— Хочу, чтобы ребенок родился здоровым. Чтобы все как-то устроилось, — задумчиво проговорила она.
— А себе?
Она скривилась.
— Одно время я хотела семью. Чтобы дом. Чтобы я ждала мужа, приходящего с работы. Чтобы дети. А потом. Как-то не получилось…
Потом начались книги. Но… Это же просто сказки. Так, поразвлечь себя в минуту душевной невзгоды.
Все эти годы я работала в школе, где вдруг стало очень тяжело. Очень… Наверное, дело во мне. С детьми надо работать на запале, на адреналине…
Единственное, чего мне по-настоящему хотелось — поменять свою жизнь. Полностью.
— Вы хотите сказать, что рады оказаться в Империи?
— Конечно, я не думала, что все поменяется настолько глобально… Но пока все, что происходит, меня не огорчает. А вас?
— Мне надо увлечься чем-то интересным. Чтобы времени в сутках не хватало. Чтобы метаться и ничего не успевать. Чтобы спать без сновидений. Тогда я чувствую себя хорошо.
Я видела, как у Наташи на языке вертелся вопрос: «А как же Ричард?» и была ей очень и очень признательна, что она мне его задавать не стала.
— После книжного магазина зайдем к Джулиану? Узнаем, как она устроилась, — предложила я. — Если вы хорошо себя чувствуете.
— Конечно, зайдем, — улыбнулась писательница. — Хорошая девочка. И я от ее картин без ума.
— Миледи Вероника? — вдруг послышался женский голос. Такое впечатление, что здешних аристократок специально приучают говорить — словно петь. Так, чтобы каждая нотка голоса была прекрасна. Чтобы звучала нежность, а слушающий проникался той мыслью, что это счастье — когда с тобой заговорила герцогиня или маркиза. Меня лично это раздражало. Слишком нарочито.
— Герцогиня Борнмут? — посмотрела я на даму, что к нам подошла. Пришлось подняться. — Чем обязана?
— Ах, неужели вы, разгневавшись на нашу любезную маркизу Вустер за ее эпатажный прием, перенесли ваше недовольство и на нас с графиней Троубридж?
— Ни в коем случае, — широко и максимально искренне улыбнулась я ей. — Просто я несколько занята.
— Ах, как интересно! Может быть, я смогу вам помочь?
— Каким образом?
— Вы позволите? — вдруг кивнула герцогиня на стул и заговорила нормальным голосом. Чуть надломленным и очень усталым.
— Прошу вас, — теперь мне стало любопытно.
— Вы позволите говорить откровенно?
— Конечно.
— А ваша спутница?
— Я могу за нее ручаться.
Наташа кивнула:
— Могу, в свою очередь гарантировать свою скромность.
— Мне придется вам довериться, — тихо проговорила герцогиня. — Дело в том, что наша семья в опале. Гнев его величества… Он всеобъемлющ. Мой супруг — в отставке и под домашним арестом в нашем поместье. Сын — в академии, без права ее покидать. Не только герцогу, но и мне не разрешается его посещать… Мы оказались в изоляции — как вы понимаете — императорский двор без жалости относится к тем, кто потерял расположение Императора. Особенно если до этого пресмыкался перед моим супругом как перед одним из самых влиятельных аристократов Империи.
— И что же вы хотите от меня?
— Я так поняла, что вы хотели от маркизы Вустер содействия в каком-то деле.
— Именно так.
— Могу предложить вам свою помощь. Не думаю, что окажусь менее компетентна в каком-либо вопросе, чем маркиза Вустер.
— И вы хотите мне помогать, потому что?
— Я хочу вернуть расположение его величества. Лично себе. Мой супруг ведет свою игру и, кажется, он заигрался. Я не хочу оставаться в поместье один на один с отчаявшимся человеком. Я хочу видеть сына.
— Если я приму вашу помощь… У меня будут проблемы с родом Борнмутов? И с вашим мужем? Как вы понимаете, мы с ним и так недолюбливаем друг друга.
— Они примут мое решение, — в голосе герцогини послышались стальные нотки.
— Вы сможете работать вместе с баронессой Кромер?
— Смогу. В отличие от наших мужей, мы особо не общались, но и вражды как таковой между нами нет.
Я задумалась. Насколько мне надо видеть герцогиню перед собой и, говоря откровенно, впускать ее в ближний круг? Да еще и своим участием служить причиной того, что император Фредерик, как вариант развития событий, снимет с их семьи опалу? Насколько я помню, ареста для ее мужа добивался лично Ричард, и я категорически не желала хоть как-то мешать ему в его планах.
— Мне не принять этого решения, не проконсультировавшись с его величеством и ненаследным принцем Тигвердом. Простите.
— То есть, если его величество будет возражать…
— Я буду вынуждена вам отказать. Это же относится и к возражениям со стороны ненаследного принца Тигверда.
— Они не очень-то дружны с моим супругом, — печально заметила герцогиня.
— Этот проект курирует его величество, поэтому без его дозволения я ничего делать не буду. А против желаний моего жениха я в любом случае не пойду.
— Я понимаю.
— Где мы может встретиться, чтобы я смогла вам дать ответ?
— Давайте в этой кофейне.
— Завтра в это же время?
— Договорились.
Мы с ней поднялись одновременно.
Слегка склонили головы и распрощались.
— И как она вам? — спросила я у Наташи.
— Мне ее жаль. Ей, правда, не разрешают видеться с сыном?
— Скорее всего. Наследник рода выведен из подчинения Бормутов и находится под личной опекой его величества.
— А что случилось?
— Это связано с Луизой и ее сыном Аланом. Ее покойный муж, барон Кромер, дал разрешение подставить свою жену, обвинив в преступлении, которого та не совершала. Ее сын, Алан, взбунтовался — и организовал побег матери. Ну, и свой заодно. А юный маркиз ему в этом помогал. Чтобы узнать, куда они сбежали, было совершено нападение на Военную Академию. Герцог сам допрашивал своего сына. Но тот, как я понимаю, друга не выдал.
— Мутная история.
— Согласна. И ведь до сих пор не ясно, кого они прикрывали. Барон Кромер погиб.
— Даже так…
— Ладно, давайте оставим эти печальные рассуждения и отправимся к Джулиане.
Мы подошли к высокому, красивому дому в самом центре города. В нем снимали квартиры и мастерские художники, портнихи, ювелиры, шляпники.
Тут же, внизу, у некоторых из них располагались и небольшие салоны. Надо поговорить с Джулианой — может, ей тоже открыть небольшой выставочный салон на продажу? Наймем кого-нибудь продавать.
Дом был светлый и радостный — блестел до блеска начищенными окнами, кокетничал цветочными клумбами у крыльца и на подоконниках. На крыше — несколько застекленных башенок. Это как раз и были места под мастерские для художников. Одну из таких башенок сняли для Джулианы. И я восхитилась Фредериком: несмотря на свое недовольство своим фактом существования художницы, он сделал все, чтобы девушке было хорошо. Я попыталась представить, как выглядит небольшое помещение с огромными окнами по всему периметру от пола до потолка. Наверное, очень красиво… Захотелось как можно скорее это увидеть, и мы вошли в холл.
