А сейчас я вижу всё в мрачных тонах, и ни одно убеждение не может расшевелить мой мозг для того, чтобы он работал в правильном направлений. За последние дни так захотелось верить людям. Но, нет… обязательно докажут, что не стоит. Я приму этот мир и обязательно докажу, что могу быть в нём независимой от всех. Сама устанавлю правила взаимодействия и точно не буду помогать по указке.
За окном темнело, и я за это время успела залезть на подоконник, чтобы понять что тринадцатый этажа, не лучшая высоты для выхода на улицу. Открыла окно и долгое время кричала, звала на помощь, несколько раз барабанила в дверь в надежде, что мне откроют. Потом потеряла надежду и сделала сто приседаний для очистки мыслей и разорвала на кусочки лист бумаги который мне предложили подписать, очистка мыслей не удалась.
В четырёх стенах я чувствовала, как меня накрывает тоска и безысходность. За этими размышлениями меня застал сон. Он был поверхностным, но спасительным. Как только сердцебиение начало приходить в норму и я погрузилась в сон глубже, тогда услышала треск. Этот звук у меня ассоциировался с треском старой простыни.
Я лежала на спине с вытянутыми ногами и заложенными руками за голову. Было лень подниматься и посмотреть, от чего идиот звук. Дверь не открывалась, и не видела повода тратить энергию на пустые телодвижения. Чуть приподняла голову и открыла один глаз. В комнате было темно, только свет от ночного города придавал обстановке некий романтизм и таинственность. Прямо перед окном стоял Даня. От шока я открыла второй глаз. Поверить, что он реальный у меня не было причин, но я всё равно встала на ноги и подошла к нему.
— Я знаю, что ты мой глюк, но можно я с тобой поговорю? Я соскучилась по пустой болтовне, которая не несет за собой опасности или хитрых ловушек. В уверенности, что Даня мне не ответит, подошла к нему, еще ближе.
— Я не глюк, Лика. Но клянусь своей сущности, что поболтать с тобой о пустяках — это то, что мне сейчас больше всего хочется. — Сказал Даня с грустью в голосе.
Я не верила своим глазам, уже ничему и никому не могла доверять. В кабинете, который стал моей тюрьмой, появился Даня, и он настоящий. Я протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки, проверить, если зрение не обманывает, но он быстро отодвинулся. Это было как порез моей изувеченной гордости. Смехотворно, что он убегает от меня, как от заразной болезни, а в то же время намекает, что соскучился по мне.
— Что шарахаешься от меня как от прохожонной?! — Нашелся тут, мистер брезгливый!
— Нет, Лика. — Он покачал головой и сделал ещё шаг в тень. — Ты неправильно поняла.
— Что тут было непонятно?
— Я не позволяю меня тронуть, потому что это опасно для тебя. Лика, ты опять не заметила, что у тебя под носом, приглядись, пожалуйста.
Я прищурилась, удивилась, свет из окна проходил через него! Даня был почти прозрачным. Я перестану, когда-нибудь удивляться всему происходящему? Даже не знала, как правильнее спросить, чтобы не казаться дурой, и в то же время, чтобы не обидеть его в том случае, если он умер. В моем представлении только духи могут быть прозрачными.
А потом до меня дошло!
— А что ещё у меня под носом, что я не замечаю? Спросила с подозрением, чувствуя моя, ммм… сущность, что в его словах есть второе дно.
— Я у тебя под носом, — буркнул Даня.
— А, ну это я вижу! Ты прозрачный. Что, недавно умер?
— Нет, этому ни конца, ни края. Возвел он глаза к потолку. Ты меня сейчас не видишь, как и до этого. Я с детства хожу хвостиком за тобой. Ты все время сверкала ярче солнца и не давала мне покоя годами.
— Так, поставила я руки в бока, не передергивай. Била я тебе несколько раз, когда ты был со мной не согласен. Что сразу не давала покоя? И вообще, что ты тут делаешь?
— Темно Бог, дай мне сил всё это вынести и не сгинуть! Он это сказал таким умоляющим голосом, что даже я его пожалела.
— Ладно, ладно, не переживай, разберемся и с твоими проблемами. А сейчас лучше помоги мне отсюда выбраться.
— А почему тебя тут заперли? Спросил мой бывший друг и шепотом сказал: "Ты моя единственная проблема и свет в этой тьме, Лика, я лишь твой пес, что не видишь его."
Я сделала вид, что не услышала его последние слова или не хотела их слышать. Они делали мне больно, а сейчас уже поздно что-то исправлять. Мы оба сделали выбор, не в нашу пользу.
— Я не хочу сотрудничать с Советом Существ. Из моих уст это было почти умоляюще.
— Почему? Ваша семья, почти всегда, была предана Совету Существ, даже твой дед пытался управлять им, заботься о всех существах.
— Мой дед? Ты говоришь всю семью? Почти всегда?
Даня опустил "бомбу" на мои плечи, а теперь смотрел спокойно, как я меняюсь в лице, и глаза стали на пол лица. Он просто молчал и ждал, когда я приду в себя. И мне сразу стало понятно, что всё, что происходило до этого, было детской болтовней. Настоящие плюшки даже не начинались. Оказывается, у меня семья обманщиков и конспираторов, а я в это время занималась защитой обиженных и уязвимых, а надо было смотреть, что происходит под носом. Даня прав, я не видела в упор, что происходит на самом деле. Стало стыдно за свои истерики в последние дни, я так многого не знаю, а ещё уперлась рогом.
— Ты бы это не узнала, если бы несколько дней назад в наш мир не проникла чужая сущность и не разбудила в некоторых из нас вторую половину, спящую сотни лет. Она проснулась и уже активизировалась, поэтому совет пытается взять всех под контроль, чтобы не случилась катастрофа.
— А мой домовой говорил, что он очень давно живёт в доме, как это, если он проснулся несколько дней назад?
— У него нет второй сущности. Её обладают только те, у кого предки смешали свою кровь
