и вновь позволяла себя касаться, задыхаясь от страха и возбуждения. Это были не те милые, робкие, неопытные прикосновения, а другие – незнакомые мне до этой минуты.
Широкая ладонь двигалась вдоль голени, гладила, спустилась к ступне, и я невольно прикрыла глаза, прикусив губу, чтобы не выдать себя стоном.
– Ведьма, – прошептал мужчина на ухо. Я не услышала, как приблизился титан – больше почувствовала. Воздух вокруг меня словно наэлектризовался и загустел. Дышать удавалось урывками. Поверхностно. И от этого кружилась голова. – Ты сводишь меня с ума.
– Так уйди, – прошептала я. – Я не ищу встреч с… тобой, – во мне заиграла злость. Она медленно закипала в груди.
– Не могу. Не получается, – мужские губы коснулись моей щеки, мягко царапая щетиной кожу. Снова и снова, спускаясь, и я сама повернула голову, позволяя себя целовать.
Я оторвалась от стенки и обвила мужскую шею руками, отвечая на поцелуй.
На задворках сознания протестовала крошечная часть меня. Осуждала. Но другой Агате нравилось все – крепкие мужские руки на ее бедрах; глубокие поцелуи; горячее дыхание на шее и лице. Другая Агата была отчаянной, смелой, дерзкой, готовой идти на поводу своих инстинктов и не чувствовать стыд за это.
“Я тоже сошла с ума”, – пришла я к этому выводу, приподнимаясь на колени и плотнее прижимаясь к обнаженному каменному торсу.
Наши тела разделяла лишь тонкая-тонкая хлопковая ткань моей майки и трусиков. И это было до дрожи приятно – ощущать, как тугие мышцы мужской груди, живота и бедер напрягаются при каждом движении.
– Ведьма, – продолжал шептать титан, изредка отрываясь от моих губ. – Ты убьешь меня, – произнес он, опрокидывая меня на кровать. – Прикончишь и не заметишь. Не поймешь, что это сделала ты.
– Я… я ничего не понимаю, – ответила я, облизывая губы и переводя дыхания. – Зачем ты мне это говоришь?
– Потому что так и будет. Ты ломаешь меня. Подчиняешь. Заставляешь прибегать, как верного пса по первому зову, – мужчина смотрел на меня сверху.
Его взгляд блуждал. Задержался на вырезе топа и тонкой лямке, что едва закрывала сосок.
– Не дразни, – произнес Дмитрий, удерживая себя на весу. – Не дразни, – повторил он, аккуратно поправляя кружевную оторочку топа.
А я прогнулась в спине, и горячие пальцы зацепили отвердевшую вершину. Болезненно и приятно, от чего с моих губ слетел тихий стон.
Титан утробно зарычал, глядя на то, как я плотно сжимаю бедра.
– Я точно покойник, – прохрипел он.
Он не склонился, не целовал мои губы, удерживал себя на вытянутой рукой, пока второй растирал сосок между пальцев.
– Маленькая ведьма, – услышала я.
А мужская рука скользнула по плечу, пощекотала живот и опустилась на внутреннюю часть бедра. Пальцы медленно поднимались к трусикам.
– Ты и пахнешь, как смертельный яд – обманчиво притягательно и терпко, – он коснулся меня и наши стоны смешались. Мой стон наслаждения и его – безысходности.
Я прикрыла глаза и потерлась бедрами о твердые пальцы, содрогаясь от горячих импульсов и окончательно теряя себя в удовольствии.
– Точно ведьма, – выдохнул титан, дрожа всем телом и проникая пальцами под хлопковую ткань со следующим сдавленным стоном. – Моя ведьма. Только моя.
Я едва разбирала слова мужчины, сосредоточившись на острых ощущениях, что он дарил. Он будто знал меня, слышал мои мысли. Нежно ласкал, растирая влагу, задевая самые чувствительные точки, и смотрел на меня, оскалившись звериной улыбкой.
– Ты пр-р-рекрасна, Агата.
А я жалобно всхлипнула в ответ, чуть сжимая мужскую руку бедрами и погибая от наслаждения. Проваливаясь в забытье на мгновение. Тяжело дыша и смотря куда-то в пустоту.
– Чер-р-рт! – титан бросил злой взгляд себе за спину. – Мне нужно идти.
Я устало моргнула, провожая мужскую фигуру в провале окна.
В лицо тут же ударил желтоватый свет фонаря, на улице раздался продолжительный гул автомобильного сигнала.
Я вынырнула из дурмана.
– Что ты наделала, Агата?.. – спросила я у себя.
Дерзкая Агата исчезла в одно мгновение и вернулась привычная я. Немного застенчивая, до глупости честная и не имеющего никакого опыта общения с мужчинами… До сегодняшнего дня.
Ощущение совершенной ошибки, быстро заполнило меня и не позволяло закрыть глаза и уснуть. Чувство вины становилось всё острее и острее, словно снежный ком, пущенный с пригорка, увеличивалось, с каждой секундой, болезненно пульсируя в моей голове.
Я поднялась на непослушные ноги и тихо пошла на кухню, ополоснуть лицо и выпить холодной воды. Жадно опустошила стакан за ним второй, плеснула холодной воды в лицо. Но разве это может помочь? Когда тело помнило острые прикосновения рук титана.
Как же стыдно!
Что со мной происходит?
В кого я превращаюсь?
Может деда прав, и мне надо связать жизнь с садоводством, уехать куда-то, где тихо. Воспользоваться своими “золотыми руками”. Выращивать овощи или цветы. Посвятить себе земле. Он ведь правильно говорит, что именно на природе я нахожу успокоение и себя. Я будто чувствую все живое, знаю, что не хватает тому или иному растению. И сама наполняюсь силой, как бы странно это ни звучало. Но не среди мертвым растений как на работе, а – живых.
Пока за окном не забрезжил рассвет, и воздух не стал чуть прохладней, я лежала на постели, стараясь избавить от запаха титана. Терпкий, травяной. Так пахнет полынь.
Казалось, простыни и подушка пропитались им и задались целью окончательно свети меня с ума. Захотелось встать и сменить постель, но ничего не изменилось, когда я перелегла на кровать Ники.
С рассветом я провалилась в беспокойную дрему. Разбудил меня пиликающий будильник и головная боль, покалывающая в висках и затылке.
Сестра так и спала на диване, поджав ноги и положив маленькую расшитую бабушкой подушку под ухо. Я наспех привела свой внешний вид в порядок. Душ, волосы в пучок, шорты, футболка и у меня почти получилось покинуть дом, не встретив никого при этом.
– Доброе утро, внуч. Ты что сегодня так рано, автобус же через двадцать минут? – деда поймал меня на выходе.
– Да? – спросила я, изображая удивление.
– Идем,
