До телеги, где Леста и Прон укладывали покупки, мне оставалось метров десять, когда на меня налетел какой-то неуклюжий мужик и выбил из рук корзину. Все мои богатства рассыпались по грязной мокрой земле. Я с трудом удержалась, чтобы не выругаться во весь голос, а мужик просто молча стоял и смотрел, как я собираю пакетики. А потом и вовсе отошел куда-то, так и не извинившись.
Я выпрямилась, бросила последние сверточки в корзину и двинулась к телеге.
-- Подожди, уважаемая…
Даже не сразу поняла, что мужик этот догнал меня и что-то хочет сказать. Он забежал вперед и встал на пути, протягивая мне большой плоский леденец на палочке.
-- Вот, милочка, это тебе за ущерб. Прости великодушно.
И в мою корзину поверх грязных пакетов с семенами шлепнулась золотая монета. ______________________ * Са́харная голова́ — способ расфасовки сахара. Первоначально сахар производился в форме конической «головы». Внешне это напоминало огромную белую пулю. Такие головы могли быть весом от 5 до 15 кг. Потом голову дробили и продавали куски на вес. А уже за столом от больших кусков щипчиками откалывали нужное количество. _______________ Вчера у меня началась выкладка новой книги "Красная королева"
Глава 21
Я растерялась и машинально взяла перепачканной рукой этот самый леденец. Мужчина смотрел на меня, улыбаясь, как будто ждал чего-то. А я продолжала таращиться, не понимая, чего именно он ждет. Выручила меня Леста:
-- Госпожа Розер… Госпожа! Корзиночку давайте сюдой. Ить уже упаковали все, ехать надобно! – горничная потянула меня за руку, сердито зыркнув на мужика и ворчливо выговаривая мне по дороге к телеге: -- Ить чисто дитя малое! Рази ж так можно?! А ежли бы кто увидал?! Эко дело: вдова и с мужчиной разговаривает! Сплетен потом не оберешься. Это ктось такой будет-то?
-- Где? – вклинился в разговор Прон.
-- А вона, поглянь, мужик какой-то до госпожи приставал. Леденцом угащивал!
Прон вглядывался в негустую толпу на выходе, но мужчина уже куда-то исчез. А я наконец-то пояснила Лесте:
-- Да не приставал он! Мы столкнулись, и я уронила корзину с семенами. Видишь, все перепачканные?
-- А это что?! Это как жеж вы деньгу бережете, что прям в корзине она валяется?! Госпожа, нельзя этак!
-- Леста, это не моя монета. Это тот мужчина кинул её в корзину. Ну, как компенсацию за неприятность.
Она смотрела на меня недоумевая, да и Прон напрягся при слове «компенсация», и я пояснила:
-- Он нечаянно выбил у меня из рук корзину с семенами. Нечаянно, понимаете? И чтобы я не сердилась, кинул вот эту монету в корзину.
Некоторое время они со старостой молча переглядывались, потом Прон покачал головой, будто не доверял своим глазам, и пошел к коням, а Леста, в точности повторив его жест, вздохнула и потребовала:
-- Деньгу-то приберите, светлая госпожа. Ить мало ли лихого народу.
Умом я и сама понимала, что золотой по местным меркам – слишком большая сумма за мелкую неприятность. Только не выкидывать же теперь монету?
***
Обратный путь до башни был несколько сложнее: дорога местами растаяла окончательно, и коням было тяжело месить грязь. Несколько раз перед небольшими подъемами Прон и мы с горничной слезали с груженой телеги и шли рядом. Но все, даже дорога рано или поздно кончается.
Элли всё так же немного дичилась меня, но привезенная ей игрушка понравилась и чуть смягчила девочку. Она робко улыбнулась и побежала хвастаться няньке.
Увы, пока слишком еще много дел осталось по обустройству жилья, и налаживать с малышкой отношения мне было некогда. Я только радовалась, что взяла с собой Нору: все же ребенок присмотрен.
На огородах пока работать было рановато, и староста прислал людей для окончания ремонта. Еще неделю мы жили среди грязных разводов побелки, мочальных кистей и ведер с красками или мусором. Последние три дня ночевать всем пришлось на первом этаже, рядом с кухней, прямо на полу. Накидали там соломы, застелили половиками и спали, как беженцы. Восьмой день был уже значительно приятнее: отмывали полы, расставляли мебель, раскладывали вещи.
Себе под жилье я определила верхний этаж. Хоромы мне ни к чему, а вот кабинет рабочий понадобится. На втором этаже в одной комнате устроили спальные места для Лесты и Норы, вторую комнату оформила для Элли. Здесь я постаралась от души – девочке нужно уютное жилье.
Окошко в ее комнате выходило на северную сторону, потому стены покрасили в персиковый цвет, чтобы выглядела комната тепло и уютно. В гашеную известь я добавила не только привезенные красители, но и немного клея: так побелка не будет пачкаться. Колер наводила сама.
Кровать, конечно, для малышки великовата, но тут ничего не поделаешь. Зато табуретки и столик сделали под ее рост. На летние шторы я нашла у себя в сундуке ткань и разрезала ее под неодобрительное ворчание Лесты:
-- Это куда этакую роскошь! Случись что, можно и продать было бы… А так ить одно баловство! Чай, не такая уж и барыня она!
Впрочем, ворчать Леста ворчала, а шторы подрубала вместе с Норой. Из этой же коричневой ткани сшили подушечки для табуреток, набили их шерстью, и я лично привязала к ножкам вшитые по углам атласные ленты бантиками: теперь они не будут елозить и сваливаться. Из этой же ленты сделали подхваты для штор.
В селе заказала деревянные ступеньки, и их обили остатками ткани. Теперь малышка сможет сама залезать на кровать и спускаться с нее. Ковров у меня не было, но большую овечью шкуру под ноги я купила в городе. Шкура выстрижена пусть и не сильно аккуратно, но все не на холодный пол босыми ножками вставать.
Комната по форме была такая же, как у няньки и горничной – полукруг. Поэтому в одном углу я устроила гардеробную. Там закрепили на стенах перекладину и соорудили несколько полок. Хорошо хоть, что одежды у Элли было много. Часть чуть великовата: года два можно не беспокоиться. Я лично раскладывала ее одежду и поняла, что нужно только сшить что-то попроще для прогулок. Не в шелке-бархате же по окрестностям бродить.
Камин остался в комнате прислуги, так что они же смогут зимой присматривать, чтобы Элли не мерзла. Шторы у них я повесила обычные, полотняные. Больше всего мне не нравилось то, что стекла во всех окнах идут в один слой. Да и ржавые решетки – не лучшее украшение. Но до осени решила ничего не менять. Нужно посмотреть, как и что будет складываться.
У меня, на третьем этаже, и вовсе было довольно просто. Окна на южную сторону, потому стены светло-голубые. Кровать такая же, как у всех: грубая, деревянная, крестьянская. В одну из четырех комнат стащили все сундуки: потом организую здесь нормальную кладовку. Еще в одной навесили по стенам пару полок. Здесь будет кабинет. Туда я и сложила все бумаги, доставшиеся мне от мэтра Фонкера. И когда уже руки до них дойдут?!
Стол пришлось ремонтировать. На нем было слишком много царапин, писать совсем невозможно. Столешницу плотник забирал к себе и вернул через четыре дня только. Потом еще сколотил все, подравнял ножки, чтобы он не шатался. Не слишком уютный кабинет вышел, да и на шторы я поскупилась: кто знает, как дальше дела пойдут.
