Мой организм, вогнанный в стресс нестабильным существованием, сбоил. Я не понимала, о чём меня спрашивают девочки из группы, отвечала им невпопад, забыла телефон в аудитории, потом искала его целый час после пар. Всё шло не так. В мозгу не было мыслей, только редкие картинки воспоминаний и одно-единственное имя.
К вечеру начался озноб, поднялась температура, мне стало так плохо, что казалось, будто я умираю. Я доползла до кухни, свалила весь формованный лёд из морозилки в полиэтиленовый пакет и положила его себе на шею, выпила тублетку и снова легла в постель. Настолько не хватало сил, что я считала собственные вздохи: один, ещё один, ещё один… постепенно тяжёлый, бредовый сон сморил меня.
Утром я проснулась в мокрой постели: пакет порвался, и растаявшая вода вытекла прямо на подушку. Полчаса лежала и прислушивалась к себе, было страшно вставать: вдруг температура подскочит снова?
Пятница. С трудом удалось поднять тело с постели и пойти на кухню. Я заставила себя выпить большую кружку кипячёной воды и почувствовала себя немного лучше. Сидя за столом без завтрака, я думала, идти на учёбу или нет. Судя по всему, нет. Даже чтобы купить в магазине еды, сил не было. К родителям Дилана обращаться не хотелось. Я приняла душ и снова легла на мокрую постель.
Сон не шёл, желудок требовал пищи, а вставать не хотелось из-за ломоты в теле. Я отчётливо понимала, что эта болезнь может навредить моему ребёнку, что нужно срочно предпринять меры. Ещё час я перебирала в уме варианты действий: пойти в магазин и купить всё необходимое, вызвать скорую или позвать кого-нибудь на помощь. В итоге остановилась на третьем.
— Ань, привет, не отвлекаю? — позвонила я подруге.
— Привет, нет, мы с Лю как раз хотели позвать тебя в гости сегодня. Отметим мой пятый, её шестой, а твой третий курс. Ты как?
— Я заболела. Мне нужна ваша помощь…
— Не вопрос, что с тобой случилось?
— Простудилась. Вчера была высокая температура. Хотела попросить вас зайти ко мне в гости, принести каких-нибудь лекарств и еды, я потом верну деньги.
— Часа через полтора будем у тебя, называй адрес.
Девочки приехали. Два молодых будущих врача, Люда — студентка медико-профилактического факультета, Аня — фармакологического, суетились вокруг меня целый вечер. Мне было очень приятно от их заботы: они накормили меня и заставили выпить лекарства, сменили постельное бельё и загрузили его в стиралку, а после мы все втроём сидели на диване и смотрели дурацкий и смешной фильм. Девочки пили пиво, а я — клюквенный морс.
После фильма мы разговорились. Я была неосторожна и выложила им, что произошло. Они как-то сразу поникли, веселиться после таких новостей им уже не хотелось, даже подбадривания были не слишком-то убедительными. Впрочем, все всё понимали.
Поздно вечером они оставили меня отдыхать, но пообещали вернуться завтра. Впереди были выходные, можно немного подлечиться, субботы в сентябре не учебные.
Ночью сквозь сон я снова ощущала озноб и головную боль. К утру заложило нос, и я с трудом могла сфокусировать взгляд на чём-либо.
Непричёсанная, я поплелась в магазин за продуктами, чтобы приготовить себе плова на целую неделю. Забывать вещи для меня стало уже привычным, поэтому, когда кассир окликнула меня на выходе, я не удивилась. На этот раз в рассеянности я оставила сдачу.
Уже на лестничной площадке, открывая ключом дверь, я столкнулась с Седым, неохотно поздоровалась и хотела было скользнуть в квартиру и захлопнуть за собой дверь, но он начал громко, на весь подъезд, придираться к моему внешнему виду и оскорблять. Я сделала вид, что не слышу криков, сказала короткое угрюмое «до свидания» и закрыла дверь. Конечно, я знала, что эту дерзость мне ещё припомнят, но в данный момент это было неважно.
В этот день я больше никого не хотела видеть, даже подруг. Позвонила Анке, сказала, что всё в порядке, приезжать не нужно.
Важнее всего для меня сейчас было набраться сил, чтобы жить дальше. Я решила заняться стряпнёй, сделать хоть что-нибудь полезное. Пока готовила, в дверь начали звонить, причём звонить долго и настойчиво. Последний раз такой раздирающий звонок я слышала, когда очнулась после кровавой ночной бойни, той самой, первой. Итак, я знала, кто стоит за дверью. И этот «кто» тоже знал, что я дома.
— Почему ты всё ещё не собралась?
— Куда?
— Что значит куда? Ты, что, не слышала, о чём тебе было сказано? Чтобы через две минуты была собрана и стояла внизу у машины! Время пошло.
Оказывается, Седому было что-то нужно от меня. Я стояла перед дверью и пыталась сообразить, куда он собрался меня везти. Не было сил на борьбу и ругань с ним, поэтому пришлось надеть джинсы и ветровку, взять сумку. Внизу стояли сразу два автомобиля, Седой давал какие-то распоряжения своему водителю. До меня только теперь начало доходить, куда мы едем.
Впереди ехали мы с водителем, а отец Дилана — за нами. Я попросила заехать по пути в магазин, купила пару полуторалитровых бутылок воды и несколько пачек бумажных носовых платков.
— С тобой всё в порядке? — спросил водитель.
— Нет. — неохотно ответила я.
— Заболела что ли? Ещё тепло ведь!
Я дала ему понять, что не в настроении говорить, просто опустила спинку кресла назад и попробовала задремать. Как только сон начал наваливаться на меня, моё тело замёрзло, и сколько бы я ни ёжилась, дрожь становилась только сильнее. Это могло значить только одно: температура снова поднялась, дышать стало тяжело.
Останавливались на заправке только раз, уже на подъезде к Нижнему Волчку. Когда заехали в деревню, я попросила остановиться у дома, где живут мама со Светой. Там должны быть таблетки. Кроме того, я хотела взять тетрадь и карандаш, чтобы написать Дилану письмо. Уже через неделю он должен был приехать, надо сказать ему, где лежат ключи, где стоит машина.
Дома были все. Мама хотела было позвать Владимира Александровича на чай, но я сказала, что мы торопимся, надо успеть до темноты. Меня отвлекли, и я забыла выпить таблетку.
Собственно, спешка была преувеличена, но сидеть за одним столом с человеком, которого я едва ли не ненавижу, стало бы для меня очередным кровососущим испытанием.
Оказавшись на месте, водитель усмехнулся и сказал, что легко нашел бы дорогу и без меня. Седой сзади нас тоже остановился, обратно нам предстояло ехать уже в его автомобиле.
Я попросила сделать паузу в тридцать минут, вытащила ключи из замка зажигания, схватила пакет с вещами, закрыла машину и прыгнула в обрыв. Позже поняла, что водитель, который не являлся членом клана, не должен был этого видеть, морально я уже была готова к крикам Седого.
Горел закат. Давно я не обращала внимания на яркие вечерние представления, а тут закат сам лез мне в глаза. Я щурилась и закрывалась от него рукой. При других обстоятельствах я осталась бы, чтобы впитать в себя чарующую красоту заходящего солнца.
Домик уже был погружён в тень леса. На наружной стороне двери я заметила следы когтей. Похоже, сам хозяин домика наведывался сюда. Внутри пришлось передвигаться на ощупь, пока глаза не привыкли к темноте.
Всё произошло мгновенно: рычание зверя, готового разодрать меня в клочья, моя реакция, вмиг посветлевшая комната и туман в мыслях. В испуге мне всё же удалось превратиться. Куртка неловко повисла на мне, джинсы свалились. Рычание прекратилось, я ощутила знакомый волчий запах Дилана рядом с собой и только успела потереться об его шею, как меня тут же выкинуло обратно в человеческую ипостась.
Снова темнота, человеческие глаза были не в силах разглядеть обстановку. Волк уже не рычал, запрыгнул на кровать и наблюдал за мной, пока я одевалась.
«Интересно, он на самом деле мог наброситься на меня или только припугнул? Если мои человеческие мысли отключаются, когда я обращаюсь волком, то как это происходит у него? Он тоже ничего не помнит?» — задавалась вопросами я. Как бы то ни было, мы могли быть вместе только когда либо оба люди, либо оба волки.
