рассмотреть хорошенько не позорной бесславной гибелью.
— Лифара? Конечно, покажу. Думаю, он будет даже не против, если ты его потрогаешь.
Потрогать дракона? Да я о таком даже во сне не мечтала.
Хельм уставился на меня, как на чудо чудное:
— Видела бы ты свою физиономию, Киара. Как у ребенка, которому конфету показали. Даже глаза засияли.
Я смутилась и отвела взгляд в сторону, но успокоиться не могла, и на губах против воли расцветала улыбка. Подумать только! Прикоснуться к живому дракону!
Дальше разговаривать нам не дали. Вернулась Марьяна. Посмотрела на джинна с улыбкой, на меня — хмуро, и с наигранным сожалением произнесла:
— Мне жаль прерывать вашу беседу, но у Киары еще процедуры.
— Конечно. Не буду вам мешать. — Хельм с готовностью поднялся на ноги и кивнул мне, —До завтра. Не скучай.
На прощание подмигнул лекарке, которая тут же смущенно зарделась, и ушел, а я смотрела ему вслед, испытывая странное разочарование.
— Пей, — Марьяна уже впихивала мне в руки стакан с прозрачной, как слеза, микстурой.
Я растерянно отхлебнула и тут же фонтаном выплюнула обратно.
— Это гадость!
— Это лекарство. Пей! — она подтолкнула стакан к моим губам.
— Я не смогу. Меня тошнит.
— Тошнит ее, — ядовито прошипела лекарка.
Стрельнула на меня бешенными глазищами, но больше ничего не сказала. Не успела. Потому что в палату неторопливо зашел Бен.
— Как дела у раненой? — поинтересовался с улыбкой, но серьезно. Цепкий взгляд прошелся по моему лицу, рукам, стакану с отравой, — Марьяна. Ты опять забыла добавить настойку лагоды!
— Простите. Из головы вылетело, — она, повинившись опустила голову, потом схватила с полочки маленький пузырек и капнула в мой стакан три капли, от чего жидкость тут же приобрела малиновый оттенок.
— До дна, — скомандовал Бен, и я не посмела его ослушаться.
Дыхание задержала и сделала большой глоток. О, чудо! Противный вкус пропал, и теперь снадобье походило на клубничную водичку, которая остается после того, как помоешь котел после варенья.
Я недоуменно посмотрела на Марьяну, но та упорно делала вид, что не замечает меня. Собрала свои банки-склянки, еще раз зачем-то все переставила на полках и после этого ушла.
— Меня завтра отпустят? — спросила я у Бена.
— Да. Собственно говоря, я и пришел к тебе за тем, чтобы сказать об этом. Но вижу, Хельм меня опередил. Ты почти здорова. Ногу, конечно, надо будет поберечь, но держать тебя в лазарете больше нет смысла.
— Спасибо, — я говорила это искренне, от души, чувствуя себя при этом последней нищенкой, — Мне нечем вас отблагодарить…
— Лучшая благодарность — это просто больше не попадать сюда. Береги себя, — он по-отечески улыбнулся, — и не ищи неприятностей. Их и так полно в этом мире.
Тонкий намек на мой выход за пределы лагеря.
— Не буду.
— Обещаешь? — сурово уточнил Бен.
— Обещаю.
— Вот и славно. А теперь спи.
— Мне пока не хочется спать, — возразила я, в тот же миг почувствовала, как глаза слипаются.
— А куда ты денешься? Лагода — травка коварная, — донеслось сквозь стремительно накатывающую дрему, — спи.
Вокруг кипела жизнь. Такая буйная, что я опешила, растерялась. Воины, лошади, повозки, крики гусей и протяжный лай собак. Все суетились, куда-то спешили, а я стояла на ступенях лазарета и не знала, что делать. В воздухе неуловимо пахло чем-то горьким, с востока хлестал порывистый ветер, а небо было таким хмурым, что хотелось укрыться в теплом доме.
Дома у меня не было. Только то место, в которое привел джинн, а больше мне идти некуда. От этого стало немного не по себе. Тряхнула головой и смело ступила со ступеньки на землю, тотчас увязнув в луже. Пришлось подол задирать чуть ли не до колена и в прискачку, бочком выбираться из грязи. Пока прыгала, чуть не попала под колеса шустрой повозке, которой управлял рыжий парень, звонко щелкая коротким хлыстом над головой пегой лошади.
— С дороги, растяпа! — гаркнул он, — хочешь, чтобы затоптали?
Конечно, я этого не хотела, поэтому поспешно отскочила в сторону и прижалась спиной к стене дома. Изнутри доносились голоса и чей-то грубый смех, сквозь приоткрытое окно тянуло табачным дымом. Боясь, что прохожие подумают, будто я подслушиваю, отпрянула от окна и торопливо пошла прочь, чувствуя себя как цыпленок в большом мире. Страшно, громко, ничего не понятно, но жуть как интересно.
— А, ну-ка стоять! — раздался раскатистый голос, когда я проскочила мимо широкого каменного крыльца.
Я остановилась, сжалась и трусливо понадеялась на то, что обращались не ко мне. Однако тяжелые шаги приближались. Шаг. Еще шаг. И этот неведомый кто-то останавливается прямо у меня за спиной.
— Киара, если не ошибаюсь?
Втянув голову в плечи, я с опаской оглянулась. Рядом со мной стоял невысокий, коренастый мужчина. Седой как лунь, но язык не поворачивался назвать его старым. В нем чувствовалась сила, мощь и непререкаемая воля.
— Лорд Овеон. Командующий лагерем Дестина, — представился он.
— Здравствуйте, — пропищала, оборачиваясь к нему.
— Ну, здравствуй, — мужчина оценивающим взглядом прошелся по мне с ног до головы, — что ты здесь делаешь?
— Меня отпустили из лазарета, — ответила, а потом зачем-то пояснила, — Сказали, что я могу идти.
На самом деле Марьяна меня почти вышвырнула, воспользовавшись тем, что Бен куда-то ушел, но жаловаться я не собиралась. Мне самой надоело сидеть в четырех стенах.
— Хельм не смог меня забрать, — развела руками, будто извиняясь. Только не понятно за кого: за себя или за него.
— Конечно. Он на кухне.
— Вот иду…домой, — замялась на этом слове. То же мне дом. Но другого все равно нет, — сама.
— Во-первых Хельм живет в другой стороне, — он указал рукой в нужном направлении, — во-вторых, я не люблю, когда по лагерю праздно шатаются посторонние.
Я растерянно уставилась на него, не зная, что отвечать.
— Понимаю, что джинн притащил тебя для услады глаз и по доброте душевной. Но если хочешь оставаться в Дестине — найди себе дело. Тут бесполезных людей нет, и быть не может. Я ясно выражаюсь?
— Более чем, — склонила голову.
Овеон стоял рядом со мной и смотрел. Я чувствовала, как его пристальный взгляд скользит по моим
