— Ну, не надо! Ты когда такой сердитый, на себя совсем не похож, — Даида провела ладонью по щеке с нежной материнской лаской. — Кэйдар — очень строгий, и взрыв-ной. Ему бывает слова достаточно, чтоб разозлиться. Помню, маленьким ещё, а уже с характером. Приказы на порку хладнокровно отдавал. А поначалу плакал, когда при нём секли. Так его наш Отец Воплощённый приказывал силой держать, а чуть под-рос — самому хлыст в руки давали. Хозяин должен быть жесток, только тогда его все слушаются.
Айвар дёрнулся подняться, уйти, он не хотел слушать про Кэйдара. Одно имя его заставляло кулаки сжиматься. "Ну, ничего, мне бы только меч себе добыть…"
— Не ходи никуда! Попадёшь ему на глаза — ещё хуже будет.
Айвар откинулся назад, спиной к стене, осторожно тронул пальцами разбитые губы. Больно. И как ещё зубы не выбил? Тяжёлый кулак… И всё равно проиграл! Как ни задавался…
Тут сошлись не только два бойца, но и две различные техники боя. Мараги всегда воевали в горах, на узких горных тропинках. Мастерским для них являлся быстрый, колющий удар, неожиданный для противника и очень меткий. Короткий меч как раз позволял сходиться лицом к лицу. И тогда спасало не умение блокировать выпад, а способность легко уходить, избегать возможного укола. Для такого боя узкий и лёгкий меч подходил как нельзя лучше.
Аэлы же пользовались длинными тяжёлыми мечами, которые выдерживали удар такого же меча и не ломались при встрече с кромкой щита, оббитой железом. Аэлы больше рубили, чем кололи, потому и жала их мечей чаще были закруглёнными или вовсе тупыми. Чтоб побеждать аэла в бою, нужно иметь сильные руки, способные выдержать удар и ответить встречным.
Каждая техника имела свои преимущества и свои недостатки. Но многое зависело и от мастерства. А что-то и от умения оценить противника по достоинству, особенно, когда встречаешься с ним в честном бою.
_____________________
Айна спускалась по лестнице со второго этажа, когда увидела, как сошлись Кэйдар и варвар. Она никогда особо не интересовалась войной и всем, что с ней было связа-но. Знала, как и все, что равных во владении мечом Кэйдару нет. Но исход этого поединка даже её удивил. Кэйдар проиграл! Неожиданно, непонятно, как, но пропус-тил меч. А варвар не зря взят Лидасом в телохранители. Даже Кэйдару сумел дать достойный отпор. А по виду не скажешь. Незаметный, тихий, безголосый. Ни на что, кажется, не годный. Раб и варвар. Но двигался красиво, как в танце. Каждое движе-ние, каждый шаг выверены. Глазу смотреть приятно.
Видела, что было после, как взъярился Кэйдар, как раб бросился вон, как Лидас принялся его защищать. Но это уже неинтересно, главное, что Кэйдар проиграл. Рабу проиграл! Здорово!
Такие отношения между родными людьми кому-нибудь показались бы странными, но Айна никогда особо не любила Кэйдара той сестринской любовью, и Кэйдар отвечал ей тем же. Они росли порознь, и матери их тоже были разными, только отец общий. Айну раздражала заносчивость брата, его высокомерие, его самоуверенность. Он считал себя будущим Наследником. Для этого ему нужен был лишь сын, продол-жатель рода Великих. В его положении, что может быть проще? А Айну восприни-мал не больше, чем случайное недоразумение. Но в истории страны уже был случай, когда власть перешла не к сыну, а к мужу дочери. Прецедент создан, значит, не стоит Лидаса, ну и её саму, конечно же, сбрасывать со счетов в борьбе за власть.
Проблему, правда, можно было бы решить проще: при помощи яда. Такой способ, наверное, выбрала бы Дариана, но Айне он претил…
Творец Сам выберет себе того, кто больше достоин власти.
Но Кэйдар получил по носу! И от кого? От раба! Такое забудешь не скоро…
Айна рассмеялась, но вовремя прикрыла рот рукой. Тише! Не стоит показывать им, что ты всё видела. Кто знает? Может быть, когда-нибудь это пригодится?
* * *
В её животе зреет его семя! Его ребёнок! Продолжатель этой ненавистной породы! Мать-Создательница! Зачем?!
Ирида поняла это неожиданно, догадалась, почувствовала как-то сама. Нет! Она ни к кому не пойдёт, никому ничего не скажет.
Если узнает эта вредная Альвита, эта сухая полынная палка, всё будет испорчено. А это отродье надо как-то вытравить! Удить прямо в себе! Но как? Как?
Подлец! Он добился своего! Добился!
Ирида плакала от ненависти, от злости, от бессилия. Её держали в отдельной ком-натке, маленькой, полутёмной. Всего одно небольшое окно под потолком пропуска-ло свежий воздух и свет, но свет рассеивался ещё в потолочном полумраке, даже не встречаясь со светом светильников.
Было ещё одно окно, широкое, с подоконником, но плетёные ставни его намертво закрепили до следующего лета. Ирида пыталась однажды открыть его, исцарапала пальцы, сломала два ногтя — бесполезно. А она готова была выброситься в него, прыгнуть с подоконника прямо в сад.
Всё зря! И себя убить, — себя!
Но Альвита будто понимала что-то, или догадывалась. Новенькой наложнице гос-подина не давали ничего острого, отобрали все шпильки, узенький фруктовый ножи-чек, все пояса, все шнурки. А если выпускали на редкие прогулки, то в сопровож-дении двух девушек покрепче.
Его нужно убить незаметно и сразу, чтоб наверняка. Если отказаться есть, Альвита заподозрит неладное. Она и так уже в прошлый раз как-то странно смотрела, будто приглядывалась. Неужели чувствует?
О, только б не докладывала своему Кэйдару раньше времени! Подожди хоть не-сколько дней, ради всего святого! А я придумаю что-нибудь! Обязательно приду-маю…
Раньше он приходил довольно часто, первые дни регулярно, как муж. Ирида пом-нила каждое его посещение. Нет, то, что он брал, не давалось ему даром. И всё равно — всё равно! — добивался. А как, скажите, можно справиться с мужчиной, чьи руки сильные и твёрдые, а сам он выше на целую голову? А главное, им двигал один интерес: удовлетворение своей животной страсти. И он ни перед чем не останавли-вался, и получал своё. А когда уходил, Ирида плакала от бессильной ярости, от оби-ды и унижения, от нанесённого оскорбления. А потом во время прогулок прятала синяки под браслетами, прикрывала лицо лёгкой накидкой, а девушки вокруг пожи-мали с насмешкой плечами. Они не понимают ничего! Для них быть наложницей господина — мечта всей жизни. Ириду же угнетало эта беспечная мотыльковая жизнь. Единственное, что ей оставалось, — воспоминания о прошлом. Свои поездки в степь на любимой бело-рыжей кобылке, танцы и песни у костра по вечерам, а ещё она любила вышивать золотой нитью и бисером. Хатха, старая Хатха, научила этому рукоделию и хвалила свою ученицу.
О, Мать Хранительница, где теперь это всё?! И почему я не умерла вместе с ними?! Лишиться всего, что было дорого с рождения. Потерять всех родных и близких. Остаться жить — и жить вот так! Рабыней, проституткой при мужчине, чьи прикосно-вения вызывают невольную дрожь отвращения и ужас!
