запыхтел. Но не исчез из поля зрения, просто думал о чем-то своем. Я оказалась в совершенно идиотской ситуации: обогнать его не получится, идти медленнее или переходить на другую сторону дороги глупо, а если оставить, как есть, будет выглядеть, словно мы идем на работу вместе!
Мало мне слухов о ночевке в одном номере, теперь еще и это. Я так распсиховалась, что не выдержала:
— А ты разве не приезжаешь на работу позже простых смертных? Тебе же не надо заполнять кучу бумаг.
— Мне не спалось, и я решил провести утро в компании любимых коллег.
— А почему не приехал в экипаже?
— Я за здоровый образ жизни. Решил пройтись. Что тебя не устраивает, рыжая? Улицы — общие.
— То, что все будут думать, что мы ходим на работу вместе!
— Согласен, серьезная проблема. То, что все знают, что мы спали в одном номере — пол беды. Но прийти вместе на работу?! Пойдут нехорошие слухи. Счастливые люди на работу опаздывают, а мы вовремя приперлись.
— Рада, что ты в хорошем настроении, — буркнула я.
Из вредности пошла медленнее, но и Джулиан сбавил шаг. Наверное, он догнал меня как раз за этим: повеселиться перед тяжелым днем. У нас сегодня разбор нового полета, снова переругаемся и получим от Погонщика по полной программе. Зато Принс не будет, и я хотя бы…
Я осеклась, когда мы вошли в «Драконьи Авиалинии». У входа нас встречала сестра: одетая в темно-синюю форму служащей, со стопкой небольших красных бумажек и подозрительно сияющая. При виде меня она взяла с верха стопки красную бумажку, что-то на ней начеркала и торжественно вручила мне.
— Квин Хрустальная! Опоздание!
Я посмотрела на часы.
— Всего на десять секунд!
— Правила едины для всех. Ты опоздала и получаешь предупреждение! Три предупреждения — штраф! Три штрафа — увольнение!
— А ты какого драконьего…
Я закашлялась, и окончание фразы не услышала.
— … здесь штрафами торгуешь?
— Я на стажировке.
— Ах, да, что-то я такое припоминаю. В основном, правда, как ты ползла со стажировки с пожеланием не появляться больше мне на глаза. Какое слово во фразе «вали отсюда» тебе непонятно?
Принс ничуть не смутилась и продолжила писать на очередной бумажке.
— Джулиан Златокрылый! Опоздание на минуту!
Она протянула ему бумажку и добавила:
— С сегодняшнего дня я — помощница господина Пламенеющего. Он согласился с моей инициативой ужесточить дисциплину среди сотрудников и ждет отчета о количестве опоздавших к концу дня. Также предупреждаю, что перерывы и обеды отныне будут отслеживаться не менее строго. А теперь ступайте на свои рабочие места.
Открыв рот, мы смотрели, как Принс кидается выписывать предупреждение еще одному бедняге, имевшему несчастье прийти на работу на две минуты позже положенного.
— На, — Джулиан сунул мне в руки бумажку, — дарю.
— И что мне с ней делать?!
— Отбери у сестрички остатки и склей гирлянду, на Новый Год повесим. Все, рыжая, хватит за мной ходить. Рекомендую спрятаться в сухом прохладном месте, потому что я сейчас буду убивать Пламенеющего и ненароком могу зацепить невинных жертв. Предупреждения он мне выписывает. Впрочем, нет, отдай бумажки, я ему их затолкаю…
Куда именно, Джулиан не уточнил, а я не стала допытываться.
Перед началом планерки надо было расписаться за инструктаж и получить задания от Делайлы: по идее в свободное от полетов время она должна обучать меня профессии. Я сомневалась, что Делайла будет этим заниматься, но решила не давать поводов для выговоров. Хватит с меня Принс и ее неуемной энергии.
Отстояв длинную очередь из Сопровождающих я расписалась за то, что знаю правила и обязуюсь их не нарушать, забрала какие-то документы для Джулиана и отправилась в наш кабинет — у каждой полетной команды такой был. Через час с небольшим капитан должен провести планерку, озвучить маршрут, особые указания и убедиться, что мы все в трезвом уме и здравой памяти. А уже потом станет ясно, что делать дальше: или отдыхать перед рейсом или бежать на осмотр лекаря и сразу же принимать кабину и дракона.
На лестнице, по дороге к кабинету мне встретился Браун. Я успела о нем забыть, уж очень насыщенными выдались последние дни. Но парень, к моему удивлению, приветливо улыбнулся. От меня не укрылось, как сильно он хромал.
— Ты в порядке? — спросила я. — Что с ногой?
— Так. Ходил на каток и обнаружил, что я и равновесие — несовместимые вещи.
— Да. Я тоже. Может, покажешь лекарю?
— Ерунда, просто вывих и разбитая коленка. К счастью, моя работа не требует быть на ногах. А ты как? Наслышан о вашем полете.
Я густо покраснела, думая, что он имеет в виду нас с бывшим, но Браун добавил:
— Наверное, лишись я целой вяленой ноги, завязал бы с карьерой от досады.
Мы рассмеялись. Ну хоть не только мою личную жизнь обсуждают в кулуарах. Кстати о ней…
— Квин, я хотел спросить не хотела бы ты… — Парень слегка замялся, словно смутился. — Поужинать где-нибудь.
Он заметил, как я напряглась, и поспешно добавил:
— По-дружески, разумеется! Если вы со Златокрылым…
— У нас все в прошлом, мы в разводе. Я просто не уверена, что дружеские ужины одобрят на работе.
А еще Браун с виду был немного младше, и это напрягало. Стереотипы, конечно, зло, но порой даже несколько лет разницы превращаются в непреодолимую пропасть.
Потом я подумала, что слишком много думаю и решилась:
— А давай. Сходим как-нибудь в таверну и попробуем знаменитые ребрышки. Мне никогда не хватало духу попробовать съесть их в одиночку.
— Тогда в выходной после рейса?
— Договорились.
На верхней ступеньке Браун споткнулся и поморщился. Похоже, нога болела куда сильнее, чем он пытался представить. Но я не стала настойчиво отправлять его к лекарю. Мужчины редко слушают советы, когда не хотят показаться слабыми. Интересно, он и впрямь упал на катке или решил умолчать об истинной причине травмы?
— Можно задать тебе вопрос?
— Конечно. — Браун пожал плечами. — Спрашивай.
— Почему ты со мной разговариваешь? Все остальные злятся.
— Ну… во-первых, у меня нет причины, ты ничего не рассказала обо мне капитану.
— Да, потому что ничего о тебе не знаю.
— Это не суть. А во-вторых, я знаю, кто такой Джулиан Златокрылый. И знаю, что в нашем мире свобода выбора есть лишь у тех, кто имеет хорошее состояние. Не верю, что ты сошлась с Джулианом или стучишь ему на команду. А вот в то, что он использует всю власть, связи и ресурсы, чтобы использовать тебя — охотно.
— Ты когда-нибудь расскажешь, почему ненавидишь Златокрылого?
— Я его не ненавижу.
