Я буду в безопасности, и Тьерри с моими друзьями не будут переживать за меня. Или я могу уйти, и я… смогу жить полной жизнью, даже если это означало бы оглядываться через плечо каждый час. Но мы с Мишей всё ещё будем связаны. Он найдёт меня, куда бы я ни отправилась, почувствует меня, если окажется в нескольких милях. И если что-то случится со мной, то случится и с ним. Не справедливо подвергать его опасности, убежав.
По рукам пробежала дрожь. Я знала, что нужно делать. Я знала, чего хочу. И в этой жизни слишком мало места для всего, чего я хочу.
Я сделала вдох, задержала дыхание и бросила кинжал. Буквально через секунду послышался приятный звук, и я улыбнулась. Перекинув второй кинжал в правую руку, я бросила его, и он глубоко вошёл прямо под первым. Тяжело выдохнув, я опустила руку…
Несколько хлопков в ладоши испугали меня, мой взгляд метнулся к дверному проёму. Там было пусто. Мой взгляд переместился вправо.
Вот дерьмо.
Там был он.
Зейн.
Прислонившись к стене у двери, скрестив ноги, Зейн был слишком далеко от меня, чтобы разглядеть выражение его лица. Он был одет отчасти почти также как вчера вечером. Чёрная рубашка-хенли и чёрные джинсы были поразительным контрастом в сравнении с его золотистой кожей и волосами.
— А ты, и правда, хороша в этом, — сказал он, теперь скрестив уже и руки. — И я крайне признателен, что вчера у тебя не было с собой этих кинжалов.
— Спасибо, — сказала я, сердце бешено заколотилось в груди. Я оглядела пустую комнату и потом вновь посмотрела на него: — И как долго ты там стоишь?
— Достаточно, чтобы задаться вопросом, запомнила ли ты каждый дюйм кинжала, прежде чем метнула его.
Мои щёки вспыхнули. Прекрасно.
— Ты всегда наблюдаешь за людьми, не предупреждая их о своём присутствии?
— Я думал, ты меня видела, — сказал он, и я предположила, что это правда. Он реально так думал: — Обычно я не прячусь за шторой или типа того.
Я прищурилась.
— Ты не поздоровался, а молча наблюдал за мной.
— Ну, в последний раз, когда я попытался тебя предупредить о своём присутствии, ты попыталась меня убить.
Я вскинула брови.
— Я не пыталась тебя убить.
— А, по-моему, именно так и было.
— А, по-моему, ты слегка драматизируешь.
— Как тяжело с тобой разговаривать, — спустя миг сказал Зейн.
Обидевшись, я пристально на него посмотрела.
— Нет, это неправда.
— Ладно, давай перефразирую. Ты постоянно споришь.
— Нет, я не спорю.
Зейн уставился на меня, как будто мои возражения были достаточным доказательством его правоты.
Хотя в какой-то степени это действительно было доказательством его правоты, и меня это раздражало.
— Почему ты здесь?
— Ты имеешь в виду на Земле, в этом месте, в этот самый момент и в нужное время…
— Я не это имела в виду, — когда я его прервала, я готова была поклясться, что увидела намёк на улыбку в его голосе. Он, что… дразнит меня? — Почему ты здесь и наблюдаешь за мной?
— Говоришь так, будто я преследую тебя.
— Заметь, это сказал ты, а не я.
Он оттолкнулся от стены, но не сдвинулся ни на шаг.
— Меня несколько удивило, когда я увидел тебя здесь, — сказал он, вместо того чтобы ответить на вопрос, почему он здесь.
— Почему же? — я направилась к манекену, чтобы забрать кинжалы. — Потому что я человек?
— Ну да, конечно, — последовала пауза. — Большинство из Стражей не могут даже попасть в цель, столь хорошо как можешь это ты.
Я не могла ничего с собой поделать. Будь этот маленький комплимент намеренным или нет, но он вызвал у меня улыбку и прилив гордости.
— Ты хорошо натренирована, да? И поэтому так отреагировала прошлой ночью?
Остановившись перед манекеном, я вытащила сначала один кинжал.
— Меня немного натренировали.
Достав второй кинжал, я обернулась. Его уже не было у стены, он стоял в центре комнаты. Я сделала неглубокий вдох. Ранее я твердила себе, что должна извиниться перед ним, и сейчас было самое подходящее время сделать это.
— Насчёт прошлой ночи? Я… думаю, я должна извиниться перед тобой.
— Думаешь?
— Ну, хорошо, знаю, что должна.
Он подошел ближе, и я заметила, что его волосы были распущены и касались острой линии подбородка.
— Неужели? — в его голосе звучало удивление, что было довольно странно, поскольку он меня не знал. — Так ты собираешься извиняться?
Я пошла к нему, переложив клинки в одну руку, и по мере того, как я приближалась, поразительные черты его лица становились яснее. Мне даже захотелось, чтобы они оставались нечёткими. Я опустила взгляд на его шею.
У него была красивая линия шеи.
Думать, что его шея красивая, было очень странно.
— Теперь мне кажется, что не должна этого делать, потому что ты снова начинаешь меня раздражать.
— Не позволяй мешать этому.
— Это уже мешает, — сухо ответила я. — Но я… я слишком остро отреагировала, ведь, ты не схватил меня.
Когда я взглянула на него, он смотрел на меня, и мне, наконец, выпал шанс, ближе рассмотреть его глаза. Они были… они были бледного оттенка голубого в обрамлении самых густых ресниц, которые я когда-либо видела у парня. Цвет был необычным, потому что у всех Стражей были ярко-голубые глаза, но его глаза были волчьими, холодными, как зимний мороз. Во мне вспыхнуло любопытство.
Я прочистила горло.
— Ну, это было… неправильно с моей стороны и всё такое.
— И всё такое? — улыбка заиграла на его полных губах. — Я принимаю твои извинения.
— Хорошо.
Я выглянула поверх его плеча. Если вернётся Миша и найдёт здесь Зейна, у него случится микроинсульт, и он никогда больше не оставит меня одну.
— Вообще-то, я искал тебя.
Удивление промелькнуло на моём лице, и я сделала маленький шаг назад. Улыбка покинула его губы.
— Зачем?
— Потому что мы неправильно начали, — объяснял он. — Я здесь гость. Обычно, я веду себя более… дружелюбнее, чем прошлым вечером.
Часть напряжения покинула мои плечи.
— Ну, я замахнулась на тебя, и это задало тон.
— Да, но по большей части, это было из-за меня. Я был так удивлён, увидев человека в региональной общине, — густые ресницы опустились, прикрыв эти удивительные глаза. — Можно мне?
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он говорит о кинжалах.
— Конечно.
Когда он брал один из кинжалов, его пальцы коснулись моих, послав небольшой странный разряд вверх по моей руке. Ощущение… близости охватило меня, чувство правильности, будто до сих пор движущиеся частички, наконец,
