— Ты сама от себя скрываешь свои чувства. А к нему ты относишься с большой привязанностью.
— Если это так, то с твоей стороны довольно мило указать мне на мои истинные чувства, особенно теперь, — сладко проговорила она, позволяя Барри взять ее за руку, когда он присел на краешек кровати. — Ты помнишь, что произошло, Барри? Потому что я ничего не помню, после того, как в меня попала пуля, — ей было любопытно. Она не имела представления, как они выбрались из здания склада, когда оба были серьезно ранены.
Смущение затуманило глаза Барри.
— Знаешь, по этому поводу меня преследуют кошмары. И я тоже не знаю. Но в моих кошмарах огромный волк убивает всех подонков, словно какой-то ангел-мститель, затем превращается в человека, вытаскивает оттуда мою задницу, после чего выносит тебя. Не говори об этом боссу, хотя… он уже и так поручил какому-то психиатру шататься возле моей двери, — Барри потер руками свое лицо. — Я не помню мужчину, только волка, его глаза. То, как он смотрел на меня. Но я клянусь, что мужчина появился из ниоткуда, чтобы спасти нас.
— Это был ты. Ты спас нас. Я должна была знать, — и она знала. Глубоко внутри было воспоминание — Люциана или ее собственное, она не была уверена, — дотронувшись до которого, она тут же отбросила его прочь. Там была кровь и смерть, и что-то такое эротичное, но вместе с тем неправильное, — некая разновидность странного исцеляющего ритуала, возможно? — чего Джексон больше никогда не хотела касаться вновь.
— Я бы не позволил тебе сбежать от меня, даже через смерть, Джексон. Мне так нравится твое чувство юмора, — в этом было столько нежности, что у нее дрогнуло сердце, и ей стало ясно — он знал, что она была напугана, одинока и крайне смущена.
Джексон охватило ощущение, что сейчас он гораздо ближе, его присутствие в ее сознании стало сильнее, перестало быть тенью. Невольно она нервно посмотрела на дверь.
— Не волнуйся, Барри, я думаю нам обоим надо держаться как можно дальше от психиатров. Они, возможно, попробуют и мне навязать свою помощь, поскольку я тоже страдаю ночными кошмарами.
Барри пододвинулся к ней, наклоняясь ближе и понижая голос.
— Пока мы здесь одни, я могу тебе рассказать, что это не первый таинственный случай, который со мной произошел. Помнишь серийного убийцу, терроризировавшего город несколько месяцев назад? Конечно, помнишь. Так вот, когда было обнаружено третье убийство, я первым оказался на месте преступления. Я был не на службе, но в том районе. И я клянусь, что видел там волка. Он повернул голову и посмотрел на меня своими умными глазами. Действительно умными. Это было жутко. Он смотрел на меня, словно оценивая или что-то вроде этого, решая, стоит ли меня убивать. Точно так же, как на складе. А затем волка не стало, на его месте появился мужчина, и, клянусь своей жизнью, я не могу вспомнить, ни как он выглядел, ни даже его телосложения. Ты знаешь меня, Джекс, я запоминаю все до малейшей детали, но уже дважды я видел волка там, где его не должно было быть. И я не могу описать мужчин, которых видел, ни того на месте преступления, ни того, кто спас наши жизни.
— О чем ты говоришь, Барри? — сердце Джексон тревожно забилось. Был ли это Люциан? Что такое Люциан? Мог он создавать проекцию волка?
Барри пожал плечами.
— Я не знаю, о чем говорю. Я только знаю, что видел, черт знает что. Волк был реальным. И выглядел как две капли воды похожим на того со склада. Он был огромным, хорошо откормленным. Не какой-нибудь беспризорной шавкой, как предположил капитан. У него были странные глаза. Очень черные, не похожие на глаза животных. Они горели угрозой, действительно горели. И в них таился почти… человеческий ум, — он провел рукой по волосам. — Я проверил, не убегал ли волк из зоопарка или заповедника, но нет. И самое главное — больше его никто не видел. Возможно, волка и вовсе не было, но… я не знаю, куда мне с этим обратиться, и ты единственный человек, которому я рассказал об этом.
— Я там охотился на вампира, Джексон. Перестань запугивать себя.
— Волка я не видела, Барри, но у меня были странные кошмары. Может быть, мы оба свихнулись, — она выдавила слабую улыбку. Звук ее сердцебиения был таким громким, что грозил свести с ума.
— Вероятно, он ушел, Джекс. Ну да ладно, скажи, все сплетни, которые я слышал о тебе, правдивы, или это еще один ночной кошмар? Я твой напарник. Почему мне ничего неизвестно, что у тебя есть жених? Особенно, если он один из этих миллиардеров?
В его голосе Джекс услышала боль, почувствовала, как его боль, подобно ножу, пронзает ее.
Люциан почувствовал ее ответную боль.
— Вот в этом-то и проблема, сладкая. В тебе слишком много сочувствия. Но ты не ответственна за его чувства.
— Он мой напарник, и я задолжала ему хотя бы свою честность. Наша маленькая шарада причинит ему боль, поэтому я скажу ему, что это все не на самом деле, — вызывающе заявила она.
— Джекс? — подтолкнул Барри, его глаза уставились на ее лицо.
— Ты знаешь, какой трудной была моя жизнь, Барри, — неохотно начала она, не зная, что сказать дальше.
Широкие плечи Люциана заполонили дверной проем. Он был одет в безупречный, сшитый на заказ костюм, его длинные волосы, блестящие, как вороново крыло, были собраны сзади и связаны кожаной ленточкой у основания шеи. От его вида захватывало дыхание. От одного его присутствия комната как будто сразу стала меньше. Он двигался легко, плавно, власть словно прилипла к нему. Он пересек комнату и склонился над ней, целую ее в макушку. От прикосновения его губ на нее накатила легкая слабость. А затем ее сердце уловило медленный, успокаивающий ритм его сердца.
— Добрый вечер, мой ангел. Как погляжу, твоему напарнику позволили навестить тебя. Барри, я — Люциан Даратразанофф, жених Джексон. Примите мою благодарность за спасение ее жизни.
Барри повернулся и обвиняюще уставился на Джексон своими серыми глазами.
Люциан присел на краешек кровати, его большое тело защищающее заслонило ее.
— Джексон хотела рассказать вам обо мне, постоянно мучаясь из-за этого, но не могла. Страх, что Тайлер Дрейк каким-то образом узнает обо мне или о том, что вы являетесь ее близким другом, и причинит вам вред, оказался сильнее, — он обвил рукой плечи Джексон. — У нее была трудная жизнь, и те из нас, кто ее любит, понимают, что она старается защитить нас, даже когда мы предпочли бы, чтобы она этого не делала. Надеюсь, вы понимаете, почему она хранила молчание.
Барри не мог не вслушиваться в модуляции потрясающего мужского голоса. Переведя взгляд с Джексон на Люциана, он обнаружил, что проваливается в глубокое, бездонное море спокойствия. Конечно, он все понимал. Джексон всегда защищала тех, кто окружает ее. Да и как она могла поступить по-другому? А Люциан ему понравился, Барри видел, что этот мужчина подходит Джексон, что он способен позаботиться о ней. Они могли бы стать хорошими друзьями.
