по документам, которые лежали у меня на коленях, и спросил:
— Когда будешь открывать? Надеюсь, там что-то еще более стоящее, чем тот огрызок, что он тебе принес.
Я поспешно кивнула и достала листы. Похоже, весьма стоящее. Но лучше бы мне это померещилось…
Глава 10. Загадки письма
Я снова достала документы из папки, стараясь не касаться вензеля, и сложила разорванный листок. Учитель заглянул мне через плечо, и мы погрузились в чтение. Письмо оказалось адресовано некому Горацио. Фамилия нигде не значилась. Я постаралась припомнить человека с таким именем среди подручных Шендана, но не смогла. И это было так же тревожно, как и содержание бумаг.
“… Прикажи усилить патрули через три дня и жди посыльного от союзников. Южное звено готово. Центр провален. Все три точки сборки разрушены. Мальчишка уничтожил кольца, нужно быть осторожнее с двумя оставшимися и штурвалом. Герхем должен подменить протокол допроса Винченцо и Соны Суру. Передай ему бумаги с поверенным в субботу.
Выстроить лук в Центральных Землях не вышло. Переходим на запасной план. Арбалет соберем в Инрешваре. Три горлицы, три голубя, три соловья и карп. Помни, чтобы охота удалась, птицы не должны ничего знать. А рыбку я доставлю сам…”
Я медленно опустила обрывки листа на колени. Мои пальцы дрожали. Учитель задумчиво произнес:
— Похоже, какой-то шифр. Голуби, горлицы, соловьи, карп. Он явно не о живности. И что значит “выстроить лук не вышло”?
— Южное звено готово… — произнесла я. — Центр… провален. На юге ему удалось то, что не удалось здесь. Но…я не понимаю.
Ару сжал мое плечо и требовательно сказал:
— Спокойно. Давай по порядку. Ты знаешь, о чем он здесь пишет?
— Не все, — выдавила я.
Учитель продолжил задавать вопросы:
— Звенья, лук — что это?
— Я ни в чем не уверена, — мой голос дрогнул. — Но… ты должен это знать. Комплекс защиты границ, который разрабатывал отец, неофициально назывался “Трилучье”.
– “Трилучье” — переспросил он. — Трилучье — три лука? Три звена? Юг, центр, что еще?
— Это и странно, — уже спокойней ответила я.
— Что именно?
Я наклонилась к его уху и зашептала:
— Три звена, которые звались тремя луками. Но на юге… На юге Сьезия. “Луки” — лишь поддержка. На юге должна быть “стрела”, или “острие”… То, что принес Трой. Оно тоже неправильное. Я должна еще раз увидеть схему на карте.
Ару решительно кивнул:
— Значит, едем к Эттвудам. Если Трой на службе, передадим, чтобы он заглядывал в гости.
— И лучше это сделать через Мерпуса, — ответила я, собираясь с мыслями. — Как только доедем до города.
Учитель кивнул, а я осторожно отложила в сторону разорванный листок и пробежала глазами другие бумаги. Первая оказалась таможенной выпиской, в которой был перечислен товар, конфискованный у какого-то купца. В нем ничего не привлекло гнаше внимание. А вот другая…
Рой скрипнул зубами у меня над ухом, и я отложила листок. Страница была вырвана из книги. И описаны в ней были способы обработки дерева хай. Последний абзац был обведен красными чернилами, и рядом красовалась приписка: “используй этот”. А на полях рядом с первой строчкой кто-то сделал надпись помельче. Я не сразу поняла, что там написано. Мой палец задержался у строчки алых чернил, и учитель прочитал вслух:
— Если хочешь убить.
Я подняла на него обескураженный взгляд, и он добавил:
— Это писал Герберт.
После этого он отвернулся к окну и замер. В карете воцарилась тишина. Я медленно и осторожно собрала бумаги в кожаный пакет и отложила их на сиденье. Ару все еще не шевелился и больше напоминал каменное изваяние, а не человека. Поколебавшись, я протянула руки, обхватывая его торс, и положила голову ему на плечо. Несколько мгновений он оставался неподвижен, и только потом резко выдохнул, повернулся и обнял меня в ответ. Я чувствовала бешенство, которое клокотало внутри него вместе с огнем. Этот огонь жаждал вырваться на свободу, кончики пальцев обжигали даже через одежду. но я только крепче прижалась в ответ заглянула в глаза учителю. В ответном взгляде была ярость, и я прошептала:
— Он обязательно ответит за это. и мне жаль.
Ару был так зол, что не мог выговорить ни слова. Только молча кивнул и провел рукой по моим волосам. А затем резко ударил кулаком в стену кареты. Лошади замедлили ход, а затем остановились. Учитель вышел наружу и перебросился парой слов с кучером. Когда он вернулся и экипаж снова тронулся, я спросила:
— Что случилось?
Ару выразительно хлопнул рукой по документам и процедил:
— Это должен увидеть отец. Хотя бы последнюю часть. Мы едем домой.
И я поняла, что он имеет в виду вовсе не комнаты, которые нам предоставил муниципалитет.
— Трой, — жалобно напомнила я. — Эттвуды.
— Попроси Мерпуса найти Гейс, — сказал он. — Пусть придут вечером. Сначала я докажу отцу, что Герберт помогал Шендану и пытался меня убить. Может быть, тогда он не останется в стороне…
Я вздохнула. В неравнодушие Ару-старшего мне не верилось. Но учитель страстно желал представить отцу доказательства вероломства бывшего друга. И я не стала его останавливать. Только с тяжелым вздохом разжала руки и откинулась на спинку сиденья. Какое-то время Рой смотрел на меня, и мне все меньше нравился его взгляд. Наконец, он негромко, но уверенно произнес:
— Ты должна рассказать моему отцу о том, что Шендан работает на Сьезию.
— Чтобы он надо мной посмеялся? — грустно улыбнулась я.
— Расскажи ему то, что говорила мне, — продолжал настаивать Ару. — Это угроза для всех.
— И тайна моего рода, — напомнила я. — Я и тебе не должна была это рассказывать.
— И соглашаться выйти за меня — тоже не должна была, — горько усмехнулся он, осторожно касаясь помолвочного кольца на моем пальце.
Я погладила голубой алмаз и ответила:
— Не должна была. Но я ни о чем не жалею
— Терять уже нечего.
— Есть чего, — заупрямилась я. — Подозреваю, что твой отец рад тому, что произошло с моей семьей. Думаю, вытаскивать с Железного острова кровного врага — последнее, чего он хочет.
— Он должен быть начеку, если Шендан работает на Сьезию. Скажи ему хотя бы это.
Я опустила глаза, чувствуя смятение. Рой просил с таким жаром, что отказывать не хотелось. Но открывать тайны рода кровному врагу? Тому, кто мечтает видеть меня мертвой, а своего сына — мужем Элоизы Хейг?
Ару не торопил меня и больше ничего не говорил, позволяя мне все обдумать. Но когда карета остановилась, я так и не смогла принять решение. Со смешанными чувствами я покинула экипаж вслед за учителем
