До меня не сразу дошло, что это была серенада. Я невольно поморщилась от изящности слога и вылезла из постели. Каким бы кошмаром ни было это пение, мое любопытство было сильнее. Светиться у окна в одной пижаме было не слишком прилично, и я наспех натянула форму.
Мелисса за это время ни разу не отвлеклась и, кажется, даже не заметила моего пробуждения. Когда я потеснила ее на наблюдательном пункте, подруга лишь раздраженно зашипела на меня.
Внизу стоял некто с гитарой, и его лицо было обращено к нам. Я посмотрела по сторонам и, как ожидалось, серенада привлекла не только мое внимание. Все наши соседки выглядывали из окон, являя миру свои ненакрашенные, немного мятые после сна фасады.
— Кто это? — спросила я, так как лицо трубадура было предусмотрительно скрыто маской. Видимо, чтобы не нашли потом и не отблагодарили за раннюю побудку. — И для кого поет?
— Я могу лишь догадываться, — Мэл, наконец, обратила на меня внимание. — Но мне кажется, что это не кто иной, как принц Фредерик.
— И с чего бы ему голосить под окнами женского общежития? — хмыкнула я, сильно сомневаясь, что наследник соседнего королевства стал бы заниматься чем-то подобным.
— С того, что здесь живет его возлюбленная, — Мэл бросила на меня укоризненный взгляд. — Которую он встретил на балу Клуба Свиданий. Ну, напряги извилины, Элли.
— Аааа, — протянула я, когда до меня, наконец, дошло. — Ты думаешь, он поет здесь для тебя?
— А для кого еще? — она обиженно надула губы. — Я эту маску узнаю из тысячи! К тому же, ты проспала самое главное. Перед тем, как начать петь, он долго кричал что-то типа: “Любимая, покажись, яви свой лик”. И взялся за гитару только после того, как наше окно распахнулось. Да и смотрит он прямо на меня, неужели ты не видишь?
Из-за маски, что скрывала половину лица этого вредителя, мне трудно было судить. Но чтобы не расстраивать Мэл, я согласно кивнула.
— И давно он здесь поет? — спросила я, прикрыв зевок ладошкой.
— Да уж не меньше часа, — улыбнулась подруга. — Весь репертуар свой исполнил, наверное.
Да уж.
Я присмотрелась повнимательнее, но этот возмутитель спокойствия точно не был мне знаком. Конечно, я в первую очередь подумала на Рика, что он таким образом решил извиниться и толкнуть меня на путь примирения. Но мой жених был и ростом повыше, и в плечах немного шире. Да и со слухом у него было получше.
Пение продолжалось, и, судя по голосу, наш трубадур заметно повеселел. Наверное, внимание Мелиссы действительно хорошо на него влияло. Но далеко не все обитательницы общежития оценили столь яркое пробуждение. Из некоторых окон на него сыпались ругательства, а из одного даже пролилась вода, следом за которой с испуганным “ой!” прилетело ведро. Но принц, если это действительно был он, предусмотрительно окружил себя защитным куполом, и пустая тара с тихим звяканьем отскочила в сторону и покатилась по траве.
Покачав головой, я отправилась в душ. Если это представление действительно было посвящено Мелиссе, то я могла ей только посочувствовать.
Девчонки на полигон шли мрачные и злые. После ранней побудки вряд ли кто-то ещё спал, ведь до завтрака оставалось не больше пары часов. И одна только Мелисса сияла бодростью и здоровьем, даже синяков под глазами не было. Она порхала над землёй, как бабочка, и не переставая говорила о предстоящей встрече с Фредериком, к которой готовилась последние два дня. Свидание назначено перед вечеринкой Мэта. Как объяснила сама Мэл, это для того, чтобы немного повеселиться и расслабиться в хорошей компании, а потом уже как карта ляжет.
Я, впрочем, ни на секунду так и не поверила, что на балу её встретил сам принц Фредерик. Да и певец под окнами показался мне смутно знакомым. Голос Рика я бы узнала точно. Но и этот определённо где-то слышала!
— Смотри, Кексик! — шепнула Мэл, дёргая меня за рукав.
Я обернулась, хоть и собиралась демонстративно игнорировать его сегодня на полигоне. Однако, увидев своего жениха, невольно задержалась на нём взглядом.
— София? — Мэл первой выразила наше общее удивление. — Разве она не уверена, что у него страшный неизлечимый лишай?
— Вчера её не было, — неуверенно ответила я. — Видимо, кто-то реабилитировал Ричарда в её глазах.
— Что будешь с ней делать? Выцарапаешь ей глаза?
— Что?! — я аж поперхнулась. — Мэл!
— Да все уже видят, что между ними что-то есть!
— Ничего между ними нет, — буркнула я и бросила на Рика ещё один взгляд. Он совсем не горел счастьем от близости Софии. Лицо его было бледным и совершенно неподвижным, словно восковая маска. Она что-то щебетала ему на ухо, но Риччи никак не реагировал.
Я нахмурилась и ускорила шаг, не желая с ними здороваться. Что-то во всём этом было категорически неправильное.
Пробежку принцесса пропустила. Она расхаживала по краю полигона и размахивала своими очками на палочке. Иногда казалось, что она поставила на кого-то и теперь смотрит, какой по счёту придёт её “лошадь”. Рик стоял при ней. Прямой, как шпала. Смотрел строго перед собой и ни на кого не реагировал.
— Что с ним? — спросила Мелисса после того, как в очередной раз помахала ему рукой, пробегая мимо.
— Надеюсь, что его пучит, — сквозь зубы проговорила я, но это была неправда.
В глубине души меня терзало беспокойство. Он не должен быть… таким. Мой Рик совсем другой! Он весёлый! Раскованный! Общительный и обаятельный, а не…
Закончив пробежку, мы выстроились в два ряда, и профессор Грей, заложив руки за спину, несколько раз прошёл вдоль рядов, прежде чем флегматично произнёс:
— Мисс МакКолтер, вы сегодня практикуетесь со мной.
— А Рик… — растерянно проговорила я.
— Мистер Ван Штоллен, вам сегодня пару составит мисс Хангар.
София взвизгнула, подпрыгнула на месте и тихонько похлопала в ладоши, будто ей выпала огромная удача оказаться с ним в паре. Я выглянула из своего ряда, чтобы увидеть реакцию Ричарда, но её не было. Совсем. Он всё так же безучастно смотрел прямо перед собой.
— Сегодняшняя практика посвящена реанимационным мероприятиям, — продолжил мистер Грей, расхаживая из стороны в сторону, как коршун. — Каждая пара вытягивает бумажку со списком симптомов. Боевик изображает симптоматику, целитель реанимирует. У вас двадцать минут потренироваться, затем я лично проверю результаты каждой пары. Всем ясно? Тогда тяните бумажки.
Я осталась стоять, ожидая, когда все разойдутся. Ведь моя пара сегодня мистер Грей… Когда он поманил меня к себе, я неохотно поплелась к склону холма, и взгляд мой то и дело возвращался к Ричарду. Он сидел на траве, положив руки на колени, и смотрел в бумажку. София, подобрав юбку (нашла в чём явиться на полигон!), села рядом и теперь заглядывала ему в глаза и трясла за плечо. Рик неприязненно одёрнулся.
— Мисс МакКолтер, — повысил голос профессор, заставив меня вздрогнуть. — Спускайтесь с облаков! Не думаете же вы, что её высочество причинит вред вашему жениху!
Вред, может, и не причинит, а вот наоборот…
— Мне немного беспокойно оставлять Ричарда наедине с другой девушкой, — вполне искренне заметила я.
— Здесь два потока академии, — мистер Грей укоризненно покачал головой. — К тому же, прямо у вас на глазах. Ничего страшного не случится.
У меня почему-то такой уверенности не было, но перечить профессору и дальше могло быть чревато — как минимум недопуском до экзаменов, тем более что сегодня последнее занятие на полигоне.
— Итак, мисс МакКолтер, у меня изо рта идёт пена бледно-жёлтого цвета. Дыхание редкое, с хрипами, натужное. Руки и ноги дёргаются в судорогах. Спасайте.
Он лёг на траву и изобразил больного. Я невольно хихикнула: нечасто увидишь профессора, который дёргается на траве, издаёт страшные булькающие звуки и закатывает глаза. Он вдруг остановился и приподнял над травой голову:
— Ещё минута промедления — и я умру прямо на глазах у веселящегося целителя.
Я поспешно села рядом и стала вспоминать всё, что мы прошли за последний семестр на курсе реанимации. Одно заклятье сменялось осмотром, а осмотр — другим заклятьем. Преподаватель подкидывал всё новые симптомы, усложняя задачу налету, и в какой-то момент я, окончательно запутавшись, отвернулась, чтобы подумать… и остолбенела.
