панический ужас. Баньши. Убийца. Полуночное создание. Чудовище. Вот кем стала Кимберли. Она больше не красавица-принцесса, о сердце которой мечтает каждый холостяк Брекенса.
Нож вонзился в деревянную столешницу — разозлившись на свои мысли, девушка вогнала его в дерево по самую рукоять. Виновато глянула на Шиая, после чего слуга поспешил покинуть кухню едва ли не бегом.
Баньши проводила старика взглядом и, схватив кусок сыра, сунула его в рот. Быстро прожевала, зажав нос двумя пальцами, но ее все равно затошнило, пусть и не от запаха — от вкуса. Когда-то Кимберли с наслаждением ела сыр с орехами или с мандаринами, а еще она очень любила его с медом, теперь же нежный сливочный вкус чувствовался так, как если бы девушка сунула себе в рот грязный носок.
Ким выплюнула сыр на пол, бросилась к раковине и промыла рот водой, стараясь не глотать ее. Баньши мутило и одновременно с тем трясло от невыплаканных слез. Она не хотела того, что произошло той ночью год назад. Тогда она даже не догадывалась, что ее ждет, и даже не в этом чертовом сыре дело! Кимберли не сможет иметь детей, она не сможет даже выйти замуж — кому нужна ледышка в постели? В прямом смысле слова, ледышка, кожа девушки была холодна словно снег.
Стоящий у раковины глиняный кувшин попался под руку, и Ким смахнула его. Тот разбился со звоном и усыпал пол крупными осколками, а отколовшаяся ручка легко заскользила по гладкому каменному покрытию и затерялась в углу.
За спиной девушки раздался сонный голос:
— Буянишь?
Ким, обернувшись, исподлобья взглянула на совершенно обнаженного Ревердана. Разве что простынь, которую он держал в руке, едва прикрывала мужское естество.
— Не стоило тебе выпрыгивать из постели в чем мать родила, — буркнула девушка.
— Ты весь замок перебудишь, — поморщился лорд. — Идем в постель.
Кимберли со смешком посмотрела на протянутую ей руку, и… вложила в нее пальчики. Плевать на мораль и приличия, мертвецов они не касаются.
Девушка ахнула, когда спустя всего мгновение, провалившись в темноту, оказалась в спальне. Ревердан крепко сжимал ее пальцы, но, переместившись из кухни, выпустил сразу же.
— Портал? Так ты перемещаешься?
— Ой да брось, — чернокнижник зевнул, бросил простынь в кресло и завалился на кровать. — Только сейчас догадалась?
— Но как? Ни одному магу порталы не доступны! Это же… это… — девушка от восхищения не могла подобрать слов.
— Магу, — воздел палец к потолку лорд и хихикнул. — Я же дитя темной магии. Ложись в постель, Кимберли, и жди пока я не проснусь. Шиай стал еще более седым, чем был, не стоит тебе бродить по замку в одиночку. Мои стражи довольно нервные люди, неизвестно чего от них ждать.
Ким перевела взгляд с “разрисованного” тела мужчины на подушку, лежащую с ним рядом. Потопталась на месте, раздумывая, и, мысленно чертыхнувшись, сбросила ботинки и платье, оставшись не более одетой, чем сам лорд. Ревердан не мог видеть ее, но он слышал шорох ткани и заулыбался. Нет, баньши его все еще не интересовала, но… В первую очередь Кимберли была девушкой и, надо сказать, безумно красивой.
Маг сделал вид, что спит. На самом же деле он прислушивался, как осторожно девчонка забирается в постель, притягивает к себе одеяло, зарывается в него и с тихим стоном опускает голову на подушку.
— Я скучаю по сну, — шепнула она словно самой себе.
Ревердан задержал дыхание. Ему вдруг стало даже жаль Ким, ведь он и сам долгое время не видел снов. Но он хотя бы спал, ему не нужно было искать себе занятие на весь день и всю ночь — большую часть времени он спал, и это помогало не сойти с ума от вечности. Чернокнижник мог бы помочь Кимберли заснуть, он знал одно простенькое заклинание… ей бы даже приснился сон, настоящий, красочный, совсем как живому человеку.
Но сейчас он и сам засыпать не планировал, просто не смог бы, пока рядом лежит девушка, чье красивое тело прикрыто одним лишь одеялом.
Ким ворочалась, устраиваясь поудобнее. Взбила подушку, поправила одеяло, проворчала что-то о том, что перину необходимо застелить простыней. Ревердан едва сдерживал улыбку, когда чувствовал на себе обжигающий взгляд баньши.
Мужчина так и лежал на спине, положив руки под голову. Он всегда спал раздетый, так что присутствие бывшей принцессы его не смущало, разве что мысли все время возвращались к одному единственному вопросу: “Спала ли она с кем-то раньше вот так?”
— Накройся, — наконец не выдержала Ким и уголок одеяла упал на его пах.
Лорд рассмеялся, чем вызвал волну возмущения со стороны девушки.
— Ты не спишь!
— Мне не заснуть, пока ты ползаешь по всей кровати.
— Тогда иди на диван, давай! — Кимберли попробовала спихнуть мага с постели, но не удалось сдвинуть его ни на сантиметр.
— Напомню, что это мои комнаты, а ты здесь нежданный гость, — вздохнул Ревердан, приоткрывая один глаз.
Ким сидела на кровати, одной рукой придерживая угол одеяла, чтобы прикрыть грудь. Яркие зеленые глаза светились в полумраке, белоснежные волосы искрились в рассветных лучах тусклого солнца.
Лорд залюбовался ею, вот уже в который раз. Девушке не хватало румянца на щеках и исходящего от тела тепла, но губы ее хотя бы не мертвецки-синие, как это обычно бывает у тех, в ком больше нет жизни. Взгляд мужчины задержался на алых пухлых губках, и внизу его живота вспыхнул огонек.
Это был первый раз, когда Ревердан вдруг осознал, что уже очень давно не испытывал такого сильного желания.
В последний раз в этой постели нежилась дочь фермера. Глупая и наивная, но очень опытная в вопросах любви. Едва достигнув совершеннолетия, девушка пошла по рукам и сгинула уже к двадцати годам. Отец искал ее много лет, все ждал, что она вернется, даже приходил и просил о помощи своего короля. Ревердан же с трудом мог вспомнить ту, что согревала его ночами всю осень. Это было лет двадцать назад, короткий срок для того, кто живет вечность. С тех пор его губы не знали поцелуев, он не чувствовал жар разгоряченного от страсти женского тела, не слышал сладких стонов, и никто не кричал от наслаждения в его спальне.
Ревердан зажмурился, машинально стиснув пальцами подушку, и Ким, веселясь, спросила:
— И все-таки, как давно девушки видели твои шрамы?
— Давно, — не стал скрывать он. — И если ты не перестанешь ерзать и не отодвинешься, боюсь, из спальни мы не выйдем до следующей ночи.
Кимберли хмыкнула, но
