исследования и все поиски и разговоры, — Ян встал и, достав шкуру, принялся ее расстилать рядом с Петером.
Сара, все время разговора молчавшая, суетливо поднялась и стала собирать посуду и остатки еды. Я принялась ей помогать. Вместе мы быстро справились, и я направилась к Петеру. Расстелив шкуру, я легла с другой стороны от сына и укрыла нас теплой жреческой мантией. Засыпая я слышала, как Марк и Ив обсуждали защиту на ночь и необходимости дополнительного охранного плетения. Я не слышала, как ложилась Сара, как Ив и Марк плели охранки и тушили магический костер. Я к тому времени уже сладко спала, и мне в первый раз за два года приснился сон. Он был коротким, но ярким. Я и запомнить его не успела. Но я поняла, что он был. А значит, все будет хорошо, силы медленно, но возвращаются.
Проснулась я неожиданно среди ночи. Долго лежала, прислушиваясь и не совсем понимая, что меня разбудило. Рядом со мной клубочком свернулся Петер, причем прижимался он скорее к Яну, спавшему от него с другой стороны. Наверное, его огромная спина грела и защищала лучше, чем я. Со спины ко мне прижимался Ив, согревая и защищая от ночного степного ветра. Вроде бы ничего необычного. Мы так уже ночевали. Что же меня разбудило? И тут меня осенило. Руки Ива меня разбудили. Я почему-то лежала у него на плече и обе его руки оплетали меня и крепко прижимали к себе. Именно это ощущение крепкого мужского тела меня разбудило. Слишком давно я не ощущала себя в надежном кольце рук, это было почти забытое ощущение. И что самое ужасное — мне оно очень нравилось.
Я прекрасно знала, что темные красивы, но их женщины не просто красивы, они божественно прекрасны. И я, даже когда не была скованная оковами, не смогла бы соперничать ни с одной из них. Я всегда была стройной, но моя фигура скорее напоминала мальчишескую, и не могла сравниться с совершенными округлыми изгибами темных. После родов я должна была заметно поправиться, и у меня даже должна была появиться грудь и попа, но оковы и плохое питание не дали мне такой возможности.
Все знакомые жрицы после родов прибавляли в весе. И очень часто напоминали такое сочное и спелое яблочко на ножках, что несказанно радовало мужчин. Жрецы в своих наставлениях всегда говорили, что правильная жрица стремится довести фигуру к совершенной фигуре шара. Мне до совершенного жреческого шара было как гному до насыщения своей сокровищницы, то есть недостижимо, так как, глупая ты жрица, сокровищницу гнома невозможно наполнить, в ней всегда будет место.
Но и у темных я не пользовалась бы популярностью. Темные не стремятся к шару, но и тощих не любят. У них женщина должна напоминать трактирный сосуд для эля. Узкое горлышко, что б не расплескать, потом расширятся для вместительности, потом снова служатся, для захвата руки, а потом снова расширяться для большего объема и устойчивости на столе. У меня не расширялось, и не сужалось, и объема не было. Да и лицо мое не было совершенно. Черты лица самые обычные и глаза серого цвета — я не красавица, тут и говорить не о чем. Волосы тоже были не знойного черного цвета, и не отливали золотом, а были невзрачного белого цвета, что делало меня бесцветной. Правда муж сравнивал мои волосы с расплавленным серебром, но кого впечатлит серебро, когда есть блеск золота или сияние тьмы.
С Петером мы были знакомы всю жизнь и всегда дружили. Он не испытывал ко мне любви, скорее это была крепкая дружба и глубокая привязанность. Ну и разумеется тяга воина к жрице. Все воины испытывают притяжение жриц. Это самый гармоничный союз. Маги всех уровней и возможностей свободны в своем выборе, но воины предпочитают жриц всегда. У темных их практически нет. Темные в основном маги, и очень сильные, а вот у светлых магов мало, зато полно жриц и жрецов.
Я любила Петера, всегда. Просто не помнила времени, когда я его не любила, он был героем моего детства, и не успела я заметить, как мы поженились. Это произошло естественно. Ну, на ком еще жениться было Петеру, как не на мне? Я всегда была рядом, за его широкой спиной, всегда поддерживала, если нужно прикрывала и лечила, всегда восхищалась и боготворила.
После свадьбы мы сразу уехали в поисках очередного храмового подземелья, и даже наша первая брачная ночь прошла не сразу. Нам было не до глупостей. Нужно было храм искать. И я не понимала до сих пор, что в этом такого увлекательного.
Я видела, как Петер кидал восхищенные взгляды на красоток при дворе, и реагировала спокойно. Это был мой Петер и никто кроме меня не найдет ему в библиотеке нужный свиток и не расшифрует в подземелье древний рисунок. Поэтому я всегда была уверена, что Петер не променяет меня на пышных императорских жриц.
Но мне было не понятно, почему все так стремятся к брачным узам. И что такого в этих пресловутых слияниях тел. Если б нам с Петером можно было не жениться и при этом вместе ночевать, скажем, в лесу одним, когда мы путешествовали по светлой империи, то мы, наверное, и не женились бы вовсе. Или если б таверне у нас не требовали брачную вязь при заселении в один номер, а по одному чаще всего было небезопасно.
Я привыкла, что Петер меня обнимает, когда мы устраивались на ночь. Это же всегда теплее и удобнее. Да и безопаснее так. Защиту растягивать на двоих удобнее. Но почему-то я никогда не ощущала с ним того, что я чувствовала сейчас. Объятья Ива не просто дарили тепло и защиту, они странным образом что-то бередили в моем теле. Что-то, что я пока не могла определить. Что-то невыразимо приятное растекалось по моему телу и хотелось продлить эти ощущения и усилить их. Наверное, это магия темных, не иначе. Я постаралась аккуратно отодвинуться от Ива, но у меня получилось только потереться об него, потому что руки он не разжал.
— Маленькая,
