нравится в руке его держать, будто неукротимая сила у меня под пальцами, ощущаю, как она взрывается. Появляется ложное чувство, что в руках самого инквизитора держу, могу им управлять.
Дарки пальцы мои обхватил и водит по стволу своему, рычит и другой рукой меня за талию крепче прижимает. Дрожь по его телу проходит, и я вместе с ним вою от наслаждения, словно оно мне передается. На ладонь брызгает обжигающее семя, губы инквизитора в меня впиваются, и я пью его удовольствие жадными глотками. И понимаю, что пробудившийся монстр во мне теперь больше никогда не успокоится. Будет требовать еще и еще. Вот что этот гад со мной сделал?! По ходу, я стала дикой любительницей одного конкретного огурца.
Глава 12
Тяжелое дыхание, тела плотно прижаты друг к другу, и ощущение, будто плавно приземляешься на землю. Мысли возвращаются, а с ними и реальность. И не хочется обратно, потому как наш секс ни фига не решил, а, скорее, еще больше запутал. У меня в башке так точно. Это уже из меня не вытравить. Если ты попробовала кайф, как запретить себе думать об очередной дозе?
