когда он прижал мою левую руку к боку.
— Я так не думаю.
Меч Михаила ярко пылал, плюясь и потрескивая небесным огнем, но его хватка была подобна тискам. Я едва могла пошевелить запястьем. Он знал, что я вызываю благодать. Я вышла за рамки ошеломления и прямо на какую-то чёртову территорию.
— Как ты узнал?
— Я чувствовал, как она оживает. Я чувствую это сейчас, внутри тебя. Зовёт меня, — ответил он, прижимаясь своей прохладной щекой к моей. — Это огонь в моей крови и в моих костях. Как я мог не узнать?
— Это отличная и неудобная способность, — огрызнулась я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
Трон намекнул на это, но он мог бы гораздо яснее объяснить, что он имел в виду, говоря, что Зейн способен чувствовать мою благодать.
— Разве не так? — его рука легла мне на бедро. — Ты собиралась напасть на меня, когда я стоял к тебе спиной. Думал, ты любишь меня?
Сердце колотилось о мои рёбра, я остро осознавала, как близко его рука была к рукояти моего кинжала, и как он сжимал моё запястье. Это не было болезненным захватом. Это казалось важным запомнить.
— Я действительно люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете…
— Не похоже, что это поступок любви, — его подбородок скользнул по моей щеке, его голова чуть-чуть сдвинулась. — Возможно, ты не ценишь свою жизнь, потому что я готов поклясться, что ты просто пошевелился после того, как я предупредил тебя не делать этого. Может быть, ты больше ценишь её жизнь? Продолжай двигаться, и я убью её, а потом и тебя.
Страж замер, но из него вырвалось низкое, рокочущее рычание.
Зейн усмехнулся, и звук был таким ледяным, что я вздрогнула.
— Это должно меня напугать?
— Да, — Дез сжал когтистые руки в кулаки. — Должно.
— Это не так.
Я потянула за его хватку, но мечом ничего не добилась. Он попадал в пустое пространство.
— Ты не собираешься меня убивать.
— Разве нет?
— Если бы это было так, ты бы уже сделал это, — процедила я сквозь зубы, всё ещё сопротивляясь.
— Возможно, мне нравится играть с тобой.
Он снова повернул голову, скользя щекой по моей щеке так, что это было шокирующе знакомо и совершенно по-другому.
— Может быть, мне станет скучно. Может, и не буду? Но что я точно знаю, так это то, что ты сожжёшь себя, если дольше будешь показывать свою благодать, маленький нефилим.
— Конечно, ты должен помнить об этом больше, чем обо всём остальном.
Используя всё, что было во мне, а это было очень много, я потянулась к его руке и его хватке. Крик разочарования вырвался из меня. Я не сдвинулась ни на дюйм.
— Ты, кажется, злишься, маленький нефилим.
— Не нефилим! Истиннорождённая!
Подняв ногу, я опустила её на его голую ногу. Зейн вскрикнул, скорее от удивления, чем от боли, но его хватка на моей талии достаточно ослабла. Я вырвалась, опустив левую руку на ту, что держала мою. Его пальцы скользнули на дюйм, когда я крутанулась под его рукой, выкручивая её. Края мягких перьев щекотали мою щёку, и тёмная фигура приземлилась рядом со мной. Дез потянулся к руке Зейна, оскалив зубы.
В одну секунду я была так близка к тому, чтобы разорвать хватку Зейна, так близка к тому, чтобы использовать меч Михаила, а в следующую меня сбило с ног и подбросило в воздух. Моя благодать разбилась, когда я упала на траву. Удар был жестоким, но могло быть и хуже. Я могла бы быть Дезом.
Он врезался в один из бассейнов фонтана, разбив камень. Он упал в воду.
Зейн швырнул нас обоих, как бумажные самолётики, но каким-то образом я оказалась в гораздо более мягкой, доброжелательной к телу области. Дез был в форме Стража. С ним всё было в порядке, но если бы я врезалась в бассейн на такой скорости, я бы погасла как свет.
Я начала призывать свою благодать. Она слабо вспыхнула у меня в груди, прямо под сердцем. Я не должна была быть такой измотанной, как сейчас. Должно быть, дело в том, что моё тело всё ещё восстанавливалось после избиения Гавриила, потому что я не должна была быть такой измученной.
Крылья шевелили мои волосы, служа предупреждением о том, что Зейн был рядом. Я перевернулась на бок, запрокинув голову назад. Он стоял надо мной, благодать струилась по его широко распростёртым крыльям. Наши взгляды встретились, а затем остановились. Он наблюдал за мной, раздувая ноздри, пока я с трудом поднималась на ноги, не отрывая взгляда. Возможность схватить меня была бесконечной. В любой момент он мог оборвать мою жизнь ещё до того, как я пойму, что происходит. Но он не сделал ни одного движения против меня. Может быть, это была глупая наивность или отчаяние, но надежда нахлынула на меня. Если бы он действительно заблудился и видел во мне не более чем угрозу и вызов и, по-видимому, в данный момент очень слабой, — он бы убил меня.
Но он этого не сделал.
Он склонил голову набок, когда я шагнула к нему, но не двинулся с места. Сердце трепетало, как пойманная птица, я сделала ещё один шаг, потом ещё, не останавливаясь, пока нас не разделил всего дюйм или два.
Я понятия не имела, что меня настигло. Может быть, я выбила несколько важных клеток мозга. Это имело бы смысл, учитывая, сколько раз меня бросали за последнюю неделю. Или, может быть, я была слишком глупа, чтобы жить.
— Ты собираешься убить меня сейчас?
На его челюсти дёрнулся мускул.
Каждый мой вдох был слишком поверхностным, слишком быстрым.
— Ты мог бы это сделать, верно? Даже не вспотел бы. Почему ты этого не сделал?
Его глаза слегка расширились.
— Ты хочешь умереть?
Я покачал головой.
— Я хочу тебя. Вот чего я хочу. Я хочу, чтобы ты вернулся.
Его брови нахмурились, а затем я увидела, как его взгляд упал на мой рот. Хищный блеск в его чертах изменился, став интенсивным совершенно по-другому. По сути, я узнала этот взгляд и внезапную напряжённость потребности, желания. Это была одна из первых человеческих вещей, которые я увидела в нем с тех пор, как он вернулся. Его губы приоткрылись, и я не знала, собирался он что-то сказать или нет. Я двигалась быстрее, чем могла себе представить в тот момент. Протянув руку, я обхватила его холодные щёки и потянулась на кончиках пальцев ног. Я притянула его голову к своей и прижалась губами к
