на неё. Я что-то вновь пропустила в жизни Академии?
— А ухажёр где? — зло спросил Илистар.
С чего бы это? Перевела взгляд на него, он смотрел на девушку, еле сдерживая гнев. Перевела взгляд на неё. Ну, да, чуть взлохмачена — так она из кустов. Ну, да, щёки горят — так мороз на улице.
— Какой ухажёр? — опешила дриада.
— С каким ты по кустам шарахаешься! — крикнул эльф.
— По себе других не судят! — девушка то же перешла на крик. Моя школа, молодец. — Ни с кем я не шарахаюсь, в библиотеке я была!
— С каких это пор, библиотека находится в кустах? — зло выдавил парень. Так, это надо заканчивать.
— Илистар! — вскрикнула я, но, как и предполагала, он даже не среагировал на меня, всё так же сверлил Лин. Значит, будем бить в цель. — Ты что ревнуешь?!
Есть. Цель достигнута. Он выпрямился, бросил на меня угрожающий взгляд, перевёл его на девушку. Лин вздрогнула и чуть отступила. Интересно.
— Ещё чего. — Выплюнул со злостью и, развернувшись, скрылся в темноте.
— Напыщенный идиот! — Крикнула Лин ему в спину.
— Ну, может и не такой напыщенный, как кажется. — Улыбнулась я. — Но идиот, это диагноз. Пойдем, провожу тебя, может, ещё встретим кого.
— Зара, и ты туда же. — Обиженно проговорила она. — Я, между прочем, правда, из библиотеки.
— А чего через кусты? — Мы шли в сторону общаги. — Дороги мало?
— Да я услышала ваши голоса и спряталась.
— Зачем тогда вывалилась обратно? — Значит, она пряталась от Илистара.
— Я подумала, что вы прошли, так как хруста снега не было, да и вы замолчали. Откуда мне было знать, что вы стоите.
— Ладно, считай, что я поверила. — Толкнула её плечом в плечо и хитро улыбнулась. Небось, подумала, что мы скрепляем пари поцелуем, и решила помешать. Любовь. Любовь. — Но на будущее, с тёмным нас связывают не амурные дела, а тяга к прекрасному. Но говорить что именно, не стану. Это не моя тайна.
— Да я даже не думала. — Покраснела девушка.
— Ну-ну. — Мои губы сами растянулись в широкой улыбке.
Дальше я проводила её до комнаты, где собрались все девчонки. По всей комнате были разбросаны платья всех расцветок и фасонов, среди этой красоты копошились девчонки. Как и оказалось, мир от мира не отличается, если в нём бал объявляется. Как и всех девушек любого мира — платьев полный гардероб, а надеть нечего. Дальше была почата бутылка любимого ликёра Шартрёз, и под звонкий смех и звон бокалов, началось дефиле. А после второй бутылки, было решено на следующий день отправиться по магазинам за обновками, а мне вообще нужно прикупить ещё пару платьев для выхода в свет и для поездки во дворец. Ну, а третью (и откуда они их только достают?), мы распивали и распевали на потеху всей общаге. Кажись, пела в этот раз я, Шатунова «Седая ночь», где девчонки подпевали припев от всей своей пьяной душонки. А потом пришла комендант Кэролин и рявкнула:
— Девочки, имейте совесть, ночь на дворе, вы так всех своих поклонников заморозите! — Душевная женщина, очень напоминает мне мою подругу Надьку.
— Каких… ик…простите… — Это Лин решила уточнить, заплетающимся языком. — Поклонников?
— Да тех, что под окнами торчат и вас слушают.
— Слушают? — Адда продефилировала, путаясь в расстегнутом платье, к окну. — Ой, и правда! Стоят!
Какую, Надька всегда пела песню, когда выпьет? Что-то там про нелюбимых, реку… А! Вспомнила!
— Уважаемая Кэролин!… — начала я.
— Ой, да как скажешь, Зара, хоть стой, хоть падай. — Смутилась женщина.
— Не перебивайте! Специально для вас. Записывайте. Девочки слушайте и усиливайте мой голос, для тех кто на улице. — Раздала я распоряжения и запела:
— Широка река, глубока река
Не доплыть тебе с того бережка.
Тучи низкиЕ прячут лунный свЕт
Полететь бы мне, да вот крыльев нет.
Во сыром бору злой огонь кипит
Конь черней, чем ночь у огня стоит,
Бьёт копытом он — ищет седока.
Оттолкнул тот конь наши берегАаа. — так воздуха побольше, и от всей души, как Надька надрывалась:
— Постучала в дОООм боль незванаЯЯЯ
Вот она любОООвь окоянная.
Коротаем мЫЫЫ ночи длинныЕЕЕ
НелюбимыЕЕЕ с нелюбимыми.
Черная вода далеко течет
Унесло весло, да разбило плот.
Были ласточки — стали вороны
Рано встретились, поздно поняли.
Двери новые — не сорвать петель
И одна беда стелит нам постель.
Широка река, эхо долгое
Конь черней, чем ночь ходит околооо
Постучала в дОООм боль незванаЯЯЯ
Вот она любОООвь окоянная.
Коротаем мЫЫЫ ночи длинныЕЕЕ
НелюбимыЕЕЕ с нелюбимымиии.
— КОНЦЕРТ ОКОНЧЕН! — раздался властный до боли знакомый голос магистра.
— Нет! Там ещё один куплет… — но мой мир снова перевернулся и пропал…
Кажется, я вчера перестаралась. Или девчонки с акустикой перестарались.
— Нет, нет, пожалуйста, пусть окажется, что я сплю, — уткнулась я обратно в подушку, пытаясь утихомирить своё шальное сердце, которое норовило выскочить из груди. — Просто мне сниться сон. Я же только заснула.
— Вообще-то, я тебя слышу, — спокойно заметили из-за двери. — Вставай. У тебя десять минут, или я вытащу тебя в том, в чём ты есть.
И он ведь не шутит. Вот, чёрт! Не чёрт, а демон. Тяжко вздохнула, нехотя выползла из-под одеяла и поплелась, приводить себя в порядок. Если ЭТО можно привести в порядок. Мать моя женщина, отец мой мужчина. И Это — я? Надеюсь увидев меня такой, он не сильно будет ругаться?
— Утро доброе, — пробурчала я в отвратительно бодрое лицо магистра, когда вышла из комнаты в гостиную, и по стеночке поползла к буфету, искать похмелин какой-нибудь.
Конечно, это не он же вчера полночи пил и пел. Раздался у меня в голове ехидный голосок. Я не дошла до заветной цели, меня перехватили крепкие мужские руки на полпути и развернули к себе лицом.
— Не дергайся, солнышко.
Сильные пальцы легли мне на виски. Его глаза вспыхнули огнём, а зрачок сузился в черную щель. В меня полилась сила мощным потоком огня. С-с-с. Вцепилась в мужские запястья, приподнявшись на носочки, сокращая тем самым расстояние между нашими лицами, чуть ли не нос к носу. Аден втянул воздух носом, зажмурив глаза от удовольствия. Поток остановился, огонь пробежался по телу, и я почувствовала себя бодрой и полной сил. А так, что, можно было? Его глаза распахнулись, захватывая меня в плен. Тело разбивается дрожью, и скрыть это не реально. Он обхватывает мою голову руками и медленно наклоняется к моим губам. Судорожно втягиваю воздух. Сердце заходится в панике и остервенело толкается в ребра. Тело сокрушает волной неудержимой дрожи. Но наши губы не соединяются. Они в миллиметре
