воли я только сегодня. А пятнадцать лет назад я отказался идти по стопам славных предков и заканчивать военную академию. То, чем я стал заниматься, в кругу моего отца считается недостойным мужчины.
— Чем же ты стал заниматься? Если ты не контрабандист и не шпион...
— Нет, конечно. Может быть, ты слышала про Филеаса Пирка?
— Конечно! Он дважды приезжал в Расфилд. Мне удавалось взять билеты на галерку. Пирк великолепен! Пианист, композитор, один из лучших теноров... ой. — Я всмотрелась в смущенное лицо Филиппа. — Это ты?!
Филипп кивнул.
— С галерки тебя, конечно, плохо видно... Но афиши… Что-то похожее есть, конечно…
— На афишах мне порядком польстили. Кроме того, раньше я носил длинные кудри. Когда я преображался в Оливию, мне пришлось обрезать волосы, чтоб надеть парик. Дядя ни разу не видел Оливию, но если бы описание не совпало, он бы удивился. Мы не знали, что через неделю после моего приезда дядя отправляется на службу в горы и берет с собой всю семью. Полагаю, нашим родителям это было известно, но они не сочли нужным сообщить Оливии.
— Да, отсюда исчезнуть сложнее, — я уже пришла в себя и потихоньку осознавала положение дел.
Филипп пожал плечами:
— Я и не ожидал, что все пройдет гладко. В первые же дни, как мы приехали, я улучил момент и снял ту комнату, под номером семь, чтобы было, где держать мужские вещи и менять личину. Подмену ни в коем случае не должны были обнаружить, иначе отец понял бы, где Оливия, и доставил бы множество неприятностей. Я собирался дотянуть до весны и покинуть Давенрок. Но ты пришла в "Копыто", и все стало сложнее. Я надеялся, что уговорю Незнакомку уехать вместе. Когда я понял, что дядя задумал выдать Оливию замуж за Леона, я захотел сбежать побыстрее. — Он тихо рассмеялся. — Подумать только, я пытался подбить тебя помочь мне бежать с тобой же, и жалел неизвестную мне девушку, которую бросил симпатичный юноша Леон! Надо сказать, что парень получился из тебя привлекательнее, чем из меня девица, хоть и уроки актерского мастерства, которые я брал для выступлений в опере, здорово помогли мне в эти месяцы.
— О да, я до сих пор помню, какой Оливия вышла в Длинночь. Погоди, ты нарочно оделся таким образом, чтобы дядя тебя никуда не пустил? И ты мог пойти на праздник один в мужском костюме? — Филипп кивнул. — А тот твой жених... то есть, жених Оливии, кто он?
— Я попросил одного парня, с которым познакомился в кабаке, помочь хорошей девушке.
— И как ты собирался с ним бежать?
— Оливия рассталась бы с женихом перед самым отъездом, но все равно бежала бы от дядюшки, сев в дилижанс в мужском костюме. Оливия надеялась, что Леон ее поймет.
Я развеселилась от задуманной им интриги: мужчина переоделся в женщину, которая собиралась переодеться в мужчину.
Филипп улыбнулся, но улыбка эта вышла виноватой.
— Леонора, послушай меня… Я не шутил, когда сказал, что у меня неприятности с деньгами. Можно сказать, я нищий. Все, что было, я потратил на неустойку за прерванный контракт, артефакт для лица и еще один для голоса, а оставшиеся сбережения я отдал сестре, часть как приданое, часть положил в банк на ее имя. Все же она ехала к незнакомым людям без поддержки семьи, и мало ли, что может случиться. Себе я оставил совсем немного. Какую-то долю наличных дядюшка нашел и отобрал. Когда мы выберемся отсюда, у меня останутся сущие гроши. Я, конечно, вернусь к выступлениям, но...
Я снова рассмеялась:
— Филипп, я не просто так дожила до тридцати лет не обзаведясь мужем.
— Признаться, я этому удивлен. Почему?
— Потому что мне в детстве предсказали, что я выйду замуж за нищего. Та ведьма-странница сделала три предсказания и дала совет. После того, как сбылось и первое, и второе, я решила, что мое согласие на брак разорит жениха, и предпочла остаться одинокой.
Он тихо рассмеялся и обнял меня.
— А совет? Пригодился?
Я отчего-то покраснела и уткнулась ему в плечо. Я, конечно, не невинная девица, но вспоминать о том, как я отдалась мужчине через два часа после знакомства, было неловко. Наконец, я пробормотала:
— Пригодился. Ведьма сказала довериться седьмому ключу.
— Так вот почему ты согласилась, когда я вытащил ключ! — Филипп рассмеялся и опрокинул меня на подушки. — Ты очень милая, когда краснеешь. Кстати, у нас должна быть брачная ночь.
Я покосилась на портьеры, за которыми горел яркий зимний день и собиралась напомнить про время суток, но Филипп не дал мне сказать ни слова, закрыв рот поцелуем.
Через час мне все-таки пришлось оторваться от увлекательного занятия — исследования Филиппа при свете — и накинуть штаны с рубахой, чтоб принять поднос с едой, которую нам любезно прислали Сантры. Они даже бутылочку вина приложили.
Обедать мы устроились в спальне, где окна выходили во двор, и те были плотно зашторены. Окна гостиной смотрели на улицу, и там нет таких толстых портьер. Если кто-нибудь с улицы вместо новобрачной Оливии увидит незнакомого мужчину, будет неудобно.
— А теперь ты расскажи, как случилось, что ты в тридцать два все еще не женат? Ты знаменит, успешен...
— И был при деньгах, — закончил за меня Филипп. — Очень трудно ухаживать за девушками, когда не задерживаешься на одном месте. Конечно, хватало дам, которым... кхм...
— Которым довольно было одного-двух свиданий со “звездой”, особенно, если кавалер в эти встречи не скупился.
Филипп кивнул.
— Конечно, рьяные мамаши осаждали меня, посчитав удобным зятем. Я бы снабжал деньгами жену, а заодно ее родню, наезжал бы домой время от времени, при этом не имея в доме никакого голоса. Но таковая семья была неинтересна мне. — Он вздохнул. — Девушкам хочется, чтобы кавалер выводил их в общество, появлялся на званых вечерах, а в театре сидел с ними в ложе чаще, чем стоял на сцене.
— Странные девушки, — пожала я плечами. — На сцене ты великолепен.
— Спасибо, милая, — Филипп коснулся моих губ. — Увы, я и сейчас не знаю, что я могу тебе предложить, кроме вечно отсутствующего мужа. Я очень хочу быть с тобой вместе. — Он усмехнулся. — Я был вне себя
