— Я никогда не причиню вам вреда и никому не позволю ничего подобного. Σou δίυω τον όρκo μου.
Непонятные слова как будто повисли в воздухе вокруг них, и на мгновение Памела вообразила, что они окрашены в чистый золотой цвет. Потом она моргнула, и картинка развеялась, как легкий дымок на ветру.
— Что вы сказали? — спросила она.
— Я сказал, что клянусь вам. На моей родине клятва — священна, и нарушить ее может лишь тот, кто лишен чести.
Его слова тронули Памелу, но еще больше поразил ее он сам. Его физическая привлекательность была очевидна, но Памелу притягивало нечто большее, чем красота его тела. Было в нем нечто такое, что проникало в самую душу, нечто знакомое… Сердце Памелы так и подпрыгнуло в груди, когда она поняла: она видит в нем саму себя. В его глазах она замечала отражение того, что таила в себе долгие годы, желая иного, особенного… понимая недостижимость своей мечты.
— Но почему бы вам не провести время с какой-нибудь милой женщиной, вместо того чтобы приглашать на прогулку незнакомую особу?
Его улыбка была подобна рассвету, прогоняющему ночную тьму.
— Я и стою перед милой женщиной. Я рядом с вами.
Памела вздохнула и снова взяла его под руку.
— Тогда, полагаю, у меня просто нет выбора. Придется идти с вами к фонтанам.
— Верно, — согласился он, шагая вперед. — Но я не думаю, что другое решение было бы мудрым.
— Ну… чтобы вы знали: я рассчитываю на эту вашу клятву.
Он снова улыбнулся ей.
— Я о другом и не думал, Памела.
Они шли рядышком через торговую зону к главному входу во «Дворец Цезаря». И по пути Памела невольно отмечала, какое внимание привлекает Фебус; это было слишком, до тошноты очевидно. Женщины просто не могли отвести от него глаз. Но она заметила и еще кое-что: Фебус совершенно не смотрел на других женщин. Он не улыбался им. Его глаза не искали «случайных» взглядов тут и там.
Он просто шел не спеша, подстраиваясь под короткий шаг Памелы. И внимательно прислушивался ко всему, что она говорила. Его ответы были и остроумными, и интересными. И ему нравилось глазеть на витрины. Действительно нравилось. Хотя он не задерживался перед ними и не предлагал зайти внутрь, но в то же время и не скрывал любопытства.
Он наслаждался окружающим.
От этой мысли Памела протрезвела. Или, может быть, она была на самом деле оглушительно пьяна и до сих пор находилась в «Забытом погребке» и, сидя на стуле, погрузилась в дурной сон.
Нет, поправила себя Памела. Все это не может быть галлюцинацией.
А может, он голубой? Памела искоса глянула на спутника, увидела его синие глаза и соблазнительно улыбнулась. Он ответил ей улыбкой настолько привлекательной и теплой, что невозможно было предположить, что он не гетеросексуал. Нет. Он определенно не гей… Тогда что с ним не в порядке? Должно же быть что-то…
— Вы женаты? — внезапно спросила Памела.
Золотистые брови сдвинулись.
— Нет. Я никогда не был женат.
— Ну а как насчет подружки или чего-то в этом роде?
— Не имею.
— Так вы совершенно свободны?
— Да, — решительно ответил он.
Ну, по крайней мере, проблема не в этом. Во всяком случае, теоретически.
Фебус мягким движением остановил Памелу перед магазином, над которым значилось: «Джей Стронгуотер»; в витрине были выставлены рамы для картин, инкрустированные драгоценными камнями.
— Воистину блестящая работа, — задумчиво произнес Фебус. — Этот мастеровой обладает необычайным талантом.
— Да, они великолепны, — согласилась Памела.
Присмотревшись, она увидела ценник на одной из самых маленьких рамочек. — Четыреста пятьдесят долларов! За крохотную рамку для картинки! Не думаю, что они уж настолько хороши.
Аполлон повернулся к ней и осторожно взял за подбородок.
— Думаю, найдутся и такие картины, что окажутся достойными подобного обрамления.
Когда он посмотрел на нее так внимательно (да как ей вообще в голову могло прийти, что он голубой?!), Памела ощутила трепет во всем теле, как будто вернулась на младший курс колледжа, а он был ее возлюбленным. Они с Фебусом стояли так близко друг к другу, что Памела чувствовала его запах — запах мужчины, смешанный с запахом шелка рубашки и чем-то еще… чем-то столь же неуловимым, сколь и обольстительным. Это напомнило о жаре. О жарком солнечном свете на белом песке пляжа, где обнаженные тела раскинулись свободно и непринужденно…
Памела рассмеялась — пожалуй, слишком легкомысленно — и тронулась с места.
— Фебус… — Она провела рукой по волосам, пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце. Думаю, вы романтик.
Его глаза сверкнули, он улыбнулся ей.
— Это ведь хорошо.
Она посмотрела на него одобрительно.
— Большинству мужчин не нравится, когда их называют романтиками. Им хочется быть настоящими мачо.
— Слишком часто мужчины бывают глупы.
— Согласна с вами целиком и полностью, — решительно заявила Памела.
Аполлон расхохотался, наслаждаясь ее искренностью.
— Я не такой, как большинство мужчин. И я намерен совершенно романтическим образом поухаживать за вами.
— Ох… — Памела запнулась, не зная, как реагировать на подобное заявление.
Аполлон снова рассмеялся, но ничего больше не сказал. Он просто смотрел на Памелу. Его слова взволновали девушку, и богу света понравилось, как ее щеки мгновенно залились нежным розовым румянцем. Из-за короткой стрижки шея Памелы выглядела необычайно длинной. Его губы просто сами тянулись к ямочке между ключиц. Фасон одежды Памелы был таким же непривычным для Аполлона, как и то, что было надето сейчас на нем, но ему нравились мягкие, женственные линии ее платья и глубокий каплевидный вырез, открывавший верхнюю часть округлых грудей. Памела была миниатюрной, но обладала истинно женскими формами. И ее ноги были стройными… Как только она может ходить в таких опасных туфлях? Это же просто узенькие полоски ткани, прикрепленные к длинным шипам! Но хотя туфли и выглядели странно, все же благодаря им лодыжки девушки казались очень изящными и гибкими, а отличной формы ягодицы соблазнительно покачивались, когда Памела шла рядом с ним.
Памела чувствовала, что спутник наблюдает за ней, и от этого внутри у нее все прыгало, как шарики на китайском бильярде. «На что он смотрит? Боже, до чего же он хорош! И пахнет так, что его хочется съесть. Может, ему кажется, что я слишком толстая? Ох, только бы он не оказался серийным убийцей!» Мысли Памелы неслись по кругу. Но что же в нем такого, что внезапно пробудило все забытые чувства?
