— Он заслужил, — жутко зарычал он, и Эрика в шоке уставилась на его губы. — Не смей даже думать о нем больше! Он не достоин твоего внимания.
— Спасибо, — она смутилась и опустила голову. Слезы защипали глаза, и дрожь прокатилась по телу. — Спасибо, что спасли меня. Я не думала, что он…
— Я сказал тебе не думать о нем.
Профессор коснулся ее пальцев, забирая пустой бокал, и отставил его на каминную полку. Он сел рядом с ней, поднял раскрытые края ее корсета и осторожно стянул ленты на спине. Эрика забыла, как дышать, низко опуская голову, чтобы не светить красным от смущения лицом.
— Оставайся здесь. Я схожу проверю, чтобы он не испустил дух. Не вздумай сбежать. Ты меня поняла? — басовитый рык пробрал до самых костей.
Эрика в шоке кивнула и обхватила себя руками. Мурашки пробежали по коже, и холод поселился в животе. Пальцы были ледяными и не слушались.
Если бы кто-нибудь спросил ее сейчас, чего она боялась, Эрика не смогла бы дать однозначный ответ. С одной стороны, мужчина, о котором она грезила уже больше двух лет с момента того единственного поцелуя, если не раньше, сейчас был всего на расстоянии вытянутой руки. С другой, ее только что чуть не изнасиловал тот, от кого подобного поступка она никак не ожидала, считая своим другом. От обиды и разочарования слезы защипали глаза, и Эрика поспешила оттолкнуть мысли о Рольфе прочь.
Сейчас рядом с ней был тот, о ком она мечтала, и ее тело вообще жило собственной жизнью, игнорируя здравый смысл и случившееся ранее. Ее сердце волнительно трепетало при каждом вдохе умопомрачительного теплого аромата жженого кедра и цитруса. Горло сковало холодом, и волны озноба прокатывались по венам от центра живота, щекоча кожу мурашками. Хотя ничего, от чего нужно было защищать ее сейчас, вокруг не было. Профессор не злился на нее, не выпускал свою магию. Просто сидел рядом с ней и успокаивающе нежно гладил ее по ладони. Его пальцы были такими горячими.
— Я не уйду, профессор, — вспомнила о его вопросе Эрика и осторожно улыбнулась ему.
Его обсидиановые глаза сосредоточились на ее губах. Ноздри раздулись. Осознание, что он постоянно втягивал воздух, находясь рядом с ней, неожиданно обрушилось на нее и взволновало не на шутку. Эрика вдруг поймала себя на том, что она точно так же принюхивалась к нему. О боги, профессор знал о ее чувствах? Он мог ощущать то же, что и она?
— Я уйду ненадолго, — он поднялся с дивана и пошел к двери. — Жди меня здесь.
Эрика осталась одна. Подтянув ноги под себя, она уставилась на пляшущее пламя в камине. Тепло овевало озябшее тело и убаюкивало. Огонь всегда успокаивал ее, гипнотизируя танцем желто-красных лепестков. Эрика искренне скучала по каминам, которых не было в студенческом крыле. Все помещения там и в учебном корпусе отапливались магическими светильниками. Пламя в камине перед ней было таким притягательным, живым и так приятно пахло жженым кедром и цитрусом.
Вздрогнув, Эрика вынырнула из очарованного состояния. Это был ненастоящий огонь?
Она спустилась с дивана и, желая проверить свою догадку, уселась у решетки, за которой на дровах трещало пламя. Протянув руку, Эрика почувствовала исходящий жар. Вместе с этим она так же ощущала усилившийся вкус магии профессора.
Не зная, что на нее нашло, Эрика сунула руку в огонь. Мгновенно вокруг ее ладони появилось белоснежное пламя, окутывая защитным коконом. Льдинки защипали кожу, но огонь из камина не причинил ей никакого вреда. Эрика вытащила руку и изумленно уставилась на крохотные белоснежные лепестки, которые медленно исчезали, словно впитывались под кожу.
Полено в камине хрустнуло, разваливаясь на две части, и вверх взметнулся сноп искр. Эрика недоверчиво покосилась на свою ладонь. На коже не было ни следа ожога, даже малейшего покраснения.
Этого просто не могло быть. Это ведь была магия. Это был дар! Она все-таки оказалась магом? Но как это было возможно? Профессора ведь пытались пробудить ее дар, и ничего не вышло. Она не могла быть магом. Ей было уже двадцать, а дар просыпался до шестнадцати и набирал силу к восемнадцати годам.
Святой ветер! Что, если преподаватели узнают об этом? Что, если они решат, что она водила их за нос все это время? Тогда они снова накажут ее либо просто избавятся от нее так же, как избавлялись от тех студентов, кто отказывался подчиняться правилам и бросал вызов учителям или пытался сбежать!
Эрика хотела жить и совсем не хотела рисковать, полагаясь на милость преподавателей, которые ни к кому не проявляли жалости. Она не хотела, чтобы ее убили только из-за того, что ее дар оказался ущербным и не проявил себя так, как у всех. Эрика, может, и была трусихой, но и умирать не собиралась.
Она была готова скрывать правду, чего бы ей это ни стоило. Раз никто из учителей до сих пор не заметил, что у нее был дар, значит, она и дальше смогла бы прятать его. К тому же особой пользы от него не было — иначе бы ее не перевели на другой факультет. Нужно было срочно учиться делать зачарованные на покров амулеты самостоятельно и надеяться, что ее ущербной магии окажется для этого достаточно.
Эрика нервно сглотнула и сжала кулаки, уставившись на огонь в камине. Она не хотела рисковать жизнью, полагаясь на суд преподавателей, который нередко заканчивался не в пользу учеников. Она была готова сделать все возможное, чтобы убедиться, что никто и никогда не распознает в ней мага. Эрика училась, чтобы стать травницей, и таковой останется ради своего же блага. Она не позволит своему ущербному дару снова сломать ее жизнь.
* * *
Маркус вернулся в свой кабинет только час спустя, когда убедился, что мальчишка ясно понял, что приближаться к Нюберг отныне ему запрещено. Если он рискнет сделать хоть один шаг в ее сторону, бросит хоть один взгляд, Маркус его убьет. Сейчас подлец валялся полутрупом в лазарете, где проведет не меньше месяца, если им не займется лично декан лекарей. Хотя, узнав, за что он был наказан, старик тоже не был в восторге.
Отворив дверь, Маркус замер в проеме, не в силах сдержать улыбку. Эрика спала на диване, свернувшись клубочком и подтянув колени к груди. Казалось, что ей было холодно, хотя она лежала на самом близком к камину краю.
Маркус подошел к ней, по дороге подхватив плед, лежащий у спинки второго дивана. Осторожно накинув его на девушку, он сел рядом.
Святое пламя, какой хрупкой она была! Его ладони без труда могли бы обхватить ее в талии, но при этом у нее были соблазнительные изгибы, которые одежда совершенно не скрывала. За четыре года в стенах Академии, Эрика стала удивительно женственной. Хотя, глядя на ее лицо, невозможно было сказать, что ей уже исполнилось двадцать. Казалось, она практически не изменилась с момента, как он впервые увидел ее, только вытянулась в росте.
Волнистые волосы цвета обсидиана разметались по дивану. Пушистые черные ресницы подрагивали. Пухлые губы приоткрылись, и сладкое дыхание с ароматом карамели и персика взбудоражило кровь.
Маркус прикрыл глаза, стараясь задавить пламя, поднимающееся к горлу. Он не мог влюбиться в нее. Она была человеком.
Не мог… но влюбился.
Все его существо требовало от него быть рядом с ней, следить, чтобы ничего не произошло. Изо дня в день Маркус заставлял себя прийти уже в чувства и перестать вздыхать по человечке, но не мог. Раз за разом он обнаруживал себя там же, где была эта девушка. Раз за разом, он смаковал ее аромат на языке, мечтая снова коснуться этих мягких губ.
Вчера ему улыбнулась удача, когда Эрика буквально упала в его руки. То, как лихорадочно колотилось сердце в ее груди, только подстегивало его собственное, заставляя кровь кипеть. Ее целомудренно краснеющие щеки, судорожное дыхание и ларимаровые глаза, которые смотрели на него без выражения извечного ужаса, но с желанием и восхищением, притягивали его еще больше.
Проклятье! Он мог потерять ее сегодня. Если бы он не решил вернуться в кабинет за забытым свитком и не почуял ее аромат в коридоре…
