принца, который продолжал тянуть мои волосы назад.
— Не-е…
Горло драло. Руки дрожали, обещая уронить меня перед наследником.
— Говорить разучилась, бродяжка? — наклонился он.
— Не дождешься, — сипло произнесла, превозмогая боль и по-прежнему глядя на аристократа снизу вверх, — моей… благодарности!
— Лучше бы молчала, — вкрадчиво прошептал колдун и, скользнув подушечками пальцев по моему подбородку, снова выпустил силу.
Теперь и я была готова. Скрипнула зубами от боли. Впустила, развернула, отдала…
Шай широко распахнул глаза, снова сжал мои волосы. Я зашипела, вцепилась в его руку.
— Все еще не боишься меня? — спросила на грани слышимости.
Он не дышал, я не могла пошевелиться из-за его железной хватки. Впитывала чужую силу и отдавала.
Глаза в глаза. Не скрывая эмоций, отдаваясь злости, пьянея от желания повергнуть врага. Наверное, разразить под нами бездна или откройся миар, мы не заметили бы. Стояли бы до последнего, не имея права отступить.
Шай шевелил губами, чувствуя то же, что недавно пережила я. Вот только не отпускал мои волосы, держал до последнего, уперто не сдаваясь.
Не знаю, кто разорвал этот безумный контакт. Наверное, оба. Я вздохнула от отпустившей тиски боли в голове, принц кашлянул, покачнулся. Моя рука уперлась в его плечо, не позволив упасть. Я снова заглянула ему в глаза.
— У нас отработка сейчас. Жду в холле.
Пришлось подняться. Пусть враги знают, что ты не сдашься, тогда быстрее поймут, что придется сдаться им. Я медленно повернула ручку и на этот раз открыла дверь. Вышла медленно. Услышала от Кираана:
— Шай, что сейчас было?
И ушла!
Глава 8
Сердце стучало в бешеном припадке. Я кусала губы, мерила шагами область возле широкого окна, мысленно ругая себя. Новая оплошность. Очередной проступок. Зачем было заходить в ту дверь, почему я в коридоре не осталась?
Взгляд серых глаз не отпускал. Меня едва не трясло от мысли, что с этим человеком придется отрабатывать тысячу часов, разговаривать, часто контактировать. И если с академией еще ничего не понятно, то конкретно с Шаем я проведу очень много времени. Главное, чтобы рядом были люди, контролировали, сдерживали его.
Волнение постепенно затихло, уступив место холодному возмущению. А почему я должна бояться и переживать? Пусть наследник беспокоится, что ему вообще предстоит работать. Его с малых лет ублажали и все необходимое преподносили на подносе с золотыми узорами, теперь вот нужно шевелиться, что-то делать.
Время шло. Шай не появлялся. Я потирала фаланги пальцев. Близились очередные экзамены, а наследника все не было.
— Да он издевается, — не выдержала я и уже направилась к северному крылу, как за ближайшим поворотом шею сзади полоснуло жаром.
В мозг взвилась посторонняя сила. Был тупой удар. Я зашлепала губами, не в состоянии издать звук, и голову заполнила вязкая туманность.
В плечах появилось давление, спиной почувствовалось движение, словно меня тянули, а потом резко потемнело.
Вдох. Выдох.
Оцепенение не отпускало. Мысли вяло сменяли друг друга, шевелились, но были неправильными. Я думала о шойне, о рассвете в Багровой пустоши, который в эту пору года особенно прекрасен, а еще о маме.
Ее глаза… Большие, полные безграничной любви, в которые хотелось смотреть, не отрываясь. Слова песни, тихой, немного печальной. Вроде бы это была колыбельная, но какая-то неправильная, пронизанная тоской. Со слезами.
Вдох.
Тело не слушалось, да я и не особо пыталась его подчинить. Утопала в теплых сердцу воспоминаниях и не чувствовала тока времени. Мне бы еще. Хотелось снова увидеть маму.
Выдох.
Стало светлее. Я точно различила скрип двери, вот только за ним ничего не последовало.
Снова тихо, опять я наедине со своими мыслями, которые не поддавались контролю.
Сила, тики!
Я дернулась, шевельнула пальцами. Нет! Если меня обнаружат, если увидят больше необходимого заполненный резерв, то мне не жить. Страх удавкой впился в шею, паникой вонзился в виски. Меня выгнуло, вывернуло. На краю сознания я почувствовала силу и толкнула ее.
Грохот! Что-то рядом упало. Щель света стала больше, появился черный силуэт.
И снова мамины глаза. Потом другие, похожие. Люди о чем-то говорили, спорили. Я не могла понять, эти голоса принадлежали моим родным или шевелящимся силуэтам в проходе.
Еще были руки, сопение. Меня покачивало из стороны в сторону, ноги свободно болтались, голова — тоже.
Я даже не сопротивлялась, вяло наблюдала за происходящим, погружалась в подернутое дымкой времени прошлое, сомневалась, происходило оно на самом деле или все плод моего воображения. А потом прозвучало:
— Теперь должна очнуться.
Зрение вмиг восстановилось. Я резко села и тут же упала на подушку из-за прострелившей голову боли.
— Не спеши так, — рядом появился ди Тарт.
— Что произошло?
Возле передвижного столика возилась женщина в зеленом. Она положила влажную ткань и наклонилась ко мне.
— Дай-ка проверю.
— Не надо, со мной все в порядке, — увернулась я от протянутой руки и посмотрела на декана: — Что случилось?
— Ты не явилась на экзамены. Я забил тревогу. Жаль,
