Яра потрогала губы и снова заметила быструю улыбку Александра.
— Конечно. Вы же вернетесь.
Он не спрашивал, он утверждал. Яра подумала хорошенько и поняла, что да, вернется.
— Возвращайтесь, Яра, — как-то грустно и нежно сказал Александр и протянул к ней руку. Она отшатнулась, и он только поправил ее локон. — А с вашим другом я разберусь, не волнуйтесь.
Яра сделала шаг назад и оказалась за порогом. Дверь бесшумно закрылась.
— Другом? — спросила она у двери. Подергала ее вперед-назад, но та больше не открывалась.
Пришлось идти обратно. Сначала в ординаторскую и прятать ключи в карман халата Арсения Петровича. При взгляде на его храпящее тело, Яра испытала тошноту. Захотелось пнуть, но она удержалась. Человек живет как умеет, чем он виноват? Она вернулась в палату, не зная толком зачем. Проверить, что ли?
Храп раскатывался по коридору, за окном светлело. Подопечная старушка спала тихо, но дышала. Яра посмотрела на часы — пять. Она погладила старушку по плечу, вздохнула, закинула рюкзак на плечо и побежала по коридорам сначала к храму, а от него — к железной двери, которая на удивление быстро нашлась, и ключ отпер ее так, словно замок регулярно смазывали.
…
— Даш, — Яра прошептала в трубку, как будто боялась разбудить подругу. — Не спишь?
— На работу собираюсь, — бодро ответила та.
— В шесть утра?! — ужаснулась Яра. — Ты раньше полудня вообще вставала когда-нибудь?
— Меня позвали к ним на производство, помочь, — пояснила Даша.
— Что, прямо сегодня?
— Вчера вечером позвонили. Как там моя помада, Яр?
— Ой. Вроде хорошо, спасибо, все отлично прошло.
— Прекрасно! — обрадовалась Даша. — Расскажу боссу, он заинтересовался моими экспериментами. А ты вообще где сейчас?
— Еду в метро, — растерялась Яра. — Хотела к тебе, а теперь уже и не знаю.
— Давай попозже? — рассеянно отозвалась Даша. — Первый день, ты понимаешь.
— Я понимаю…
Яра посмотрела на телефон и растерянно нажала кнопку выключения. А теперь что делать? С кем бы посоветоваться, как разобраться в происходящем. Она потрогала кончиками пальцев губы, все еще чувствуя на них поцелуй, и поймала понимающий взгляд одной из утренних пассажирок. Быстро отвернулась, вспыхнув со стыда. Не успела даже задуматься, как замигал мессенджер.
Северянин спрашивал: «Не спишь? Как успехи?», и Яра поняла, с кем может поделиться странностями, происходящими с ней.
Coda
Демон стоял и смотрел на высокого светловолосого воина, своего солдата.
Он задумчиво покачивался с пятки на носок своих старых форменных сапог и думал.
Как только он нащупал новый вариант расплетения реальностей, все стало складываться будто само собой.
— Игорь, значит…
Парень хранил все то же равнодушное выражение лица. Демон хлопнул его по плечу:
— Молодец, Игорь. Ты мне прям очень помог. Даже жаль будет отплачивать тебе такой черной неблагодарностью.
Он подтолкнул парня к выходу:
— Иди, проследи, чтобы все было как надо. Я уже сплел духоту с запахом кофе, добавил синяк от велосипеда и дождь в парке. Теперь надо его только взбесить хорошенько, и ты вполне справишься. А то с чужими невестами черт знает чем занимается. Тем же, чем бы я хотел.
Демон мечтательно запрокинул голову и улыбнулся:
— Чужая невеста… Это просто отлично. К ней добавим опоздавшую мечту, пугающий запах, книгу, которую передаривали десять раз и отражение реки в зеркале самоубийцы. С ведьмами было бы проще, но где те ведьмы…
Он склонился над одним из саркофагов и провел по нему ладонью:
— Потерпите, родные… Уже скоро. Да и мне тут надоело.
19
Москва никогда не спит — так говорят только те, кто заказывает ночью пиццу, танцует в клубах, приводит в четыре утра подругу поужинать в японский ресторан. Москва не спит всю ночь: последние поезда метро отправляются с конечных в час ночи, и пока доезжают до конца ветки, уже становится и два и начало третьего. Ночные автобусы заполнены наполовину, иногда не найти свободного места. Таксисты не спят сутками, потому что по ночам самый клев. Бары в центре шумят до рассвета. В парках гуляют и иногда даже с детьми.
Но пробовали ли вы позавтракать в семь утра? Купить таблетку от головы? Бутылку воды? Шаурму? Утро — то время, когда уже не спят работяги, едущие на заводы. Водители и машинисты. Врачи и повара. Они едут на работу — а пока они едут, Москва закрыта. Приходите к десяти.
Северянин с Ярой обошли две или три улицы, пытаясь найти открытую кофейню, но обнаружили только «Столовую номер пять» с чебуреками, кофе три в одном и стоячими столиками. Переглянулись, взяли кофе и засохшие эклеры и вышли на улицу. Лето подходило к концу, утром выпадала холодная роса и было зябко, поэтому они пристроились рядом с вентиляционной шахтой метро. По соседству тихо спал бомж, тоже согревшийся горячим ветром подземелий.
— Слушай, Макс, там какая-то фигня творится, в этой больнице, — честно призналась Яра. — старый склеп, гробы, свечи. По-моему, они там не наукой занимаются.
— Погоди про гробы! — отмахнулся он. — Что там с врачом? — Ты был совершенно прав, он на меня повелся, я все провернула.
— А как ты его усыпила? — Северянин посмотрел на Яру как-то очень уж пристально и глаза его потемнели.
— Секрет, — отозвалась она. Не признаваться же про Дашу. — Я вообще о другом. Там внутри живет какой-то чудовищно стремный чувак, который изо всех сил пудрил мне мозги. И он что-то странное делает с Игорем и другими.
— Секрет? — тихо сказал Северянин. — Ладно.
— Эй, ты что? — удивилась Яра. — Да не успели мы ничего, я ему… снотворного подлила.
— И он от снотворного на пике возбуждения уснул? — скептически посмотрел Северянин.
— Сильное снотворное. Ты чего, ревнуешь, что ли? — догадалась наконец Яра. — Эй, я туда ходила своего парня спасать, это тебя не смущает?
— Спасешь ли ты его, еще неизвестно, — он, кажется, успокоился. — Ладно, дай гляну твою больницу.
Он поставил хлипкий стаканчик на бордюр, вынул ноутбук и набрал несколько запросов.
Яра отпила свой кофе и только тут поняла, что возбуждение спадает и ей ужасно хочется спать. На телефоне появился вызов от семьи старушки. Он хмыкнула и нажала отбой. Она уже написала им смску, что работать, к сожалению, не сможет. Впрочем, они этого и ожидали?
— Любопытная у тебя больница, — проговорил Северянин, листая черно-белые фотографии особняка. — Ее построили в девятнадцатом веке сначала как роддом, но потом достроили еще три корпуса, потому что семья увлеклась благотворительностью. Это был свадебный подарок невесте наследника рода. Она была из низов, хотела стать врачом, но женщин не брали, так что она была сестрой милосердия. Больницу отдали ей как игрушку, а она выписала лучших специалистов и основала первую в городе бесплатную клинику для бедняков.
— Очень интересно. Давай на экскурсию сходим? — скептически отозвалась Яра.
— Ладно, понял. Да, там был домашний храм со склепом, где хоронили всю эту семью. Круглый купол это от него. Это довольно популярная система для таких больниц, в Москве есть еще несколько подобных зданий. Это отличается тем, что из других пришедшие к власти большевики захоронения выселили, а от этой семьи не осталось живых родственников, а там у кого-то еще оставалась совесть. И вместо того, чтобы просто перезахоронить кости в общей могиле, склеп замуровали.
— И до сих пор не вскрыли? — удивилась Яра.
— Ну как обычно, бюрократы не могут договориться. У больницы целей таких нет, здание принадлежит ей… Но, судя по твоим рассказам, все сложнее.
