Он повернул голову, и, проследив его взгляд, я увидела на аллейке Элину, которая искала меня. И увидит здесь… с ним…
Я резко вскочила на ноги, подошла к Райту.
— Милорд, прошу, потерпите, это недолго. Я потом вам все объясню.
Он нахмурился, а я обвила его шею руками, прижалась щекой к мужской груди. Мое сердце в этот момент стучало невероятно громко, и Райт, бьюсь об заклад, слышал этот вселенский набат. Я встала на цыпочки, мои пальцы скользнули ему на затылок, зарываясь в жесткие волосы. Реакция мужчины была необъяснима: он не двигался, просто мерно втягивал носом воздух. Представляю, как он зол.
— Она ушла? — шепнула я.
Райт ответил мягким, едва уловимым прикосновением к моим волосам, будто попробовав их на ощупь.
— Она ушла, милорд? — повторила я громче.
Горячая мужская ладонь, освобожденная от перчатки, легла на мою талию. Все то же самое происходило и на балу — он тоже касался меня, но… не так как сейчас.
Я отстранилась, боясь посмотреть в глаза советника, но он привычным жестом вздернул мой подбородок.
— Давай договоримся, Джина, — его глаза стали черными, как ночная мгла, — что ты никогда больше не станешь так делать.
Такие предупреждения он отдавал крайне редко. Сразу понимаешь, если нарушишь, проще покончить с собой.
Разумеется, ему было неприятно. Но я должна была убедить Элину, что мы с Берингером милуемся в парке, а не обсуждаем заговор. Пришлось чем-то пожертвовать.
— Клянусь, — заверила его.
— Это ради тебя самой.
Конечно ради меня. О ком еще он будет так беспокоиться?
* * *
Каких усилий ему стоило вынести эти объятия! Если бы знала эта девочка на грани какой катастрофы находится, бежала бы прочь. Берингер не романтик. Его звериное желание может быть опасно.
Хладнокровие?
Он забыл это слово.
— Она ушла? — раздался напуганный встревоженный голос Джины.
Он втянул носом воздух, ловя запах ее волос. Дикий мед…
Эти волосы захотелось потянуть, собрать в кулак, но Райт лишь слегка прикоснулся, ощущая их невероятную мягкость.
— Она ушла, милорд?
Какая разница? Или его девчонка способна думать о чем-то помимо их сверхчеловеческой близости. Соблазняющей близости тел.
Джина отстранилась, и, кажется, ей стало стыдно и… страшно. Снова этот страх — приманка для него. Ее губы — ловушка. Они подрагивают…
Следующую часть их диалога Райт почти не помнил.
Какого черта? Он не монах, не праведник, не давал обетов и зароков. Он просто безумно, остервенело, жадно хотел эту женщину. Всю. С непокорной душой, гибким телом, со всеми пороками и недостатками. И, похоже, королева слишком хорошо его знала, делая ставку на девицу из Хоупса. Да, Райт любил беззащитных девчонок с норовом волчицы. И он хотел быть их идолом преклонения, единственным, незаменимым.
— Я вплела в волосы красную ленту, — произнесла девушка.
Ее голос, такой спокойный, сосредоточенный…
— И что?
— Красная лента — сигнал Эдмунду. Мы должны будем сегодня встретиться.
— Да? — ревность, злость, сокрушающее бессилие. — Не забудь взять вино.
Она вскинула глаза. Кажется, рассердилась.
— Берингер, у вас отвратительное чувство юмора.
— У меня много других достоинств, — парировал он.
Она покраснела. Великолепно и невинно. Да, она была невинной. Ее никто не касался, никто не целовал эти губы. Что будет, если он поцелует их?
— После встречи с принцем, я должна буду увидеть вас, — они задвигались, ввергая его в пучину неконтролируемого желания.
— Хорошо. Это все?
— М…да, — неуверенно. — Вы торопитесь?
Черт побери, да. Еще секунда и играть в игры будет поздно.
— Я занятой человек, Джина.
— Нас должны будут застать… имею в виду…
— Я понял, — резко оборвал он. — Но, по-моему, нас только что видела твоя подружка.
— Элина? Она никому ничего не скажет. А нам нужен кто-то болтливый.
— Прислуга?
Девушка кивнула.
— Но мы должны выглядеть пристойно…
— То есть быть одетыми?
Снова ее щеки горят, но она старательно делает вид, будто разговоры об интимной стороне дела ее ничуть не смущают.
— Что ты подразумеваешь под словом «пристойно»? — коротко усмехнулся советник.
— Вы же понимаете, что изображать чувства нужно очень тонко? Придумайте что-нибудь, но никаких перегибов. Иначе наши отношения будут выглядеть недостоверно.
Райт прекрасно знал способ сделать эти отношения дьявольски достоверными.
— Это все, что ты хотела сказать, Джина?
— Теперь да.
— Отлично, — мужчина сделал несколько шагов в сторону, но ее робкий голосок остановил его.
— Милорд, ваш отряд… то, что вы говорили королеве… вы… вы не уедете в Мейхет?
Райт медленно обернулся — он просто должен был увидеть ее лицо, ее глаза в этот момент.
— Хочешь, чтобы я остался?
Девушка нетерпеливо заламывает пальцы. Понимает, что в его вопросе кроется какой-то смысл, но уловить не может.
— Ты хочешь, Джина?
— Вы ведь единственный, кто…
Снова перебивает:
— Этого достаточно.
Она краснеет, дышит часто и тяжело.
— Так вы останетесь?
— Опять глупый вопрос, Джина, — медленно произносит он, а во взгляде: «Скажи мне, попроси меня…».
— Я хочу, чтобы вы остались со мной. Вы останетесь?
— С тобой? — он может играть словами вечно.
Райт медленно двинулся к ней — шаг за шагом. И в его взгляде было нечто такое, что заставило девушку отступить.
— Так мы договорились? — вдруг спросила она, упирая ладонь ему в грудь.
Берингер бросил взгляд вниз на ее тонкую дрожащую руку, которая стала преградой между ними. Удержаться невозможно… Его пальцы скользнули по ее запястью, мягко обхватили. Ее широко распахнутые глаза налились ужасом, дыхание оборвалось…
— Что вы де… — о, небо!
Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал, глядя в ее глаза. Глядя хищно, дико, яростно.
— Так пойдет, Джина?
— … ммм… ч-что?..
— Это выглядит пристойно или мне придумать что-то еще? — пока он растягивал слова, хрипло, дразняще, он ласкал подушечкой большого пальца место поцелуя.
Горячо!
— Да… в самый раз… я…
— Может нужно что-то другое?
— Нет.
— Все в порядке, Джина?
— В полном.
— Тогда увидимся ночью, — он отпустил ее руку, аккуратно убрал ей за ухо темную прядку, выбившуюся из прически. — Будешь ждать меня?
Она едва могла прошептать: «Куда ж я денусь?»
Он был настоящим извергом! Деспотом! Тираном!
Я ходила вокруг алтаря в пустой молельне, недовольно бурча. Тихие шаги на входе вынудили меня остановиться и прикусить язык.
