ответил Лорен.
Лицо его взмокло, покрасневшие ладони источали белый свет, но рана затягивалась довольно быстро.
— Арнил! — воскликнула герцогиня, позабыв о том, что он король. — Хоть ты не молчи!
— Кто-то знал, что Гаральд возвращается из Атии сегодня ночью.
— Но кто мог знать?! — воскликнула Акме. — Даже я не знала!
— Или враг не успел доехать до Атии… — пробормотал Гаральд, морщась, стискивая челюсть. — Он напал на меня недалеко от дворца, когда мы остановились у тайного прохода.
— Кто он? — выдохнула Акме.
— Не знаю, — мотнул головой герцог. — Он будто… — сделал глубокий вдох. — Вырос из тьмы и вонзил в меня свои зубы… Я вонзил ему нож в горло, и он, упав на землю, обратился в чёрный прах!..
— Зубы-то ядовитые, — пробормотал король. — Если бы не Лорен…
Акме прижалась лбом к колену мужа и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Но как могла она успокоиться, если Кунабула посылала слуг своих, чтобы покончить с Гаральдом?
— Теперь я поняла, чего она хочет… — сокрушено выдохнула Акме. — Она послала некого Калиго, чтобы убить детей моих, она послала очередного своего убийцу, чтобы расправиться с моим мужем… Она не бросает свой вызов в открытую… Она хочет убить меня горем.
— Боюсь, эта тень пришла не за мной, — пробормотал Гаральд. — Она караулила тебя или Лорена. А я подвернулся некстати.
— Охрану Рианоров, Гаральда, Плио, Гаспара и Адиль необходимо удвоить, — сурово произнес король.
— Об этом случае никто не должен знать, — заявил Гаральд. — Атийцы будут молчать. Плио, Гаспара и Адиль стоит увезти подальше от Кибельмиды. Туда, где их будут охранять…
— Перед отъездом я отправил Плио и детей в Моринф, — ответил Лорен.
— Хорошо, — кивнул Гаральд. — Очень хорошо. Акме…
— Да, любимый… — выдохнула та, прижимаясь губами к его руке.
— Пока я буду в Заземелье, Гайре обеспечит тебе охрану.
— Не только Гайре, — рыкнул король. — Но и я!
— Не думай обо мне, Гаральд! — умоляюще прошептала Акме, проводя рукой по его мокрому лбу, слипшимся от пота волосам. — Я никогда не пропаду. Я же Рианор!..
— Рианоры смертны, Акме, — сурово проговорил герцог. — И я даже не знаю, что будет лучше — взять тебя с собой или оставить здесь.
— Разумеется, оставить! — возмутился Лорен. — Ей нечего делать в пути!
— Ей нечего делать здесь! — возразил король.
Гаральд же внимательно глядел на Акме своим тяжелым пронзительным взглядом. Рука его коснулась ее лица, и он тихо спросил:
— Как ты поступишь?
— Как ты прикажешь мне, Гаральд, — прошептала она.
— Каков твой выбор?
— Я останусь, — решительно ответила Акме, глядя мужу прямо в глаза. — Я буду защищать нашего сына, пока ты будешь защищать наших дочерей. И я встану во главе Атии.
Гаральд еще несколько мгновений пронзительно глядел на неё, после потянулся к ней, не обращая внимания на рану, и поцеловал её губы. Так была подписана их будущая разлука, от которой у Акме уже сейчас кровью обливалось сердце.
Перед тем как пожелать брату спокойной ночи, она расцеловала ему руку и прошептала:
— Лорен. Я была бы уже вдовой, если бы не ты.
— Не люблю, когда ты благодаришь меня, — вздохнул тот. — Мы одна семья, Акме. Мы должны помогать друг другу.
Акме обняла его и сказала:
— Пока ты будешь с моим мужем там, за горами, я сделаю все, чтобы защитить твою жену и дочь.
— Я знаю, — кивнул тот, устало потирая глаза, под которыми залегли синяки. — А теперь иди к Гаральду. Ты нужна ему больше всего. Будь с ним каждую минуту, пока только можешь.
Лорен не смог затянуть рану Гаральда полностью, но очистил её от яда. Акме сама помыла своего герцога, шепча ему нежные слова, стараясь оправиться от страха. Она окружила его лаской, заботой и всей своей неиссякаемой любовью. После уложила его спать и шептала ему о любви своей и обещала, что будет сильной. Она целовала его лицо, с трудом сдерживая слезы и бесконечной нежности.
— Эта тень без труда перевоплотилась в человека, — прошептал герцог. — И она ждала тебя. Если бы с тобой остался Лорен…
— Мы не смеем просить Лорена остаться, — решительно ответила Акме. — Он должен поехать. А я останусь. Я — единственный Рианор. Я не могу всё бросить.
— Мне безразличен Архей, когда дело касается моей семьи.
— Я обещала Лорену защищать его семью. Он только что спас тебя. Равноценный обмен.
— Любимая, даже Атия меркнет, когда ты в опасности…
— Атия — твой четвертый ребенок. Ты вложил в неё столько сил, и атийцы любят тебя. Только я в твоё отсутствие могу встать во главе герцогства, ибо я супруга их возлюбленного герцога. Я всегда была хранительницей Атии.
— Акме, — выдохнул Гаральд, прижав к себе свою герцогиню, прижав к лицу её губы. — Если с тобой что-то случится…
— Не думай об этом, прошу тебя! — Акме перехватывала дыхание его горячими поцелуями. — И спи. Я буду хранить твой сон.
Акме накрыла раненого мужа одеялом, и он, обласканный её мягкими поцелуями, вскоре заснул. Герцогиня не спала всю ночь и всё утро. Она то плакала за его отъезд, за дочерей, то улыбалась сквозь слёзы, шепча ему слова любви, которые он не слышал, молясь за него, молясь за Ишмерай, Атанаис и Акила.
Гаральд проснулся незадолго до полудня и, увидев чёрные глаза жены, обнял её, прижал к себе и тихо пробормотал:
— Ты что-то шептала мне. Я не понимал, что, но от твоих слов мне становилось легче. Мне снилось, что все мы вновь приехали в Эридан. Наши девочки, Гаспар, Лорен с Плио, здоровым Акилом и Адиль. Война закончилось, Иркалла потерпела поражение. Атанаис с кем-то обручена, счастлива и даже Марк сидит рядом с Ишмерай и держит её за руку. Только тебя не было.
— Я была там, — прошептала Акме. — Просто ты не видел.
— Я привезу обратно девочек, Акила, Сагрию. Всех.
— Я верю тебе. Как же я верю тебе, мой родной!
О нападении на герцога так и не узнал никто посторонний.
