А потом отряд приготовился уходить, и Ольга в очередной раз трепетно восхитилась, как негодящий хозяйственник Раим Бестолковыч превращается в великолепного Раима Командоровича.
Как он на первую тройку рявкнул! Как рявкнул! Это ж любо-дорого!
Господа черномундирники, видите ли, изволили возроптать – мало тренировались перемещаться с довеском в виде стражника. А с подтекстом – опять терпеть это быдло. Это аутсайдерам Мартуна самое оно – транспортную компанию из себя изображать, натренировались на хуторе. Этим с простонародьем якшаться не впервой. А они – первая тройка! Лучшая! И это они должны были сейчас в обозе вахту нести, а не с этими вот…
– Вы в бою покажите, что лучшие! – пресек бухтение главный наездник. – А о дисциплине я с вами потом поговорю. С теми, кто выживет.
Это было жестко.
Ольга и подсевший к ней на лавочку Эрик переглянулись – слишком свежи были в памяти страдания осиротевшего Раша. Ольга чуть усовестилась, что судьба нгурулов волнует ее больше, чем судьба людей. Но это было мимолетно. Эрик, кажется, понял ее чувства. И принял.
А лавэ Шенол меж тем продолжал командовать.
– Отряд, стройся!
От Раша потянулась струйка растерянности – эту команду знали все нгурулы, но как встать в строй, если родного наездника рядом нет? В строю место боевого зверя – за спиной партнера. А Рашу-то как? Драгоценный друг незнамо где. Тус и Тилар уже почти паникуют, чувствуют себя неуверенно – все со своими наездниками, а они – нет.
Ольга решительно встала со скамьи. Звери ее мальчиков даже на краткий миг не станут париями, она не позволит.
Лавэ Шенол едва заметно кивнул, когда обнаружил странности в построении корпуса: на месте бойцов третьей тройки стояла одинокая наездница, а за ее спиной держали идеальную дистанцию три великолепных зверя – Раш, Тус, Тилар. И замыкающей гордо стояла Тыря и старательно таращила на двуногого вожака косенькие глазки.
– Солдаты, – повернулся Раим в сторону бравого строя стражников, – занять места согласно предписанию.
– Марш! – гаркнул разводящий Орс Бомес, и строй рассыпался – служивые потрусили к наездникам, с которыми им предстояло перемещаться. Трое, правда, замешкались, не зная, куда им двигаться. Наездников, с которыми они отрабатывали перемещение, в строю не было, были только нгурулы. Ольга призывно махнула им рукой. Она сделает все сама. И поможет служивым правильно, без травм, уцепиться за шипы, и нгурулам внушение сделает – подаст команду следовать за альфой.
– Вы только сразу от зверя не отходите, – выдала она ратникам наставление, которое они слышали уже сотню раз, – тогда под ногами другого нгурула не окажетесь. Дождитесь, когда вам позволят. – И тут же обратилась к лидеру второй тройки: – Аний, проследи, будь добр, чтобы все правильно было.
– Готовность! – скомандовал лавэ. – Интервал пять вдохов. Пошли…
Ольга потянула Тырю за загривок и поспешила убраться подальше от строя. Теперь осталось только надеяться на опыт Раима – ему задавать ориентиры для точки выхода из подпространства. Даром, что ли, лавэ самолично метался по тракту от вешки к вешке? Не только магическую новинку освоить нужно было – они со Свапом ориентиры запоминали. Адский труд – приметить особенности местности около каждой из пятидесяти вешек, запомнить их и не перепутать потом в суете и горячке. Ну, заплутать в этот раз им не грозило – всего-то вторая вешка. Свап рыкнул, призывая стаю следовать за собой, и скакнул в никуда, унося с собой Раима, разводящего Бомеса и Ольгин покой.
Глава 11. Не угадать, кто жертва, кто палач
Караван был малолюдным, всего-то полтора десятка человек, а потому затеряться среди обозников трем наездникам было нереально – они были заметны, как грачи среди пестрых куропаток. Или как артисты балета среди грузчиков – и те и те специализируются на переноске тяжестей. Или как кадровому штабному офицеру спрятаться между сутулыми бурлаками. Утешало Пашку, чуть-чуть, только одно: все мужчины были при оружии и хлюпиками не выглядели.
Ребята лениво потягивали горячий настой, завершающий трапезу, и вроде как небрежно осматривались. Сидели они не рядком, как можно было бы предположить для трех закадычных друзей в компании абсолютных незнакомцев, а порознь. И у каждого был свой сектор наблюдения. Причем парни не столько бдили глазами, сколько задействовали чуйку на опасность, ту самую, которую нарабатывали в тренировочном зале под руководством лавэ, а его методы назвать гуманными язык не повернется. Обозники, к счастью, с разговорами к ним не лезли – отпугивал обывателя черный мундир. Да и морок на лице, прямо скажем, общительность не стимулировал.
Павел уже приметил несколько местечек, пригодных для засады. Там валун, за которым можно встать чуть ли не во весь немалый Пашкин рост, а там куртина можжевельника, ветки которого подозрительно подрагивают совершенно не в такт с игривыми порывами легкого сквознячка.
Это место, надо полагать, потому и приспособили для дневной стоянки – здесь был затишек, и сквознячок был именно сквознячком, а не турбулентной жутью, которая временами наваливалась на магически укрепленные тенты повозок там, где над дорогой нависали скалы с отрицательным уклоном.
Парни то и дело переглядывались поверх пламени костра. Все трое нервничали. Посреди особенно длинного перегляда с Ованом Пашка протяжно и как-то сладострастно выдохнул, сбивая в сторону тугой парок над своей кружкой – сиротская пустота эфира вдруг заполнилась приветственным ревом Раша. «Фу, Раш! Тихо!» – поспешил откликнуться Павел. Серьезность приказа никак не вязалась с воркующими интонациями – бог даст, нынче горы не обвалятся от нгурульего рыка. Кабы не мороки, то счастливые глуповатые рожицы ребят, воссоединившихся со своими партнерами, сильно бы озадачили обозников.
Как ни сторожились наездники, а момент нападения прошляпили – что-то вжикнуло и звякнуло о камни. Ован качнулся вперед, да так сильно, что содержимое его кружки не только выплеснулось, а до огня долетело. Над углями с шипением взметнулся столб пара. Такой ощутимый тычок в спину и металлический лязг мог означать только одно – в Ована метнули нож. Заговоренный китель защитил от ранения, но не от удара. Хорошо, хоть не камень и не в голову. Ножиком метили в туловище, и это было удачей, потому что, сидя плечом к плечу с попутчиками, круговой щит не поднимешь, так-то. Благо, что подобный вариант парни обговаривали еще с командиром: задача – рвануть подальше от людей и звать на помощь.
– Нападение! К повозкам! – отскочило от гор заполошное эхо – Коста быстрее всех сообразил, что произошло. Он вскинулся на ноги, и в направлении нападавшего почти наугад устремилось горячее содержимое всех наполненных кружек. Сильного урона противнику так не нанесешь – слишком рассеянная атака, слишком торопливое, а потому небрежное исполнение. Ну, хоть отвлечь, заставить затаиться или, наоборот, суетливо двигаться… Выиграть для кого-то несколько жизненно важных мгновений.
«Ра-а-аш, ко мне!» – мысленно орать очень удобно – дыхание не сбивается. Оскальзываясь на мелких осыпях и спотыкаясь, Пашка несся к предписанному месту – на дорогу позади каравана, ведь Раш, а возможно, кто-то еще, пойдет на него, Пашку, как на ориентир. Негоже, если могучие звери потопчут обозников и распугают трусливых тирлов. Да и крайнюю повозку не худо бы защитить, а то обнесут под шумок, пока в середке идет заруба.
Возле уха снова вжикнуло. Не нож. Похоже, за густым можжевельником засел арбалетчик. А у Пашки всей защиты – та, что в мундир встроена. Магии-то своей нету. Туловище и ноги кое-как защищены, а голова – только что морок внимание стрелка отвлекает. А потому – шевели, Паха, батонами, возок уже близко…
Раш вынырнул из подпространства в паре шагов, Павел аж шарахнулся, это и уберегло его от второго болта. Нгурул коротко рявкнул, пустил по шипам судорожную волну – стряхнул докуку-пассажира – и снова исчез. Можжевеловые кустики прекратили свое существование вместе с тем, кто в них прятался. Попасть под нгурула – все равно что под асфальтоукладчик, с той лишь разницей, что лепешка получится с перфорацией.
