убедить его вступить в бой, а не ждать, пока его найдут и убьют. Эмиль научится защищать себя, если Чароходы покажут ему, как обращаться с силой. В голове бурлят идеи.
– Когда начинается групповая терапия?
– Через сорок минут, – говорит Ева.
– Мы придем.
Я возвращаюсь в нашу комнату. У двери стоит Пруденция. Она говорит по телефону, низко опустив голову и одной рукой обнимая себя за плечо.
– Не выбрасывай мои вещи! – Ее трясет. – Ты вообще себя слышишь? Тебе никто не угрожает. Я помогаю другу, которому нужна. Никто за тобой не придет! Я… – Она смотрит на телефон и прислоняется к шкафчику. – Трубку бросила. Почему она просто не порадуется, что я больше с ней не живу? Не то чтобы я собиралась с ней общаться после того, как съеду!
– После смерти родителей у тебя не осталось других родственников.
Пруденция смотрит на дверь.
– Не знаю, как чувствует себя Эмиль сейчас, но он вырос в семье, которая так его любила, что ему и в голову не приходила мысль об усыновлении. Плохо ли то, что я бы хотела такой же судьбы для себя? А не жить с тетей?
– Ты заслуживаешь лучшего. Мы о тебе позаботимся.
– Дело не во мне. Важнее всего Эмиль. Он проснулся.
Мы стучимся, прежде чем войти, но Эмиль лежит с головой под одеялом. Если бы не просвечивающий экран телефона, я вообще не понял бы, проснулся он уже или нет. Именно так он спит и так прячется от всего, что его беспокоит.
– Бро, вставать будешь?
– Я пытаюсь понять, как разорвать цикл.
– Марибель покажет тебе заметки Батисты и Сьеры о возможном лекарстве, – говорю я.
– Только если я буду сражаться вместе с ними. Мне нужно найти свой собственный способ прекратить вечность.
– Давай сходим в библиотеку, – говорю я. Он не шевелится, и я стягиваю с него одеяло. – Давай. Ты никуда от этого не денешься, пока мы что-нибудь не сделаем.
Чтобы вытащить Эмиля из постели, уходит минута. Я быстренько ищу ему новую футболку, заталкиваю его в ванную почистить зубы и веду на терапию. Мы идем рядом, молча, как будто проговорили всю жизнь и у нас кончились темы для разговоров. В библиотеке жуткий бардак. Наверняка тут нет библиотекаря, который рассказывал бы, как обращаются с книгами. Это библиотека начальной школы, поэтому неясно, есть ли здесь вообще книги, в которых можно подчерпнуть какую-нибудь идею, как прервать цепочку, которую начал Кеон. Я уже начинаю сомневаться в успехе, глядя на «Мою первую книгу о василисках» с картинками, стоящую в отделе «Первое созвездие». Ну да ладно. Мы не за книжками пришли.
– Что это там происходит? – Я указываю на группу небожителей, рассевшихся под выпуклой лампой, напоминающей солнце. – Идем.
– Мы вообще-то за книгами шли. – Эмиль не двигается.
– Потом посмотрим.
– Брайтон, давай займемся тем, зачем пришли, – говорит Пруденция.
– Да ладно, это быстро.
Я подталкиваю Эмиля, взяв за плечи. Я знаю брата лучше, чем он сам сейчас себя знает. Это правильный выбор, я уверен как никогда. Маленькие небожители радуются нашему приходу, смотрят на Эмиля как на бога, но они не представляют, как сильно он на самом деле отличается от всех. Не знают, что его первая жизнь привела к тому, что сейчас им приходится прятаться.
– Доброе утро, – говорит Ева. Она здесь единственная из Чароходов. – Присоединяйтесь.
– А что у вас тут? – спрашивает Эмиль.
– Терапия. Мы собираемся раз в несколько дней и рассказываем, как у нас дела.
Эмиль косится на меня, но мы садимся в круг.
Судя по всему, за последние пару недель тут появились новые люди, помимо нас, так что несколько небожителей рассказывают, как сюда попали. Вот Грейс, которая может говорить очень громко, будто в мегафон. Марибель обучила ее, как охранять убежище. Флинн умеет разговаривать на любом языке любого живого существа. За ним охотились Кровавые чародеи, которые хотели использовать его таланты для поиска более здоровых тварей. Двенадцатилетняя Альберта умеет провоцировать землетрясения. Ее семья чуть не погибла, когда ее сила неожиданно проявилась в Нью-Джерси. Она все еще учится контролировать свои способности. Запомню. Парня по имени Зак зажали в углу и попытались ограбить. Сила Зака – способность усыплять – проявилась в тот момент, когда нападавший вытащил нож. Его обвинили в нападении на человека. И есть еще Сапфира, которая умеет создавать канаты из энергии, но у нее не всегда хорошо получается.
Я поднимаю руку.
– Можно просто говорить, – объясняет Ева.
– Как ты попала сюда?
Эмилю необходимо выслушать настоящих Чароходов.
– За мной охотились несколько лет, – говорит Ева. – Два года назад я гуляла со своей лучшей подругой, когда из фургона выскочили четверо и попытались меня похитить. Мне и до того было непросто, но та ночь до сих пор преследует меня в кошмарах. Мы вырвались только потому, что появилась небожительница и ударила по похитителям сонными чарами. Мы с подругой сбежали, но…
Сердце колотится. С одной стороны, я знаю, что Ева выжила, потому что она стоит передо мной, но мне все равно за нее страшно.
– Твоя подруга тоже здесь?
– Тот вечер нас разделил. Она почувствовала себя бессильной и… стала искать силу. – Кажется, она хочет сказать что-то еще, но, в отличие от того раза, когда она рассказала мне о своих проблемах с целительством, она замолкает.
– Эмиль?
Эмиль сидит, опустив голову. Я обнимаю его за плечи. Я знаю, что он боится, но раз уж я не могу стать величайшим героем в этом городе, я прослежу, чтобы смог брат.
– Бро, ты сидишь среди людей, которых задела эта война. Кем ты хочешь быть?
Шестнадцать. Сбор. Эмиль
Да они издеваются.
Я не знаю, кем я хочу быть, потому что не знаю, кто я есть.
Прошло всего двенадцать часов с тех пор, как моя жизнь рухнула. Кто-то из этих небожителей всегда знал, что получит силу, другие были удивлены не меньше меня. Но разве хоть одному человеку признавались в том, что он приемный и теперь должен стать Чароходом, потому что был им в прошлой жизни, и в этом виновата его позапрошлая жизнь?
Только я.
Я молчу. Когда группа расходится, я держусь от всех на расстоянии, особенно от Брайтона, который привел меня сюда, и забираюсь вглубь библиотеки. Я собираюсь лично прочесть все эти чертовы книги, лишь бы найти хоть какой-нибудь выход. Не проходит и часа, как я понимаю, что обманываю себя. Я ни черта не смыслю в обычной химии, как мне преуспеть в алхимии?
Я собираюсь с силами, листая старый учебник про фениксов, но серым солнечным посвящена только одна страница. Ничего нового для меня нет. Я знаю, что с каждым перерождением фениксы становятся сильнее. Видимо, поэтому у меня есть и золотое пламя Кеона, и серое – Батисты. Но я не понимаю, будут ли мои силы расти или я достиг своего предела. Возрождение – штука неплохая, вот только после смерти я перестану быть собой. Мне даже не передалось ни одно воспоминание Батисты или Кеона. Могли ли они регенерировать? Я никогда не видел записи, где они бы летали. Некоторые ученые пытались доказать, что фениксы способны возвращаться в прошлые жизни, но эти теории так и остались теориями. Такая сила нужна мне больше всего. Я бы вернулся в прошлое и помешал бы Кеону создать призраков – как будто миссия из научно-фантастического фильма.
Следующие пару часов я сижу в библиотеке, пока меня не одолевает голод. Я связываюсь с Брайтоном и Пруденцией, чтобы не чувствовать себя одиноким, и мы вместе идем в столовую. Ма ест одна. Она сидит ко мне спиной, я могу пройти мимо и не задеть ее чувства. Она низко
