не проснувшихся языка и мозга.
- Блин! Ну что?!
- Яна, где твоего брата носит? Звоню, а у него телефон недоступен.
Скрипучий низкий голос мгновенно проник через все слои сознания, включил там настоящую новогоднюю иллюминацию и прогнал сонливость на месяц вперед.
Третье января… Ярик… Мартыновна! Вот апокалипсис дерганный!
- Э-э-э-э…
- В общем так, я на автовокзале, такси подъезжает. Чтоб ждали у подъезда! Чемоданы сами до квартиры не дойдут.
- Ага, - я попыталась встать с постели, но полетела вместе с одеялом на пол. - Твою! За ногу! Яська, поднимайся! У нас катастрофа!
Дважды повторять не пришлось. Сестренка принялась носиться по квартире вихрем, едва услышала о причине моих стенаний. Одела наизнанку свитер, попав в рукава с третьей попытки, натянула разные носки, причем один точно был моим. Я составляла Ярославе компанию не менее ударно. В буквальном смысле. Натыкалась на мебель и стены. Одна Жозефина-Симона не шевелилась. Ретировалась на шкаф от греха и пристально следила оттуда немигающими зелеными глазищами. Молчала – и на том спасибо.
Ровно через девять минут мы стояли у подъезда. Соседнего. У того самого, в котором проживала дражайшая бабуля. Я старательно пыталась держать глаза открытыми. Но они все равно слипались – от недосыпа и яркого света. Яська напоминала озябшую снегурочку, пусть и слегка потрепанную. Светлые прядки выбились из-под голубенькой с блестками шапочки, белые пушистые рукавицы растирали щеки и нос, ноги отплясывали нечто среднее между чечеткой и полькой.
- Рога поотшибаю, - прошипела она, пока я с тревогой смотрела на часы. В пустом городе такси должно было добраться с южного автовокзала за считанные минуты, но бурная встреча откладывалась.
- Мы, между прочим, тоже забыли о прибытии Мартыновны, - попыталась я найти оправдание брату, хотя руки чесались настучать по вихрастому затылку.
- А мы и не обязаны были помнить. Ярик её встретить обещал.
- Угу. Только, боюсь, нам это не поможет.
Разумеется, я оказалась права. Когда Олимпиада Мартыновна Светлова, в девичестве Ковалева, преисполненная достоинства выгрузилась из такси, на нас пахнуло жаром негодования. Почудилось даже, что зеленое пальто покрылось чешуёй, а в глазах зажглись плотоядные красные огоньки. И угловатый хвост по снегу застучал, как у крокодила Гены из мультика.
Стоп! Я протерла глаза.
Нет, конечно же, никакой дополнительной конечности у бабки не появилась. Это остроносый сапог азартно втоптал в рыхлое месиво недокуренную сигарету. Зато черные, как у цыганки, глаза и впрямь сверкнули кровожадно. Чудища с обложек многочисленных фильмов ужаса из коллекции Ярика отдыхают.
Таксист, пыхтя, выгружал старомодные громоздкие чемоданы из багажника. Без дополнительных просьб и обещаний чаевых. По пару, шедшему из ушей, чувствовалось, насколько допекла его пассажирка за не слишком длинную дорогу. Неудивительно, что даже не сопротивлялся её курению в салоне.
О! А дальше получилось то ещё веселье. Мы с Яськой, пошатываясь и мысленно чертыхаясь, перли по чемодану до лифта, подгоняемые ворчанием Мартыновны. А едва достигли цели, сестренка выругалась вслух. Многострадальное подъемное устройство не работало. Оно подавало признаки жизни. Чуть приоткрывало двери и громко хлопало ими перед носом, не давая протиснуться внутрь.
- Не калечить имущество! – грозно требовала бабка, пока мы тянули ношу наверх, задевая боками о ступеньки. Сама Мартыновна притворялась божьим одуванчиком, поднималась еле-еле, сопровождая каждый шаг свистящими усталыми вздохами. Хотя мы отлично знали, что, когда никто не видит, старая перечница взлетает по лестнице не хуже метеора.
- Бабуль, у тебя там кирпичи? – Яська слишком резко потянула чемодан и плюхнулась на пятую точку.
Мартыновна вмиг пошла красными пятнами. Седые волосы, волнами выглядывающие из-под беретки, стали на фоне алого лица совсем белыми.
- Я тебе покажу бабулю! Наследства лишу, девчонка криворукая!
- Лишишь-лишишь, - покорно согласилась Ярослава, вновь берясь за ручку поклажи. Но тут же припечатала. – Только кому ты его оставишь? Ярик после сегодняшнего демарша, даже на коврик из туалета не сможет рассчитывать. Яну ты из списка наследников еще в детстве исключила. После того, как она тебя с Венечкой рассорила.
- ФФфыыррррр!
- Прибью! Гвоздями! К стенке!
Первый звук вырвался у Мартыновны, задохнувшейся от возмущения и даже потерявшей на несколько секунд – о, чудо! – дар речи. Угрозу прорычала я, машинально вспоминая, где в квартире хранятся гвозди. Серьезно! Ибо Ярослава совершенно выжила из ума, вспомнив эту глубоко похороненную историю. Совсем-совсем не к добру! И для себя, и для меня в придачу! Но, кажется, сестренка это и сама поняла ошалелым от недосыпа мозгом. Рьяно дернула ручку чемодана и ушуршала с ним на этаж вверх, пока мы с бабкой приходили в себя.
Я сжала зубы до хруста. История с Венечкой припоминалась мне лет десять, что было неудивительно, учитывая, в какую лужу села тогда бабуля…
Раньше Мартыновна дружила с Серафимой Леопольдовной из последнего подъезда. Дамы спелись, едва дом был сдан и заселен. Однако их дружба всегда была далекой от традиций приятельских отношений. Не проходило и дня, чтобы они не заключали очередного дурацкого пари. Будь то осадки за окном или содержание следующего эпизода мыльной оперы. Не из выгоды, а чистейшего спортивного интереса. Обе упивались победой так, будто миллион в лотерею выигрывали. Ещё подружки бесконечно соревновались в «красоте», издеваясь над собственными прическами и тратя последние кровные на обновки.
А потом на сцену, где с блеском разыгрывалась комедия, вынесли шубу. Норковую, как уверяет Мартыновна, хотя у маман на этот счет проскальзывают сомнения. Распрощаться с почти новым предметом гардероба ради дополнительного дохода решила ещё одна соседка, в срочном порядке выдающая замуж дочь. Увы, бестолковая клуша имела неосторожность предложить товар обеим подругам сразу.
Война разгорелась нешуточная. Еще бы чуть-чуть, и клочья полетели. Не только от подруг, но и шубы, а заодно её хозяйки. Но на пути у алчных тёток нарисовался Венечка - новый жилец, оставшийся по естественным причинам без супруги, но зато с отдельными от взрослого потомства квадратными метрами. Нет, ни Мартыновна, ни Леопольдовна всерьез на вдовца не претендовали. Обе дорожили свободой и предпочитали, чтобы поклонники не превращались в законных мужей. Дамы заключили пари – первая, кто добьется «поползновений» со стороны Венечки, получит норковый приз.
Бабуля вырвалась вперед с первых же метров «гонки» и непременно выиграла бы спор, если бы не одно веское «но» - в виде двенадцатилетней меня на велосипеде, сбившей женишка. Картина врезалась в память на век: интеллигентного вида дед на асфальте с выпученными глазами и в щегольской шляпе, которая даже не слетела. И, разумеется,
