Я отвернула края коврика, потом пошарила над косяком двери и с торжествующим видом показала:
— В надёжном месте!
Замок легко щёлкнул, согласившись впустить нас. Я открыла дверь и вдохнула сладостный воздух нормального деревенского жилья. Пахло перегоревшим маслом, пыльными подушками и остывшей печью. Я даже глаза прикрыла от удовольствия. Потом шагнула в комнату.
Она оказалась кухней. Вполне себе современной, с газовой плитой, с бойлером, с мебелью из шпона. Я плюхнулась на стул и протянула:
— Лепота-а… Тишило, ты куда?
— Гляну в остальных светлицах, — буркнул парень, не убирая меч.
Я представила, как он входит в комнату с голыми любовниками меч наизготовку, и прыснула от смеха. Потом взяла в руки коробок спичек, которые кто-то забыл на столе. Спички… Как же мне их не хватало! Вынула одну из коробка, поднесла к носу. Запах фосфора… Обожаю запах фосфора, только никогда об этом не знала!
Чиркнув спичкой по коробку, я зажгла огонь.
Первобытный человек, подчинивший страшную силу!
Я смотрела на огонь и улыбалась. Никаких больше огнив, никаких больше печей! Щёлкнул кнопкой, повернул рычажок — и готовь себе на плите сколько влезет! Спичка прогорела, я бросила её в пепельницу и достала другую. Чиркнула, и тут же услышала:
— Перун тебе в затылок, что это?!
Я глянула на десятника, у которого на лице было написано даже не недоумение, а страх, и бросила прогоревшую спичку в пепельницу. Сказала с чувством глубокого удовлетворения:
— Это, Тишило, спички.
Показала ему коробок, деревянную палочку с каплей фосфорной массы и чиркнула в третий раз. Парень даже отшатнулся, выпучив глаза:
— А как? А где искра? Чем высекла?
— Это химическая реакция, Тишило! Не надо искры!
— Ведьма, — пробормотал он, вложив меч в ножны. Я покачала головой:
— Это не колдовство, а наука! Темень ты необразованная.
Он нахмурился:
— Какой такой укой можно зажечь лучину без огнива?
— Не гадай, просто прими, как данность.
— Так это… А чё делать будем?
Я отложила спички, встала. Огляделась. Сейчас бы всё, что тут есть, схватила и унесла своим. Но воровать нельзя. Жалко… Увидела листочек бумаги на столе, поднесла к глазам.
«Петрович, оставляем тебе дом на охрану, там пончики в холодильнике, надо съесть. Вернёмся в воскресенье вечером».
А сегодня у нас какой день?
Ой, да какая разница! Надо валить, потому что Петрович сейчас как заявится… Я схватила коробок спичек и кивнула Тишилу:
— Пошли-ка отсюда, а то охранник постреляет нас, как воробьёв.
— Чего сделает? Я его рубану.
— Против пули нет приёма, — переиначила я поговорку. — Пошли.
Он буркнул что-то, но послушно пошёл за мной. Потом сказал с ехидцей:
— А огниво-то прихватила!
— Костёр разжечь, не проповедуй. Пошли быстрее!
Мы выскочили из дома, а я вставила ключ в замок и повернула его до упора. Обернулась на лязг вынутого из ножен меча. Сердце ухнуло в пятки. Тишило зазря не нервничает!
Буран стоял на поляне и глухо рычал на дедка с берданкой у плеча. Лютик тявкал, старательно прячась под брюхом отца. А Тишило медленно сходил с крыльца, подняв меч обеими руками.
— Ёптвоюмать… — только и сказала я. Нет, не для этого мы прошли три тысячи километров, не для этого летели десять тысяч лет вперёд!
— Стой, княгиня, я сам, — процедил сквозь зубы Тишило, но я решительно выскочила вперёд и ослепительно улыбнулась дедку:
— Здравствуйте! Это ваш дом? А мы тут заблудились!
— Чёйта? — хрипло спросил дед и, не опуская берданки, сдвинул кепку на затылок. — Куда тут блудить-та?
— Мы не местные, дедушка! Мы правда заблудились. Какой тут ближайший город?
— А вы хто? — стоял на своём дед, целясь прямо в меня. Тишило встал между нами, но я опять решительно отодвинула его за спину, шипя:
— Стой и молчи! Блин!
Дед кивнул на Тишило:
— Чёта у него сабля-та?
— Это? — я оглянулась. — Так бутафория! Не берите до головы!
— Собак отзови! А то шмальну!
Мне стало страшно. Крикнула Бурану:
— Ляг и лежи! И Лютика держи!
Пёс строптиво рыкнул на меня и оскалился на деда. То перевёл на него берданку. Я бросилась к деду, маша руками:
— Он не тронет, не тронет! Не стреляйте! — и Бурану: — Замолчи, ляг! Лежать, я тебе сказала!
Дед прицелился.
Глава 10. Лагутинская деревня
Май, 31 число
Буран лёг. Лютик рванулся вперёд, и папашка схватил его зубами за загривок, уронил на траву. Дед с прищуром буркнул:
— Ишь, слушает.
— Не тронет он вас, обещаю. И мы не воры, не убийцы!
— А кто ж вы такие? И чего тут делаете?
— Погорельцы мы! — вырвалось у меня вдохновенное. — Вот попали сюда, денег нет, ничего у нас больше нет, ищем работу.
— Эвона куда-а-а! — протянул дед и даже ружьё опустил. Оглядел ещё раз Тишило с ног до головы, ткнул в него пальцем: — Не похож он на погорельца! Сабля вон…
— Бутафория, говорю! Наш кузнец такие делает!
— Так, стой-ка, — дед почесал пятернёй в затылке, сдвинув кепку обратно на лоб. — Сказала — работу ищете? И сколько вас таких работников?
Я быстренько посчитала в уме и ответила:
— Шестеро мужчин и столько же женщин. И дети с нами.
— На ферме всегда работники нужны. Вот только…
Я подошла ближе, уже не опасаясь. А зря. Дед снова прищурился и спросил:
— Документики-то есть?
Чёрт дери нашу просвещённую эпоху! Я покачала головой, лихорадочно соображая, что можно придумать с документами. Кто в наше время разгуливает без паспортов? Цыгане, староверы… Ни на тех, ни на других мы не потянем.
— Документов у нас нет. Понимаете, мы исповедуем веру… Ну, для нас документы не важны.
— Староверы, штоль?
— Нет.
Мокошь, помоги мне!
— Язычники мы.
— Уфти, — присвистнул дед. — Идолам, что ль, молитесь?
— Не идолам, а богам! — «оскорбилась» я. — А что? В нашей стране свобода вероисповедания!
— Ну, оно-то да. Однако документики справить надо бы…
— Раз надо — справим, — кивнула. — Так как, работу можно найти?
— Ну пошли, поспрошаем на ферме, — махнул рукой дед. — Только саблю оставить надо. А то ещё участковый придерётся…
— Сделаем, — улыбнулась я. Кивнула Тишилу: — Пошли за остальными.
Он буркнул:
— Неужто местный князь?
— Нет, — шикнула я. — Просто добрый человек! Скажешь Ратмиру, чтобы помалкивал и только здравия пожелал. Говорить я буду.
— Как скажешь, княгиня, — он недобро зыркнул на деда и склонил голову в знак покорности. Слава Мокоши, он меня ведьмой не назвал! Я похлопала по ноге:
— Лютик, иди ко мне. Буран, свой человек, не трогай.
Буран встал, отряхнулся и сказал:
— Вот и славно. Не люблю кусать.
— А я люблю! Люблю!
— Цыц! — бросила щенку, и он заткнулся, поплёлся, обиженный, у ноги. Я сказала деду:
— Тут мы пока стали лагерем. Пойдёмте, я вас познакомлю с моими людьми.
— С твоими? Ишь какая царица, — фыркнул дед, но по-доброму. Я тоже усмехнулась:
— Почему царица? Княгиня. Скажите, а может, у вас тут есть какой-нибудь дом пустой? Даже если ремонт нужен, мы сделаем, это не проблема.
— До-ом? — дед снова почесал в затылке, повесив берданку на плечо. — Дома нету. Хотя…
— Да?
— На околице старая изба есть. Там обычно мужики собираются, ну… чтобы… этого… раздавить стопарик.
— Понятно. Малина местная, — хмыкнула я. — А выпас для лошадей там найдётся?
— Есть и выпас. Только надо к Лагутину идти, чтоб просить. Изба-то вроде ничейная, но земли все лагутинские.
Лагутин. Какой-то Лагутин… Небось, местный царёк, который скупил всю землю и ферму, а теперь решает, кому что делать. Ну что ж, я могу и к Лагутину на поклон сходить, голова не оторвётся.
Тем временем мы вышли на поляну с вересковыми камнями. Собака Рыжка, жена Бурана, подняла голову и лениво тявкнула:
— Чужак с хозяевами.
