заключим клятву, где ты поклянёшься кровью исполнять сказанное, а теперь… Теперь расскажи мне о мастере Гербе.
И Ясмин, как кролик, заворожённый удавом, рассказывала непослушными губами о матери. Об отчиме, о Чернотайе. Рассказывала даже то, что полагала скрыть.
Из кабинета она вышла выпотрошенная, как окунь на прилавке торговца. Ясмин готова поклясться, что потеряла в весе, настолько пустой и легкой стала ее голова. Пустой и легкой стала ее жизнь. Ее сердце рассекли надвое, вынули из него мечту и наспех склеили обратно — авось прослужит ещё сколько-нибудь.
Навстречу ей шагнул Абаль. Ещё искрящийся от летнего смеха, которым он провожал ее все каких-то… Ее взгляд метнулся к часам. Каких-то полчаса назад.
— Как ты? — шепнул он и ловко приподнял ее над полом, как фарфоровую куколку. — Я весь извертелся и решил, что подожду здесь. Все равно же все узнают.
Ясмин окаменела в его руках. Уставилась в его юное привлекательное лицо, которым грезила эти три месяца. Отлавливая не замеченное ранее сходство с его — их! — отцом. Очень отдаленное и настолько слабое, что она тут же простила себя за неумение его увидеть.
— Неплохо, — она попыталась улыбнуться непослушными губами, но у неё ничего не получилось.
Она хотела домой. Спрятаться от горя под одеяло, как в детстве, когда боялась темноты. Разве не странно? Почему дети прячутся от темноты в темноте?
— Отвези меня домой, я устала, — попросила она.
Это ведь не преступление, пока она не целует его и не дотрагивается? Она просто будет сидеть на своей стороне магической лодки и молчать. И смотреть. Чтобы запомнить его вот таким — счастливым.
Абаль, словно что-то почуял. Как опытный гистолог — уловил изменения на клеточном уровне.
— Я хочу взятку, — сказал он с улыбкой. — За проезд один поцелуй.
— Сделай мне скидку, — горько усмехнулась Ясмин.
— Со скидкой будет уже два поцелуя, — возразил Абаль. — А по акции свадьба и море роз.
— Ненавижу розы, — равнодушно сказала Ясмин. Мягко высвободилась из его объятий и отступила. — Я правда устала, и прекрасно доберусь до дома сама.
Отступила от Абаля ещё и отвела взгляд. Лишь бы не видеть, как на его лицо набегает первая тень непонимания.
Наверное, нужно быть мягче. Не резать по-живому, отнимать по чуть-чуть, приучать к мысли о расставании. Но она не умеет.
Хотя нет. Враньё. Умеет, просто не собирается. Рвать надо сразу, с кровью, с болью, из живой плоти, пока любовь не пустила корни слишком глубоко.
— Я что-то пропустил? — спросил Абаль, и Ясмин поймала в его голосе первый ледок.
Он так давно не говорил с ней своим фирменным гадким тоном, что это неожиданно задело. За — дело. Так говорил Марк Сергеевич и смеялся — хо-хо-хо…
В темных глазах Абаля наметился иней, рот сжался в параболу, но даже таким она любила его до умопомрачения.
— Примул пообещал мне огромное количество преференций, если я тебя брошу, — сказала она. — Я просто не смогла отказаться.
— Даже так?
Абаль толкнул ее к стене и облокотился рядом одной рукой. Второй приподнял ее подбородок, чтобы было легче смотреть глаза. Она и забыла, насколько он сильный. Не трепыхнуться. В темных глазах напротив только всполохи ледяной ярости.
— Так!
Сейчас, когда Ясмин ещё чувствовала себя обескровленной и выпитой до дна, ей овладело дурное веселье. Он хочет знать? Ну пусть узнаёт, поймёт, что она такое. Женщина, способная променять любимого человека на красивый дом и тёплое место на политической карте Варды. Пусть отвернётся в ужасе.
— И сколько же я стою?
Абаль зло усмехнулся и наклонился так близко, что она почувствовала его дыхание на своих губах. Но на этот раз тело не откликнулось.
— Гражданство для Айрис, большое поместье с садом и место в Большом круге, — нудно перечислила Ясмин.
— Ты могла получить все это и так! — Абаль совершенно притиснул ее к стене и шипел куда-то между плечом и ключицей.
Впервые Ясмин видела, как кричат шепотом.
В залу начали заходить. Хотя, как сказать. Мелькнули две госпожи, но заметив их, тут же юркнули обратно. Заглянул некий господин и даже имел смелость кашлянуть, но тут же удалился. То ли воспитанный, то ли мастер Файон его спугнул. Ясмин не сомневалась, что тот бдит неподалёку и отваживает особо настырных.
Со стороны террасы зашли ещё несколько человек, но увидев Абаля резко рассосались.
Ясмин поняла в чем дело, только когда вырвалась сама. Призрачный шест маячил за его плечом и фонил силой, заставляя колебаться платье и обняв тёмные волосы Абаля льдистым ореолом. Ясмин впервые видела его силу, воплощённую материально. Белая, как снег, холодная, как лёд.
Зала дрожала, словно в предчувствии землетрясения.
— Я устала, — повторила она бессмысленную фразу, вскинула в прощании руку и медленно вышла из залы.
Мимо проплывали знакомые лица, искаженные до неузнаваемости жадным любопытством, колонны, вычленившиеся из полумрака залы белым рельефом. Солнце, бьющее в узкие высокие арки. Ясмин подняла голову повыше. Пол под ее ногами ещё дрожал. Сила Абаля обтекала ее, как морской бриз, не причиняя боли, но будоража. Приказывая вернуться.
У самого выхода ее поймал мастер Файон.
— Надеюсь, все прошло удовлетворительно, мастер Ясмин? — спросил он с почтением.
Глаза у него блестели от удовольствия. Он не знал, что произошло, но понимал, что Примулу удалось разлучить ее с Абалем. Наверное, внутри он умирал от восторга, что можно безнаказанно издеваться над ней, пока она слишком опустошена, чтобы сопротивляться. Тем более здесь свидетели. Ее нервный срыв придётся ему на руку.
— Вы должны зафиксировать отчёт в секретариате Круга…
Мастер Файон говорил что-то ещё, но Ясмин с удивлением поняла, что не понимает ни слова. Она просто выключила его у себя в голове. Говорящая отвертка, вспомнила она вдруг из Стругацких. Просто говорящая отвертка.
— Да пошёл ты, — сказала она с удовлетворением.
Плевать на последствия. Хотя бы раз в жизни нужно поддаться инстинкту и сбросить напряжение. О, граждане вежливой Варды, не нужно так потрясённо на неё смотреть. Послать мерзавца — запретное для вас удовольствие, а для меня — для меня — просто удовольствие.
Она обошла мастера Файона и двинулась к долгожданному выходу. Лицо у мастера Файона вытянулось, на бледные щёки плеснуло жаром. Должно быть, такого ему ещё слышать не приходилось.
— Мастер Ясмин! — в его голосе наконец прорезалось что-то настоящее. Ей даже захотелось обернуться и увидеть — что там живое бьется на дне его глаз, но Ясмин подавила это желание.
Потому что там, за Файоном, на линии ее взгляда стоял бы Абаль.
