— Нет. — Табер поймал ее руку прежде, чем она смогла прикоснуться к члену. — Не прикасайся ко мне, Рони, или я потеряю контроль. Просто расслабься. Позволь мне показать тебе, как прекрасно все может быть.
Все было слишком хорошо. Пальцы Рони сжимали простыни, а лежащий рядом с ней Табер своими прикосновениями доводил ее до грани безумия. Его губы атаковали одну грудь, изящно поигрывая с жестким соском, пока рука терзала другую.
Его язык уверенно лизнул чувствительный бугорок, заставив ее застонать от острого ощущения, пронзившего тело. Когда его рот накрыл сосок, она чуть не кончила. Табер потянул сосок во влажную глубину своего рта, и чрево Рони дернулось с такой силой, что она отпрянула от него и почти закричала.
— Да! — выдохнул он, его голос звучал почти грубо. Табер навис над ней, устраиваясь между ее бедер, а его рот продолжал мучить набухшую грудь. — Отпусти это, Рони. Позволь мне показать тебе.
Он перешел к другой груди, опаляя сосок ласками, и руки Рони вцепились в его плечи. Сколько еще она может выдержать? Рони извивалась под ним, ее бедра сжались, когда Табер случайно прижался животом к ее самому чувствительному местечку. О, как же это было хорошо. Ее клитор запульсировал от удовольствия, пронзившего низ живота.
Зубы Табера сжали ее сосок, он стал сосать его, потягивать, лизать, и Рони упала с головой в водоворот ощущений.
Он поднял голову и поглядел на нее, его глаза сверкали, горели пламенем, так, что в них даже было больно смотреть. Выражение лица Табера выдавало его желание, его голод, но одновременно оно было мягким и нежным.
Как много ночей провела Рони, мечтая о его прикосновениях и объятьях?
Ее пальцы пробежали по его бицепсам, и что-то вспыхнуло внутри нее, что-то, с чем она пока не могла справиться сама.
— Мне нужно коснуться тебя.
Она металась под ним, жар и желание росли внутри ее тела. Рони хотела бороться — хотела и не могла.
В его глазах она снова увидела знакомое выражение. Несмотря на страсть, несмотря на удовольствие, которое он получал, касаясь ее, в них была едва заметная грусть. Она хотела, чтобы эта грусть исчезла, хотела избавить Табера от нее, заменить чем-то другим. Удовольствием, пусть даже еще более разрушительным чем то, что он давал ей. Чем-то прекрасным, пронзающим до глубины души — так, чтобы тени ушли из его глаз.
Он снова лизнул ее сосок, мурлыкнув — О Боже, он мурлыкал! — и этот вибрирующий сексуальный звук пронзил ее тело до самых глубин вагины, усилив возбуждение.
— Еще рано, — прошептал Табер, его дыхание опалило ее плоть, когда он двинулся дальше вниз по ее телу. — Позволь мне прикоснуться к тебе, Рони. Позвольте мне попробовать тебя на вкус. Ты не представляешь, как сильно мне это нужно.
Голос у него был охрипший, полный муки. Как будто единственным желанием, единственным стремлением Табера было желание утолить ее страсть. Но в его глазах она увидела кое-что еще, то самое выражение, которое она видела в своих собственных глазах на протяжении многих лет каждый раз, когда смотрела в зеркало.
Когда он снова задвигался, она не могла думать ни о чем больше.
— Табер.
Ее голос был наполнен тревогой, она почувствовала его дыхание между ног.
Вздрогнув, Рони посмотрела вниз. Слабый стон сорвался с ее губ, когда она увидела, как он развел ее ноги, открывая ее для себя. Табер поднял голову и посмотрел ей в глаза.
— Кошки любят сливки, Рони, — прошептал он сладострастно. — И я уверен, твои сливки — самые вкусные в этом гребаном мире.
Вдох замер в груди Рони, когда она увидела, как язык Табера проникает меж завитков на ее лобке туда, где сосредоточилась ее женственность.
— О Боже! — Она пыталась кричать, но только пискнула.
Рони могла только дрожать. Ее бедра дернулись, тело заметалось по постели, а настойчивый язык Табера развел ее нежные складочки и проник во влажную глубину.
Его руки обхватил ее ягодицы, он поднял ее с постели, почти насадив на свой язык. Потом стал на колени и начал быстро лизать, опутывая ее густыми сетями наслаждения. Он зарычал, вонзаясь глубоко языком в ее киску, наполняя рот сладостью ее соков.
Рони уставилась невидящим взглядом в потолок, ей было так хорошо, что это почти сводило ее с ума. Его язык был хищный, беспощадный. Он ласкал ее стенки, поглаживая чувствительную плоть и заставляя ее балансировать на краю безумия, пока она извивалась под ним.
Он слизывал ее соки, он урчал и стонал с ней в такт, пока его язык медленно ее трахал.
Осуществились самые отчаянные мечты Рони. Удовольствие заполняло ее — и оно было сильнее, чем она могла бы себе представить, острее, чем то, что она видела во сне. И оно все росло. Дрожь в вагине усилилась, превратившись в спазмы, настолько сладкие, что стало почти больно.
— Табер, — она задыхалась, трепеща в его хватке, ее ноги дрожали на его широких плечах, и волна сладкого удовольствия накрыла ее с головой.
Он снова зарычал, прямо ей в клитор, его язык глубоко вонзился в нее, доводя до края и опустошая ее.
Она закричала. Звук разнесся вокруг нее, уничтожил ее. Оргазм взорвался в ней, разрывая мир на части, свет и краски вспыхнули за закрытыми веками. Бедра сжались, снова и снова, киска плотнее прижималась ко рту Табера, усиливая невероятное ощущение, пока тело пыталось справиться с нахлынувшими чувствами.
— Моя! — хрипло проговорил Табер, поднялся на колени, оторвал ее от постели и вонзился в трепещущие глубины ее вагины.
Это было почти смертельно — удовольствие от ощущения его твердой эрекции, пронзившей ее влажную трепещущую киску.
Реальность Рони разбилась вдребезги. Все внутри нее рушилось с каждым отчаянным толчком его члена внутри ее вагины. Он трахал ее, как безумный, но, что еще хуже, ее тело приняло это. Рони закричала. Она не могла поверить, что кричит, что слышит свой собственный голос.
Хриплые крики. Мольбы. Глубже, быстрее, О Боже…
— Сильнее… — ее руки сжали напряженные мышцы его предплечья, ногтями впиваясь в его плоть, ее ноги бесстыдно задрались, обнимая его. — Сильнее… трахни меня, Табер. Трахни меня сильнее…
Нет, это не она, — подумала Рони отстраненно. Она не станет произносить такие слова. Она не станет так отчаянно умолять…
— Боже! Ты такая тугая! Слишком тугая, слишком горячая…
Он задыхался, пот стекал с его тела, его член, скользя внутри ее, доводил ее до безумия, пока она не взлетела выше, сильнее — и ее не настиг еще один оргазм.
Рони почувствовала напряжение в его члене. Он скользил, гладил самую чувствительную точку у нее внутри— и Рони унесло. Она не понимала, что кричит. Не знала, что задыхается. Звуки разносились вокруг нее, гортанные, необузданные, они клокотали в его груди, и вот уже Рони почувствовала взрыв спермы внутри себя.
