Одним властным движением раздвинув непослушные ноги, он настойчиво направил ладонь под кружевную ткань белья. По всему телу пронеслась кипящая волна, кровь прилила к низу живота, оставив сознание беспомощным, чтобы жертва окончательно ослабла в требовательных руках.
Платье натянулось на груди, словно обтягивая острые горные вершины. Мысли путались, то возвращая к побегу, то окуная с головой в пучину желания, сметающего все воздвигнутые совестью запреты. Белье спустилось почти до колен, будто веревка, впиваясь в кожу. А влажные пальцы Кармайкла ласкали вход в невинное лоно, будто лениво подбираясь к особо чувствительному бугорку, терзая его своим невниманием.
Я прислонилась ухом к двери, пытаясь встретиться с ним губами, но Леонард намотав мои волосы на кулак, нежно прижал меня головой к двери, и с силой зарылся лицом в натянутую венку за ухом. Я уперлась руками в дверь, но попытки пошевелиться были подавлены. Обеими руками сжав мои бедра он с силой толкнулся в них и с рваным вздохом отстранился.
Через секунду в дверь постучали. Этот стук громом оглушил меня и вернул в реальность.
Махом вернув на место белье под платьем, он обнял меня за плечо одной рукой, и открыл дверь. За ней был Герман, ничуть не удивившийся моему распотрошенному виду, с возбужденными сосками и раскрасневшейся шеей.
— Он был один. Олав до заката постережет дом. Вам лучше выспаться.
Герман и не посмотрел на меня, но я была готова провалиться сквозь пол от стыда. Мое сердцебиение, наверное, слышал весь этаж.
— Спасибо.
Повернувшись ко мне Леонард сказал:
— Я провожу тебя в твою комнату. Через несколько часов мы будем принимать в поместье гостей.
Он приложил свитер к моему запястью и быстро вывел меня на лестницу.
— Энгус приедет сюда? — только и смогла выговорить я.
— Да. Я бы хотел, чтобы мы провели эту ночь по-другому, но у нас обоих есть обязательства.
С этими словами он коротко поцеловал меня в лоб и оставил в моей комнате.
В скомканных чувствах обработав свою растерзанную зубами руку, я отложила флакон с мазью и присела на кровать.
Мысль о том, что я, возможно, только что потеряла работу, меня ничуть не волновала, а вот метания души…
Правильно ли я поступила, погубив этого незнакомого мне человека. Я защищала свою жизнь или жизни жителей поместья… не знаю, но знаю, что я только что предала свою человеческую миссию. Моя жизнь уже не будет прежней, даже если комитет об этом не узнает.
Как я смогу посмотреть в глаза своим коллегам из отдела, как я буду молчать об убийстве. Харель обо всем догадается и меня посадят. А может быть и линчуют, если общественность решит, что делегат просто позволил вампирам убить человека.
В их глазах я совершила измену Родине.
Обхватив голову руками, я сжалась в комок на кровати. Я корила себя за беспомощность и за то, что позволила себе быть слабой девочкой в комнате мейстера.
Мне нужно взять себя в руки немедленно. До наступления вечера остались часы. И у меня тоже есть обязательства. Я все еще представитель своего вида, и даже если меня заклеймят коварной Матой Хари, я должна вернуться с выполненной работой.
Если мне удастся, то я еще смогу повлиять на правотворческий процесс, чтобы не допустить больше смертей, ненависти и терроризма.
Когда дела лаборатории откроются всему миру, и Харель получит по заслугам, люди вновь обратятся к идее объединения.
Моя цель не изменилась. Мирный договор между людьми и вампирами должен быть закреплен правами и обязательствами обеих сторон. Этого не изменит ни смерть Попова, ничья иная. Даже моя собственная.
Я решительно встала с кровати, накинула свитер и открыла дверь, собираясь продолжить свою работу в библиотеке.
Глава 13. Братья
Я немного испугалась, не ожидая увидеть Олава в дверях библиотеки. Он стоял в напряжении, прислонившись к дверному косяку, и из густой тени наблюдал за игрой солнечных лучей сквозь раскрытое окно в глубине книжного зала. Легкий ветер, качая пихтовые ветви, будто манил ночного стража войти в этот бассейн из света и тепла.
— Забыла закрыть окно, — удрученно проронил он.
— Блин, прости меня. Я сейчас затворю ставни. — Я бросилась было внутрь, чтобы исправить свою нелепую ошибку, но он преградил путь рукой.
— Подожди. Давай еще посмотрим немного. В доме нет посторонних. В саду тоже, я бы услышал. Можем просто постоять.
— Конечно. Хочешь… дам тебе немного солнца?
Под его недоумевающим взглядом я вошла в комнату и встала у окна, выставив вперед ладони, чтобы их осветили горячие лучи уходящего лета. Кожа на руках начала нагреваться как на медленном огне.
Олав смотрел на мои руки, утопающие в мареве. Полным тоски взглядом скользил глазами по лицу, нарисованному теплыми красками.
— Губительно красиво. — Одними губами прошептал обитатель ночи, который, черт знает, сколько десятилетий, не видел дня. Только ночь. Мрак. И туманную мглу.
Постояв полмгновения, я быстро шагнула к нему и приложила еще теплые ладони к его щекам. Обхватив тонкие пальцы, он жадно втянул в ноздри воздух с моих кистей и, закрыв глаза, зарылся в них, купаясь лицом.
Мы долго стояли так, пока он не поцеловал меня в центр каждой ладони и не отпустил.
Я вернулась в библиотеку, быстро закрыла ставни и задвинула плотные шторы.
Мельком взглянув в окно, еще раз убедилась: никого. Коварная тревога поселилась во мне. Теперь я больше боялась людей, чем вампиров.
— Что ты искала в библиотеке? — Сипло полюбопытствовал он, неторопливо сделав круг почета по комнате.
— Биографии. Ответы на вопросы. История вашего мира, пожалуй, не менее жуткая, чем наши фильмы ужасов.
— Серьезно? Я думал, мы в глазах людей только едим и совокупляемся. Кажется, это другой жанр кино. — Он грустно улыбнулся и вышел из библиотеки.
Я последовала за ним по лестнице в гостиную и, проходя мимо большого портрет, вспомнила:
— Это портрет Энгуса и Аргия?
— Владыки Энгуса. Да. И их создателя Асклепия, хотя я не уверен, что он выглядел так. Может быть, это вообще вымышленный персонаж. Не то чтобы мы хотели часто смотреть на их лица, но этот дом обязан соответствовать должности мейстера. А мейстер обязан демонстрировать лояльность тимарху.
— Какой он? Энгус.
— Я видел его только в хорошем настроении. Он проницательный, любит хорошую драму, но ты бы, скорее, назвала его «кровожадным монстром». Среди вампиров принято считать, что Энгус оригинален. Сама увидишь сегодня.
— Я могу с ним разговаривать? Мне нужно как-то к нему по-особому обращаться или делать реверанс?
— Он не британская королева, — усмехнулся собеседник. — Мы предпочитаем имена. «Владыки» или «Энгуса» будет достаточно, если, конечно, это его настоящее имя. Другого мы не знаем.
— Я, наверное, отвлекаю тебя от твоих дел?
— Нет. Сегодня мое дело — безопасность всех в этом доме, включая тебя. Кстати, Владыку всегда сопровождает секретарь, она стопроцентный человек.
— Спасибо, что сообщил. Тогда мне стоит заняться ужином?
Пожал плечами. Что ж. Я отправилась на кухню с облегчением от того, что проблемы начали приобретать конкретные очертания. А с этим уже легче справляться. Олав бесшумно поплелся за мной.
— Ты хорошо смотришься на нашей кухне. Так, будто всегда была здесь, — сказал он, входя следом за мной.
— Возьмете меня на работу уборщицей, когда меня уволят из комитета после сегодняшнего?
— Кармайкл сделает все возможное, чтобы ты преуспела в комитете. Ему не помешает свой человек в этой структуре.
— А я уже стала своей?
— А ты думаешь он всех водит к себе в спальню? Я, например, там никогда не был…
— Ты не девушка, зачем тебе к нему в спальню?
— А тебе зачем?
— Я не… зачем бы мне…
Я не нашла, что ответить, под пристальным взглядом холодных глаз. Падением камня в голову прилетела крамольная мысль.
— О, боже, ты и Кармайкл? Вы вместе… Да, ты же ревнуешь!
