все равно говорила в достаточно взрослой манере. Я еще никогда не встречал таких интересных детей.
В дом мы попали достаточно скоро и уже при свете я присмотрелся к малявке. Красивая. Миленькая, как маленькая фарфоровая куколка. Лет через десять территорию Виктории точно осадят влюбленные пацаны, придется ей пересмотреть систему безопасности. Волосы светлые, почти белые, зеленые глазки светятся озорным огоньком, милые детские черты лица, немножко вздернутый носик. Такая кроха, и действительно на снегурочку похожа.
— Ну что, цветочек, чем займемся? — спросил я, с интересом оглядывая пространство дома.
— Пойдем, — поманила она меня куда-то вглубь дома.
Меня завели в гостиную и почти силой усадили на мягкий диван. Девочка сбросила с себя верхнюю одежду и я поразился тому, насколько она маленькая и хрупкая.
— Сколько тебе лет? — непроизвольно вырвалось у меня.
— Четыре, — хитро сощурила она свои зеленые глазки.
— Серьезно? — не поверил я.
Да ладно. Меня, Викторию и охрану обвела вокруг пальца четырехлетняя пигалица?
— А ты будешь снимать куртку? — показала она пальцем на тонкое пальто, в которой я сидел.
Действительно, что это я. Избавился от пальто и заодно снял пиджак, оставшись в легкой рубашке.
— Ну что, — подалась она вперед, — ты покажешь мне?
— Что показать? — невольно отшатнулся я, слишком уж предвкушающе она смотрела на меня, жадно я бы даже сказал.
— Как что? — ее маленькие бровки поднялись вверх в удивлении, — Крылья, хвост…
— А ты откуда знаешь? — в свою очередь прищурился я. — Мама все-таки рассказывала обо мне?
— Нет, — помотала головой девочка. — Я просто знаю.
Она забралась ко мне на колени. Я вздрогнул, но все же придержал руками маленькое детское тельце. Ее тоненькие ручки обвились вокруг моей шеи и она как-то облегченно вздохнула, прислонившись лицом к моей ключице.
— Я всегда мечтала о том, чтобы у меня был папа, — ее голос звучал глухо — ткань приглушала звуки, но сердце все равно сжалось от этих простых и понятных каждому слов. В них не нужно было искать какой-то подтекст, мне сейчас прямо сказали, что на эту ответственную должность выбрали меня.
— А где твой настоящий папа? — чувствуя непонятную смесь эмоций в глубине души, спросил все же я.
— Папа был вместе с бабушкой и дедушкой, когда машина сделала бум.
И все же она ребенок. Маленький ребенок, который хочет любви и тепла. Девочка, которой нужно мужское внимание и воспитание. Но ее манера речи, довольно часто заставляет забыть об этом.
— Тебе будет сложно, — со вздохом сказала она. — Мама все еще очень любит папу Олега. И злится на него. И иногда плачет, — ее голос стал совсем неразличим, так тихо она теперь шептала. — Она думает, что я не знаю, не слышу. А я все-все знаю, все понимаю. И мне ее так жалко. И я тоже злюсь на папу, за то что он нас бросил вот так.
— Лилия, — тихо проговорил я, проводя рукой по мягким кудряшкам, — не надо злиться, так иногда бывает. И твой папа не виноват.
Я не знал, что сказать. Печаль, глубокая печаль поселилась в сердце от грустного детского взгляда. Ребенок просто хочет быть нужным, ребенок просто хочет, чтобы у нее был папа. А Виктория… впервые в мою буйную голову ворвалась зимним вымораживающим ветром мысль, что может все зря. Зря я добиваюсь этой девушки, зря пытаюсь стать для нее кем-то большим, вытряхнуть ее из привычной зоны комфорта. Ее сердце занято, и как сражаться с тем, кого давно нет? Кто в ее глазах не имеет недостатков, кого за долгие годы ее любовь вознесла на недостижимую высоту, до которой мне возможно не добраться.
— Эй, мое лицо обхватили детские ладошки, — даже не думай сбежать, — четко проговаривая каждое слово, приказала девочка, внимательно глядя мне в глаза. — Я выбрала тебя. А значит у мамы нет выбора.
— Эх ты, чудовище, — взъерошил я светлые волосики. — Мне не нужно, чтобы мама смирилась с твоим выбором, мне нужно, что бы она отвечала на МОИ чувства, понимаешь?
— Ответит, — уверенно ответила девчонка, — вот увидишь…
Пальцы сжимали руль, а в груди клокотал дикий коктейль эмоций, пока машина мчала меня по темной трассе к дому. Злость и обида на обман дочери, соседствовали с ревностью. Сама мысль о том, что нашелся человек, которого она будет любить, как еще одного родителя, оказалась для меня весьма неприятна. А еще, чем меньше было расстояние между машиной и домом, тем больше мое тело охватывала дрожь предвкушения. Как ни странно, но я действительно привыкла к Александру. Рядом с ним мне было хорошо. К спокойствию почти всегда примешивался дразнящий запах адреналина. Казалось, что рядом с этим человеком меня ждет приятный сюрприз. И почему-то, очень хотелось повторения того дикого секса, который у нас был. Непонятная обида и разочарование от того, что он не прикасается ко мне.
Все же женщины ужасные паникерши. Вот знаю, что он влюблен, поэтому и устраивает для меня те свидания, знаю, что хочет стать для меня нужным и не заменимым. Но недоумение от того, что он не прикасается ко мне, разрастается в панические мысли «неужели все?..надоела?». Бред, не так ли? И ведь я все это отлично понимаю, но сделать ничего не могу, со своими глупыми и исключительно женскими мыслями и обидами.
Оставила машину рядом с воротами и темно-синим мерседесом Александра. Кажется, охрана до сих пор не пришла в себя. Надо бы привести ее в чувство. Ну Лилия дает. Вредная поганка. За такие манипуляции с невинными людьми, она точно отхватит по мягкому месту. Никогда раньше даже не шлепала дочь, но сегодня она явно напросилась на витамин «Р».
Четыре человека в караулке спали мертвецким сном. Так всего охраны десять человек. Четыре на проходной, а остальные где? Надеюсь, что спят они в комнате охраны в доме, иначе попа дочери точно познакомится с чудодейственным кожаным изделием. Минут двадцать ушло на то, чтобы привести ребят в чувство и извиниться. Пообещала выписать всем премию за проказы дочери и поспешила в дом, чувствуя как неприятно подгибаются колени от слабости. Дочь несколько переборщила с дозой сонной пыли, а у одного из охранников к тому же оказалась повышенная чувствительность. Повезло, что он во сне не перешел в мир иной за этот час- полтора, пока валялся на полу. Прошмыгнула в комнату к охране и наткнулась на растерянный взгляд одного из счастливчиков, который уже оклемался и пытался привести в чувство остальных ребят.
— Виктория Вячеславовна? Не понимаю, что произошло, на нас напали? — все так же растерянно смотрит он ероша свои
