Тем временем во дворце подготовка к торжеству шла полным ходом — кипела работа на кухне, бальный зал был нарядно украшен к празднику.
Маргарита выбирала вечернее платье: первое, из выбранных ею — бледно-розового цвета с оборками, она категорически забраковала, выразившись, что в нем она похожа на поросенка или куклу-пупса, что была у неё в детстве. Наконец, она остановилась на шелковом платье красного цвета с завышенной талией и плиссированной юбкой чуть ниже колена, открывающей красивые ноги в алых балетках, и выглядела она в нем совершенной девочкой — разве что с парой-тройкой лишних килограмм.
Даниэлла предпочла синее платье в стиле двадцатых годов — свободный верх, присобранное на уровне середины бедра и расходящееся трехслойной оборкой-юбкой.
Глядя на дочь, вспомнилось Валентине, как она шила ей яркие детские платья и вязала мягкие теплые костюмчики. Сейчас же им снова выпала благодатная возможность вспомнить былые умения, готовя приданное к появлению малышей, уже можно было похвастаться первыми вязанными штанишками и распашонкой с капюшоном.
И это было признано самым непревзойденным празднованием: Джон, как и обещал, провел таинство, и засвидетельствовал их обеты, и молодые получили благословение юного князя Алишера.
Сони украдкой смахнула слезу умиления, а для большинства красавиц Небесного града это было настоящим днем траура — двое самых завидных женихов уже определились со своими избранницами, и колокольный перезвон звучал печальным набатом по их несбывшимся надеждам, а потому всё своё внимание они переключили на, находящихся на торжестве без спутниц, Этьена и Марка, чем крайне смутили последних.
И голова кружилась от хмеля выпитого вина и веселых танцев — от общих хороводов до медленных и чувственных вальсов, и череда смены партнеров, и музыканты не уставали исполнять одну композицию за другой: Маргарита уже безо всякого страха согласилась на приглашение Рафаэля, Джон с удовольствием вел в танце сестру, а Даниэлла благодушно составила компанию Марку, чей отец в этот вечер уделял повышенное внимание леди Александре — и он доволен был видеть, как сердца их начинают оттаивать, ведь они ещё достаточно молоды, чтобы еще быть счастливыми — он ведь не маленький уже и всё понимает, и когда отец спросит его мнение, то он легко даст им своё благословение, и только понимающе улыбнется, когда они вдвоём удалились в комнату Льва Витриченко.
Самому парню весь вечер не давали прохода действительно привлекательные девушки, только он оставался равнодушен к их чарам. Сидя на широком подоконнике, достав из кармана брелок, подаренный ему маленькой хрупкой японкой по имени Лали-Мей, и долго крутил его в руках, улыбаясь чему-то своему — простая безделица, но для него он стал, вдруг, очень ценным. Как жаль, что девушка, в силу обстоятельств, не смогла присутствовать с ними на свадьбе… И почему она так накрепко засела в его голове? Собственно, он был даже не против… И Марк снова усмехнулся, вдохнув вечерней прохлады и считая звезды в ночном небе над головой:
— Кажуть, все мине, але то слова… Ти навчи мене, як щастя наше врятувать…(Говорят, всё пройдет, но это — лишь слова… Научи меня, как счастье наше удержать… Укр.)
— Ну, что, молодожены, вы уединяться собираетесь? Уже брачная ночь во всю идет, — намекающе скосил взгляд Джон, когда они, с уже порядком утомившейся Маргаритой, попрощавшись со всеми, направились в свою комнату, — Надеюсь, ваши головы не настолько полны хмелем, чтобы потратить эту волшебную ночь впустую.
И Ями с Рафаэлем сочли этот совет более чем резонным, только прежде захотелось подышать свежим воздухом на сон грядущий.
— Когда тебя спросили, желаешь ли ты стать моей женой, я затаил дыхание, не боясь задохнуться, — жених с невестой прогуливались около пруда под светом звезд и Луны, согреваемые теплым ветерком и любовными объятиями, — Я стоял и не мог пошевелить ни одним мускулом — это ожидание для меня было сродни смерти — я бы и в самом деле умер, если бы ты ответила отказом, — Рафаэль вдруг остановился и крепко-крепко обхватил девушку за талию.
— Да, ну, что ты такое выдумал! — весело хохоча, отмахнулась она от его поцелуя, — Ты лучше бы побрился, прежде чем лезть с поцелуями — твоя щетина колется, — Ями отвернула лицо, прячась за легким шарфом, выполненном вручную в непревзойденной технике батик, — А то не буду больше с тобой целоваться, — она попыталась извернуться и выскользнуть из его рук, но была остановлена крепким захватом за руку:
— Всё, что пожелает моя прекрасная любимая супруга, — запальчиво прошептал он, — Супруга… — повторил, поднеся к своим губам её ладони, украшенные росписью хной и искусной работы браслетами и кольцами из золота самой высокой пробы, — Так странно звучит — до сих пор не верится, что ты мне супруга теперь, — и верилось в самом деле с трудом, а блеск и размах торжества, какие только умеют устраивать в Небесном граде, привнесло в их жизнь волшебство и роскошь сказок тысячи и одной ночи и оживших древних легенд о всесильных богах и великих героях.
— Ой, мой шарф! — девушка попыталась удержать подхваченный порывом ветра свой легкий шарф, но не успела, и он зацепился, запутавшись в ветвях деревьев, в изобилии росших вблизи пруда.
— Ловлю-ловлю… чуть-чуть… почти дотянулся…О, нет! — Рафаэлю также не удалось ухватить его, и следующий порыв унес шарф ещё дальше, опустив на водную гладь, и он повернулся к своей спутнице, беспомощно разведя руками.
— Он улетел… — расстроенно выдохнула она.
— Ну, не переживай, — он улыбнулся, подняв её лицо на себя, обхватив пальцами подбородок, — Хочешь, я достану его? Ну, а хочешь, я тебе тысячу новых шарфов куплю?
— Ай, ну что ты делаешь? — девушка, запротестовав, колотила руками по его плечам, заходясь заливистым смехом, когда он подхватил её на руки и закружил, — Да, отпусти же ты меня! Не удержишь, ведь.
— Удержу, — Раф утвердительно кивнул, — Ну, уж нет — теперь я тебя ни куда не отпущу, слышишь? — пылко выдохнул он у самого её уха.
— Вот, и туфли мои… — она сокрушенно проводила взором соскользнувшую с её ступней обувь, — Ну, вот — уплыли…
— Не волнуйся так — я на руках тебя отнесу, и о туфлях не беспокойся, — он с упоением рассматривал жену — от разукрашенных кончиков пальцев на руках до пальцев разутых ног, которыми она сейчас так забавно болтала по воздуху, — Будут тебе новые, ещё лучше, — и глаза её светились радостью.
— Нет! — девушка только успела от неожиданности вскинуть руки, когда, не заметив под ногами камня, Рафаэль зацепился каблуком и, пошатнувшись, упал прямо на мокрый песок, — Ай! — её босых ступней коснулась прохладная вода, — Спасибо, что смягчил падение, — игриво улыбнулась она, — А разве вам, мужчинам, не хочется всегда быть сверху?
