по течению в этой отравленной ненавистью воде вечно… Пока не утопит в ней всех врагов, если потребуется.
Не страх вызывал в Шахразаде столь безрассудные мысли. А безудержный гнев.
«Я уничтожу следующего, кто посмеет произнести имя Халида», – яростно подумала она, и тут поймала на себе волчьи взгляды сидевших вокруг огня и посмотрела на Тарика.
Он притянул Шахразаду к себе еще ближе, стараясь защитить. Не только из беспокойства за ее безопасность, но и из жалости. Это чувствовалось в том, с какой заботой он погладил ее по волосам, словно без слов пытался заверить…
– Давайте спросим Белого сокола! – Первый из юнцов обернулся к Тарику. – Предполагаемого лидера нашего движения. – Собравшиеся, не скрываясь, одобрительно загудели. – Какой смерти ты хотел бы предать чудовище?
Тарик напрягся, заслышав вызов, но затем расслабился и напустил на себя снисходительный вид, при всех гладя Шахразаду по черным кудрям.
«Пожалуйста, покажи мне, что тобой движет не только ненависть, – взмолилась про себя она. – Покажи, что за твоими действиями стоят благородные мотивы. Что я еще могу до тебя достучаться».
– Я не совсем согласен, – начал Тарик спокойным тоном, и все вокруг замолчали, прислушиваясь. Шахразада тоже замерла, не осмеливаясь даже дышать. – Тело халифа должно быть достойно погребено… – Он поднял ладонь, пресекая поток возражений. – После того, как я насажу его голову на пику и выставлю на всеобщее обозрение.
Шахразада едва расслышала взрыв одобрительных воплей из-за эхом гудевшей в ушах горькой ярости. Из-за всхлипов разбитого сердца.
Когда мужчины вернулись к вину и кальянам, Тарик с мрачным, слегка виноватым, но решительным выражением лица отдал девушке сосуд.
Она отпила пряный напиток, не чувствуя вкуса, и уставилась в огонь. Наблюдая, как в нем сгорают все недавно обретенные надежды, обращаясь пеплом.
***
– Мне не нужна твоя помощь. – Шахразада оттолкнула Тарика, едва не упав при этом сама.
– Знакомая песня, неблагодарная ты девчонка, – вздохнул он и сложил руки на груди, наблюдая, как она, шатаясь, бредет по поселению бедуинов на заплетающихся ногах в противоположном от своего шатра направлении.
Если бы ситуация не была настолько грустной, Тарик бы рассмеялся. Что за ирония судьбы! Он оказался привязанным к той самой особе, которую всеми силами стремился избегать, хотя планировал совершенно иное завершение ночи.
Тарик надеялся заглушить вином накопившееся раздражение. От постоянных попыток уклониться от ответа Шахразады и дяди. От почти открытых насмешек воинов по поводу бесполезности Белого сокола. С каждым днем становилось все яснее, что он представляет собой лишь пустое место, громкое звание без реальной силы. Но когда вообще Реза давал ему что-то, кроме номинальной власти?
Тарику становилось не по себе в обществе мужчин, готовых без всяких вопросов уничтожить то, что осталось от несчастного Рея. Готовых пролить кровь невинных ради достижения своей цели.
Тарик не был готов к такому.
Когда Шахразада в очередной раз начала заваливаться на бок, он подбежал и подхватил ее, хотя при этом и сам едва не растянулся на песке, однако сумел удержать равновесие благодаря длинному факелу на шесте. Расставленные по поселению, они слабо освещали путь.
– Я же сказала, что мне не нужна твоя помощь, – невнятно пробормотала Шахразада, хотя и цеплялась при этом за камис Тарика, чтобы стоять прямо.
Он чувствовал ее руки на своей груди. Ощущал исходивший запах пряного вина и весны. Волна черных кудрей так и манила прикоснуться. Вообще все в Шахразаде казалось притягательным. Обворожительным в присущей только ей манере – девушке, которая завлекала без всякого на то намерения. Девушке, которой по-прежнему принадлежало его сердце.
Когда она подняла глаза, складывая свои идеальные губы для вопроса, Тарик едва сумел сдержаться, чтобы не ответить на него поцелуем.
– Это был ты? – прошептала Шахразада.
– Что? – переспросил Тарик, стряхивая с себя наваждение.
– Это ты послал убийц фидаи? – чуть громче спросила она, крепко сжимая ткань камиса у него на груди.
– Не понимаю, о чем это ты?
– Ты бы никогда так не поступил, правда? Как бы ни ненавидел Халида, не поступил бы так со мной? – с жалобными нотками в голосе спросила Шахразада, еще сильнее натягивая лен камиса Тарика.
– Шази… – Он заморгал, пытаясь прогнать легкое опьянение.
– Ты слишком благороден для такой подлости, – покачала она головой и отвела взгляд, после чего тихо добавила, будто озвучивала мысли вслух: – Я никогда не смогла бы полюбить человека без чести.
– Однако отдала же сердце халифу, – не скрывая негодования, парировал Тарик, просто не в состоянии упустить возможность уязвить Шахразаду в ответ.
– Халид – человек чести! – Она снова подняла на собеседника свои ореховые глаза, в которых сейчас полыхало возмущение. – Если бы ты только…
– Не хочу слышать, как ты оправдываешь его, – перебил Тарик и выпустил шест с факелом, намереваясь довести Шахразаду до ее шатра и покончить с этим мучением.
– Если бы ты только знал… – Спотыкаясь, она побрела следом.
В круг света вывалилась из темноты группа воинов. Судя по походке, они уже были изрядно пьяны, но не выглядели при этом веселыми, а скорее напряженными: руки сжаты в кулаки, брови нахмурены.
Так обычно ведут себя нетрезвые дебоширы в поисках драки.
Тарик поспешно притянул к себе Шахразаду, изображая страстный поцелуй, специально встав в густой тени сразу за кругом света от факела, а когда она попыталась слабо запротестовать, заглушил слова, прижав лицо возлюбленной к своей груди.
Лучше не давать возможности подвыпившим воинам схлестнуться с женой халифа.
Неизвестно, кому придется хуже в этом поединке.
Шахразада постепенно обмякла в объятиях Тарика, под действием вина потеряв желание сопротивляться. Когда она закрыла глаза и положила голову ему на грудь, юноша глубоко вздохнул, остро переживая чувство недавней утраты. Острее, чем когда-либо раньше. Затем прошептал:
– Тебе лучше лечь спать.
– М-м.
– Я отнесу тебя к шатру, – снова вздохнул Тарик, мысленно проклиная себя.
– Смотри им на руки, – кивнув в знак согласия, пробормотала Шахразада.
– Что?
– Ищи отметку в виде скарабея. И не доверяй ее обладателю.
– Хорошо. – Тарик пожал плечами и быстро оглянулся, проверяя, ушли ли пьяные воины, после чего поднял Шахразаду на руки и слегка покачнулся под ее весом, пусть и совсем небольшим.
Вино действовало и на Тарика. Сражаясь с туманом в голове, он медленно побрел к шатру сестер аль-Хайзуран.
– Я очень сожалею, кстати, – едва слышно прошептала Шахразада, обнимая спутника за шею.
– О чем? – Он едва не рассмеялся, услышав это абсурдное извинение именно сейчас.
– О том, что тебе приходится общаться со мной. Заботиться. Тебя не должно… – Шахразада осеклась, распахнула глаза и так резко вскинула голову, что едва не врезалась макушкой в подбородок Тарику. –
