расставлены редкие статуэтки и всякие такие побрякушки.
Этажерка с громким скрежетом ударилась о каменный пол, а все, что покоилось на ней, эпично разлетелось по всей спальне.
Даже после этого она не прекратила.
— Нравится передо мной унижаться? — усмехнулся, с ленивым интересом наблюдая за устроенным ею спектаклем.
Самым комичным и жалким спектаклем из всех, которые я видел.
Похоже, ей действительно нравилось — вместо того, чтобы подобрать свою парусину и тихонько исчезнуть из моей спальни и из моей жизни, что было для нее лучшим вариантом, Бьянка внезапно опустилась на кровать и приблизилась.
— Ты такой мужественный, Лианс, — прошептала она все тем же томным голосом. — Тебе бы в голливудских блокбастерах главные роли играть. Такой красивый, такой желанный…
Второе предложение я не понял, но, наверное, это было что-то на плебейском, на деревенском.
Ее близость отвращала.
Я перехватил ее руку, которой она уже собиралась начать расстегивать мой мундир дальше и резко вывернул.
— А ты — нет, и никогда не будешь, дефективная. Оставь свои попытки — они просто смехотворны. У меня никогда не встанет на такую, как ты.
Внезапно в глазах Бьянки что-то мелькнуло.
Я всегда поражался тому, насколько пустые, блеклые и тусклые глаза у моей жены.
Цвета слабой чайной заварки? Дешевого пива? Воды из лужи?
Но сейчас где-то на глубине, на самом донышке ее зрачков словно вспыхнуло вдохновенное пламя, на которое я засмотрелся.
Искренние, живые эмоции, страсть, пытливый ум?
Да нет, это не про мою Бьянку.
Несчастную, жалкую, несговорчивую женушку…
— Все может измениться, Лианс. В одночасье измениться. Ты не думал о том, что у меня может появиться воплощение? Когда человек открывает воплощение, его внешность и даже повадки могут меняться, порой очень существенно. Ты же знаешь об этом, да?
Я расхохотался.
— Мечтаешь стать из уродливой гусеницы прекрасной бабочкой? Вот только ты опоздала, дефективная. Если ты не воплотилась до двадцати лет, то шанс на это один к ста. Даже один к тысяче. Пора смириться с тем, что ты так и останешься глупой никчемной дурнушкой, над которой потешается вся академия. Но даже если чудо вдруг произойдет, не забывай о своем происхождении. В кого ты воплотишься? В бесполезного духа — такого, в какого воплощаются другие простолюдины. Такие же бесталанные, как ты. Прими свою судьбу и езжай в Замшелые Долины. Можешь даже завести там себе любовника. Какого-нибудь Джека-пастуха, или Тома-скотника… Кого-нибудь своего уровня…
Она слушала меня с преувеличенным вниманием. Мне кажется, впервые я даже увидел в ее глазах зачатки ума и еще какого-то непонятного чувства, которое я даже, к удивлению своему, определить не мог.
Бьянка приблизилась, словно моля о поцелуе.
Но ее пухлые губы прошептали:
— Будь ты проклят, Рэтборн. Ты будешь медленно, очень медленно вариться в самом горячем котле, а я в это время буду на тебя смотреть и пить игристое. Ты вспомнишь мои слова. Однажды этот день наступит. Ты станешь молить. Но… Кричи, не кричи — пощады не будет, Рэтборн.
Идиотка.
Заявилась, когда ее не звали, и теперь пытается вывести меня на эмоции.
С ней невозможно нормально.
Навязчивая, липкая, малахольная, туго соображающая идиотка.
Больше не церемонясь с женой, я схватил ее за шкирку и поволок к двери.
— Еще раз посмеешь заявиться — выпорю перед всей академией, — рявкнул и выставил придурошную за дверь.
Ее парусиновый халат остался валяться на полу. Брезгливо подцепил ногой и швырнул ей вслед.
Моя жена — огородное пугало и конченная дура.
Как я докатился до жизни такой?!
Раз этот Освальд такой комбинатор хренов, вот бы сам и женился на этой овце!
Но нет, отчиму повезло — ему в жены досталась моя нежная, умная и изысканная красавица-матушка.
А мне — эта чертова кукла Бьянка.
Надо усилить на нее давление. Сделать так, чтобы ее жизнь в академии стала совсем невыносимой.
И тогда, может быть, она все-таки свалит в Замшелые Долины, сделав меня счастливейшим из смертных.
Конечно, сцена, которая произошла в спальне Лианса, была просто омерзительной!
Все, как и задумала сучка Розамунда — она отдала мне этот приказ, чтоб еще больше отвратить мужа.
Но, оказавшись в коридоре, я не сдержала торжествующей усмешки.
Безразмерная поросячья ночнушка сослужила хорошую службу!
Еще раз улыбнулась и нащупала в складках розовой ткани небольшую статуэтку, которую мне удалось стащить с этажерки.
Это был охотник с собакой, высеченный из беловатого холодного материала, словно светящегося изнутри слабым синим светом.
Редкий алмазный кристалл был у меня в кармане!
Между прочим, танцую я очень даже неплохо, и даже будучи в теле Бьянки могла изобразить что-то приличное.
Не валить этажерку, это уж точно!
Но зачем, если это была великолепная возможность стащить необходимый мне материал?
А Лианс был настолько отвращен моими дикими телодвижениями, что даже не заметил, как я свистнула охотника прямо у него из-под носа!
То ли еще будет, полиционер фигов!
Оставался лишь один ингредиент — перо серены.
За ним мне нужно отправляться в Квартал Теней. Но для этого надо подгадать время.
Увы, в последующие дни это сделать не получалось.
Преподаватели словно взбесились, нагружая меня кучей дополнительных и порой невыполнимых заданий.
Я могла бы на них забить, но до жути не хотелось снова позориться. Я делала все, как положено.
Похоже, муженек отдал им приказ заморить меня до смерти!
Особо усердствовал тренер по силовой подготовке, офицер Аэрон Хартвинг. В то время, когда остальные управлялись со шпагами и мечами, и выполняли различные упражнения, этот мучитель заставлял меня бегать.
Вернее, не так.
Не просто бегать, а БЕГАТЬ.
У него это называлось «развивать выносливость».
Так и говорил:
— Итак, охламоны, сегодня будем делать упражнение «Танец ветра». Нужно будет сконцентрироваться и прислушиваться к воздуху, улавливая его малейшие вибрации. Упражнение выполняют все, кроме Бьянки Рэтборн. Она не сможет выполнить его, пока не разовьет в себе выносливость. Курсантка Рэтборн, сто кругов вокруг плаца по часовой стрелке, и сто пятьдесят против часовой! Пошла! Ну, что ты встала, как корова? Бегом, я сказал! Бегом!
И я срывалась в бег под ехидное хихиканье и шуточки остальных, включая моих братца с сестрицей.
Пока сокурсники прохлаждались на специальной площадке, якобы «прислушиваясь к вибрациям», я наматывала бесконечные круги.
Благо, хоть форму удалось достать свободную, а не то убожество, что тогда притащила Розамунда.
Правда, это слабо утешало. Я приходила с занятий в дом Лианса, потная и красная, как помидор, без сил валилась на кровать. Чуть передохнув, приступала к домашке.
