Верни их, попроси прощения и тебя не отчислят! Фараон просто в шоке! Ты — единственная девчонка, которая не вешается ему на шею, да к тому же еще и посмела поднять на него руку! Да Коста не получает от девчонок ничего, кроме поцелуев и…
— Я смотрю, твоего Косточку все целуют! — процедила я сквозь зубы, — даже наша директриса!
— Мадам Буффало? — поежился Леон, хмурясь. — Целует Косту… куда?
— В жопу! — огрызнулась я, довольная эффектом от своих слов. — Если у тебя есть деньги, то тебя все туда целуют! Понял?
Леон не оценил моего тонкого сарказма. Он поморщился, тяжело вздохнул, словно очень терпеливый старший брат, и прищурил глаза.
— Ани…Ты украла у Фараона деньги — это самое глупое, что ты могла сделать, — прошептал он, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что нас услышат. Мы стояли в пустом коридоре, все студенты уже давно были на следующей паре.
«Коста велел мне забрать деньги любым путем, — думал про себя Леон. Его лицо стало серьезным, он даже стал казаться старше. — Он разрешил мне делать с тобой все, что угодно. И, поверь, лучше уж тебя накажу я, чем сам Фараон!»
— Он ни за что от тебя не отстанет, пока ты не вернешь ему все пять тысяч! — подытожил мой собеседник.
— Сколько? Пять? Там было-то всего три! — возразила я и тут же покраснела, поняв, что проговорилась. — Блин! Блин! Блин!
— Вот именно столько ты ему и вернёшь! — криво улыбнулся Леон, довольный тем, что все-таки заставил меня сказать правду. Он даже подмигнул мне. — Вернёшь все сама. Можешь мне довериться, я тебя не сдам.
— Мда… Что-то слабо верится, — вздохнула я, изображая полное спокойствие, но чувствуя, как дрожат мои руки. — А что, если я уже все потратила, умник?
Леон нахмурился, делая вид, что он крепко задумался:
— Тогда тебе придется взять у меня в долг. Под проценты, разумеется!
Я посмотрела на блондина так, словно все мои проблемы были из-за него, и только из-за него.
— Зачем ты схватил меня в столовке? — накинулась я на здоровяка, вспоминая, как дергалась, пыталась вырваться из кольца его сильных рук. Это Леон остановил меня и сгреб в охапку, как котенка, сразу после того, как Коста выплеснул на меня кофе.
Я хорошо запомнила этот момент исключительно благодаря мыслям Леона. Он откровенно пялился на Анастейшу круглыми от изумления глазами. В его голове вертелось: «так красиво… просто идеально, даже дыхание перехватывает…», «я бы отдал все, чтобы завладеть такой красотой хоть на пару дней» и прочая подобная ерунда.
Стейси, с ее точеной фигурой, миниатюрной талией и выразительными темно-карими глазами могла по праву считаться красоткой, несмотря на полнейшее неумение пользоваться косметикой.
В тот момент руки Леона, сжимавшие меня, вызывали у меня гораздо больший интерес, чем его мысли. Если бы блондин не схватил меня, то Фараон мог бы потерять гораздо больше зубов, а еще клок волос и, пожалуй, хотя бы один глаз. Но нет, Леон, как беспокойная нянька, вовремя разнял нас, просто утащив меня с поля боя.
— Зачем ты вообще вечно лезешь не в свое дело? Чего ты вечно ошиваешься рядом? — продолжала скандалить я в пустынном коридоре. — Отвали от меня! Просто уходи! Че не ясно?
Леон обиженно надул губы — реально, как расстроенная маленькая девочка, которая хотела как лучше, а получилось, как всегда.
— Если бы не я, ты бы сильнее изуродовала Косту и, соответственно, получила бы ещё большие проблемы и штраф!
— Зачем ты защищаешь этого засранца? — прошипела я, надвигаясь на Леона, словно разозленный котенок на огромного добермана. — Если бы не ты, этот щенок вел бы себя тише! Из-за него Дженни потеряла работу! Из-за него меня отчислили из Академии! И это ты во всем виноват!
— Что? Тебя уже отчислили?! — удивленно спросил Леон.
— Минуту назад!
Я с силой толкнула его в широкую грудь. Особого эффекта ожидаемо не достигла: Леон не только не сдвинулся с места, но и продолжил меня воспитывать.
— Ани… — тихо и ласково произнес он, слегка наклонив голову на бок. Если бы у него была пятилетняя сестра, то он бы разговаривал с ней именно так. — Зачем ты ведёшь себя как несносный упрямый мальчишка-хулиган? Ты что не знаешь, что вся эта Академия с потрохами принадлежит отцу Константина? Ты ничего никому не докажешь, только сделаешь себе хуже! Против кого ты бунтуешь? Успокойся, извинись перед Костой, верни деньги, признай его победу и власть. Я смогу тебе помочь…
К этому времени я уже была вне себя от ярости, и потому без труда читала полоумные мысли Леона: «Посмотри, ты одна против целого мира. Тебя никто не понимает. Ты запуталась и никому не веришь. Тебе больше некуда пойти. У тебя нет друзей. Все, что сейчас тебе нужно — спокойствие, немного тепла и заботы. Это всем нужно. Хочешь, я стану твоим другом? Я смогу. Доверься мне…»
— Что вообще происходит? — нахмурилась я.
Он сделал шаг вперёд и осторожно убрал большим пальцем челку с моего мокрого лба. Я стиснула зубы и сжала кулаки. Не зная, что сказать, я все еще молчала, и потому парень расценил это как призыв к действию.
Леон резко сделал шаг вперёд и сгреб меня в охапку. Его горячие мягкие губы крепко прижались к моим. Поцелуй получился недолгим, но очень нежным.
От неожиданности я растерялась, затем, больше от шока, чем от возмущения, резко оттолкнула от себя Леона. Право, я не знала. что думать. Что это — такой коварный способ залезть в задний карман моих джинсов за деньгами? А что, если нас сейчас кто-то видел? Все решат, что я сломалась и стала одной из его «подстилок» на пару ночей! Леон, как и Коста, стопроцентно менял девчонок как перчатки. Да как он вообще посмел меня поцеловать? И ещё улыбается!
Левый кулак сжался сам собой, и я со всего маху заехала Леону в челюсть. Он даже не попытался увернуться или закрыть лицо руками. Парень тихо ойкнул от неожиданности, мгновенно выпустив меня из кольца своих сильных рук.
— За что? — обиженно спросил он, машинально хватая меня за руку. Это был рефлекс хорошо натренированного бойца.
— Не смей целовать меня без спроса! — прорычала я, грубо вырвала руку и добавила, глядя прямо в его обиженные удивленные глаза, — отличная попытка залезть ко мне в карман, блондинчик! Но нет! Во-первых, там сильно не хватает до трех тысяч! Во-вторых, я уже все потратила на штрафы! Скажи своему мерзкому хозяину, что он еще мне будет должен…
— Ты сейчас совершаешь свою самую
