и ее взгляд смягчается.
— Я знаю, — тихо говорит она. — Это просто… тревожное совпадение, что ты появился здесь, в этой глуши, и точно знаешь, кто мой отец.
— Это просто совпадение, — уверяет он ее, хотя в груди у него все сжимается.
Она никогда не узнает.
Это ужасный секрет. Непростительный.
И если она когда-нибудь узнает…
Он уверен, что она исчезнет навсегда.
— А другие твои работы? — Спрашивает она. — А как насчет них?
— С ними покончено.
Покончить с ней должно было стать его последней работой, после чего он планировал уехать куда-нибудь и уйти на пенсию очень рано.
Один.
— Правда? Я не хочу мешать твоей работе…
— Моя новая работа — обеспечивать твою безопасность, Лилит. — Он рычит, обхватывая ладонями ее нежное лицо. — Это лучше всего, что я мог бы сделать. Моя новая работа заставляет тебя выкрикивать мое имя, когда ты кончаешь на мой член и сжимаешь меня своей идеальной киской.
Она краснеет и закусывает губу. — Ну, когда ты так говоришь…
Он прерывает ее поцелуем, и они поглощают друг друга.
ЛИЛИТ
Дышать легко — это не то, к чему она привыкла.
Она больше не задыхается по ночам, просыпаясь.
Она не кричит во сне и не будит Пайпер.
Когда кто-то хлопает ее по плечу в Delights, она не подпрыгивает на десять футов в воздух.
Ее улыбки больше не такие фальшивые.
— Ты счастлива, придурок, — говорит Пайпер однажды вечером, когда спрашивает свою соседку по комнате, почему у нее болит лицо. — Ты так много улыбаешься, что это буквально растягивает мышцы твоих щек.
Она не осознавала, как сильно жаждет нормальной жизни, пока наконец не испытала это на себе.
Пока она не перестала дрожать, когда шла к своей машине после смены, надеясь, что Пайпер вскоре появится в квартире.
Те времена прошли.
Иметь рядом с собой Альфу, нет, ее Альфу — это как постоянное утяжеляющее одеяло. Эта теплая, успокаивающая мысль разливается по ее душе.
Ноа — единственный Альфа, которого она знает, не считая ее отца-монстра и его головорезов, и ее тело и сердце тоскуют по нему, когда его нет рядом.
Он мурлыкает ей по ночам, прижимая к себе, пока ее сердце не успокаивается и она не засыпает в его объятиях.
Это больше, чем она могла когда-либо желать.
— Ты собираешься позволить ему спариться с тобой? — Спрашивает Пайпер за стойкой, поджигая один из своих фирменных напитков, вызывая одобрительные возгласы шумной группы посетителей.
Она качает головой. — Едва ли прошел месяц, Пайпер.
— Он бы сделал это в первую ночь, когда встретил тебя. Он влюблен в тебя.
Внутренне она вздрагивает. Она не знает, является ли то, что у них есть, “любовью” — это, безусловно, страсть и дружеские отношения.
Она не знает, способны ли они на это.
— Я не уверена, что это подходящее слово для нас.
— О, прошу прощения. Родственные души.
Она не может удержаться от улыбки своей подруге. — Ты невозможна.
— На самом деле, я понимающая, невероятно поддерживающая лучшая подруга. Особенно с тех пор, как мне приходится слышать, как вы двое занимаетесь этим почти каждую ночь.
Она краснеет, а ее подруга смеется.
* * *
Он здесь сегодня вечером, и у нее что-то на уме.
Она собирается попросить его о чем-то, о чем только мечтала.
То, о чем она никогда не думала, что это возможно.
Но с Ноа у нее такое чувство, что возможно все.
Моя работа — обеспечивать твою безопасность.
Что ж, есть способ обеспечить ей постоянную безопасность, даже если это может показаться экстремальным.
Но Ноа бы понял.
Ноа знал бы, что делать.
Ей требуется половина смены, чтобы набраться смелости и попросить его о том, чего она хочет.
Сегодня вечером на ней черная плиссированная юбка в сеточку и темный прозрачный топ.
Она нарядилась не для того, чтобы понравиться ему, но, возможно, это поможет.
Его запах настолько въелся в ее сознание, что найти его легко. Его нет в толпе; он вернулся туда, где у них состоялся первый разговор, возле скамеек, у стены.
— Тебе просто нравится прятаться в темноте, не так ли? — Размышляет она, подходя к нему в окружении теней.
Он пожимает плечами. — Это то место, где я обычно нахожусь, — говорит он. — До тебя я вел ночной образ жизни.
Но его тон не такой, мрачнее, чем обычно.
— Что-то не так? — Спрашивает она его. Гнев волнами накатывает на него, аромат пряный и ошеломляющий, когда он протягивает ей сложенный лист бумаги.
— Я нашел это на улице, на телефонном столбе.
От его тона у нее по спине пробегают мурашки, когда она разворачивает газету.
— Нет, — шепчет она. — Только не снова.
Это тот же плакат, что и раньше. На этот раз награда удвоилась.
Она знает, почему отец хочет, чтобы она вернулась. Она ценна для него, но не так, как большинство дочерей ценны для своих отцов.
Как и в прошлый раз, она рвет бумагу на кусочки, позволяя им рассыпаться вокруг нее.
— Я хочу, чтобы он ушел, — процедила она сквозь зубы, признавая правду, которая гноилась в ней годами.
— Готово.
Он произносит это так спокойно, что она в замешательстве поднимает на него глаза.
— Что?
— Скажи только слово, и он умрет.
— Я… — Ее голос замолкает.
Но это единственный способ остановить это безумие.
— У него есть охрана, Ноа. Это не так просто.
Он усмехается. — Я не хожу с оружием наперевес, милая. Я не продержался бы так долго, будучи безрассудным.
Сможет ли она это сделать?
Может ли она приказать казнить своего собственного отца?
— Когда-то я любила его, — шепчет она. — Когда я была маленькой девочкой. Когда я не знала… на что он способен.
Ее мысли возвращаются к учителям и товарищам по играм, которые сблизились слишком сильно. Она вспоминает, как однажды они просто перестали приходить, и как она плакала, пока не уснула.
И она помнит единственного человека, который помог ей сбежать, и как дорого они за это заплатили.
Она запихивает воспоминание подальше, прежде чем оно поглотит ее.
Ноа не замечает ее внутренней борьбы.
— Ты была ребенком, — говорит он ей. — Конечно, ты любила его.
Он притягивает ее ближе, пока ее голова не оказывается у него на груди. Она слушает ровное биение его сердца и вдыхает его успокаивающий аромат.
— Я хочу сделать это с тобой.
Он напрягается и сжимает ее крепче. — Что?
— Я хочу пойти с тобой, когда ты это сделаешь. Я хочу помочь.
НОА
Его инстинкт подсказывает ему сказать ей "нет".
Будет лучше, если
