— Я не должен впадать в транс, пока ты мне не разрешишь.
— Хорошая память, но слишком болтлив и принялась наносить удар за ударом.
9.2
Обычно после таких встреч с колдуньей я ощущал невиданный подъем, ведь порка подстегивала во мне не столько сексуальную харизму, после которой в гареме царил весенний щебет одалисок, пребывающих в постоянной занятости. Это после они оказывались потяжелевшими и отправлялись в дома к наместникам. Как правило, самые одаренные премировались свободой и маленьким домиком где-нибудь подальше от моих очей. Да, они рожали только мальчиков, расселяя моих детей по Нижнему миру. И больше не могли беременеть, так как наместники были энергетически более слабыми и не способными посеять зерно в их лонах.
Зато с удовольствием пользовались женскими телами, обученными доставлять наслаждение.
После такого сева у Верхних случались неприятности, которые избирательно уносили к точкам входа-выхода предназначенных на подарок Нижним девственниц. Именно они пополняли мой гарем.
За это стоило благодарить колдунью. Её снадобье, помогающее зачать работало как ингибитор, кроме того, что рождалась дочь, в ее ауру вплеталось предназначение при достижении определенного возраста стать подарком для Нижнего мира.
Я должен был признать, что эта женщина позволила довести мой проект до уровня, когда он работал, как часы. И если бы не мой Советник, с которым она не захотела мириться, то возможно мы бы и смогли достичь еще более потрясающих результатов.
Пис Циль, оказался около меня как бы случайно. Хотя нет ничего случайного, и мне как богу это было известно. Но уж слишком юркой была эта змея с лапками. Если бы не отсутствие задних ног, то больше всего он напоминал ящериц, греющихся на камнях под светилом в моем родном мире. Разноцветные и шустрые, они образовывали удивительной красоты ковер на плато. И только путник мог заставить разбежаться эти пугливые создания, являя серый каменистый пейзаж и оставляя в памяти невольно подсмотренное разноцветное великолепие.
Было в этом существе кроме поистине невероятной скорости, изворотливости и безжалостности, которая на первых этапах помогла загнать Верхних в жестокие рамки правил, еще что-то, то, что я так и не смог увидеть и разгадать.
Колдунья же сказала, что и боги иногда оказываются на зубах у смертных созданий, если не оглядываются вовремя.
Она ушла на границу, в пещеру, пообещав, что останется на моей стороне до самой смерти. Но вниз она наведывалась очень редко, для этого приходилось убирать Советника из дворца. Она говорила, что он воняет, как служитель культа, и этот его запах, заставляет ее натуру убраться подальше. А этот проныра уходил только под очень весомым предлогом.
Я помнил ее предупреждение и старался не поворачиваться к нему спиной. Бирюзовые плошки его глаз, со временем слегка выцветшие, все так же пристально наблюдали за тем, насколько силен я и стоит ли оставаться у меня на службе, или пора начать свою игру.
Видимо моя сила не позволяла ему осуществить то, ради чего он оказался здесь.
Так вот о порке. Женщина своей рукой выбивала из моего мозга воспоминания о Кирке, и злость и жажда мести отступали, прячась в уголке сознания, позволяя развиваться и жить дальше, вкладывая в свое детище свой талант и энергию.
Но слишком долго она не появлялась последний раз. Настолько, что я превратился снова в дрожащее от бессильной злобы существо, жаждущее разорвать ту, которую когда-то любил.
Сейчас, я мог спокойно размышлять о вероломности женщины, ради которой нарушил закон и создал в симуляции из своей крови недостающий элемент для стабилизации планеты.
Мы сдали экзамен, но я не получил приз. На моем лице так и не исчезли мелкие перья и глаза остались птичьими.
Время примирило меня с приобретенным лицом, но устав видеть в глазах остальных жалость, принял из рук колдуньи маску и практически сроднился с ней.
Только сейчас я задал себе вопрос, ради чего она оставалась все время со мной? Ни разу я не возжелал ее как женщину. Один раз, в порыве сумасшествия, попытался сломить ее, впился в губы силой, и получил по спине плетью.
— Никогда, не смей, — шипела разъярённой змеей женщина, — прикасаться ко мне! — охаживая меня плетью, в то время как я испытывал совершенно невероятные ощущения.
Именно тогда я осел перед ней на колени и попросил — накажи меня, моя Госпожа.
Облизал губы, воспоминания о том разе еще долго прокатывались энергетическими импульсами по моему телу, заставляя создавать поистине невероятные вещи. Наполняя Нижний мир своими детьми, адептами, давая силы и вдохновение.
Именно тогда я открыл дверь и впустил в наш мир некромантов, терпящих поражение в сражении с каким-то неведомым мне противником.
Дверь исчезла, а они остались и вписались, как нельзя кстати в цикл на моей вотчине.
Баланс — это уравновешивание, равновесие Нижнего и Верхнего, продуманный и выверенный до последнего винтика проект, который сейчас начинало потряхивать.
И точкой, вызвавшей дисбаланс в системе стал самовольный уход на поверхность четвертого наместника с его замком, и того, что пришло к нему на его последний день рождения.
— Их было двое, — я вспоминал, как она сказала это.
И мне не нравилось, что двое, в ее устах звучали так скупо. А еще упоминание энтропии.
Что ж, у меня светлая голова, и сейчас есть время разложить конспекты и покрутить эту ситуацию, я же не зря считался лучшим конструктором миров на курсе.
А Кирка, — я с ненавистью пнул сапогом стоящий передо мной стул, который отлетел в угол комнаты, — она была лучшей по созданию животного мира. И чего греха таить, именно тогда она сообразила, что нужно создать новый вид на планете. Только я не дослушал, что она говорила о зверях, а не о людях. Не по Сеньке оказалась шапка, — как потом она заключила, глядя в мои птичьи глаза.
— Я не могу доверять партнеру, который не слышит! Не верю я в такие отношения, извини Ворон.
С тем и ушла, разбив сердце и гордость.
Частично история о виде, к которому принадлежит Пис Циль, рассказывается в последних частях Ледании и великого похода за шрампитулями. Это самый настоящий писюциль. Существо очень себе на уме, и, как ни странно, созданное безумным ученым с планеты Хорорр.
9.3
Ближе к утру я отложил в сторону расчеты и откинулся на спинку кресла. Бессонная ночь не внесла ясности в происходящее, и если вырезанный Четвертый дом можно было по причинам отнести на стремления к власти некоторых из представителей менее статусных кланов, а соответственно и с тем, что исполнителей мы никогда не найдем, то, то, что происходило в общем балансе не поддавалось никакой логике. По моим расчетам выходило, что на планете появился еще один бог. Или существо к нему приравненное по силе.
Но этого не могло быть. Я бы почувствовал. Если бог появился в Верхнем мире, то необходимо было отыскать его, пока последователи не сделали из него величину, с которой придется считаться.
Самым дурно пахнущим в этой истории было то, что с приходом такого божества Верхние могли отказаться поставлять Нижнему миру своих дочерей, тогда срок существования моего детища ужался бы до одного поколения. А что сделали бы мужчины, лишенные возможности сбросить напряжение, можно было не гадать.
Война, разразившаяся между Вороновыми детьми и Верхними, в расчетах фигурировала как решенный исход.
И по всему выходило, что последствия для планеты были бы критическими.
Прикрыв глаза, я размышлял о племени, которое создал. Любому существу не безразлична судьба его потомства.
Расчеты показывали, что удержать планету в том виде, в котором она существовала до этого уже невозможно.
Почему-то ни один сын, которого рожали многочисленные одалиски не обладал божественной искрой. Казалось, что Нижний мир диктует собственные правила, не допуская на арену других, обладающих большими, чем человеческие силами.
