секретов и мы связаны с ним клятвой рода. Поэтому Рыжий остаётся и это хорошо, потому как то, что я услышала, выбивает у меня почву из-под ног, и я начинаю чувствовать холод стен тюрьмы Рок.
Оказалось, что весельчак и бабник, Гро-медведь — это король Георг Первый, он же герцог Клински, он же любовник моей Мары и мой враг.
Фро — это Фредерик Броди, маркиз, его друг, к моему удивлению, я поняла, что он никак не фигурировал в планах мести Мары, хотя и был рядом с герцогом Клински, когда тот прорывался к трону.
— Теперь твоя очередь Альфред, господин Фоам — чем ты занимаешься в Корции и откуда тебя знают гронингенские пираты?
— Ваше Величество, ваше сиятельство — говорю я, стараясь держать лицо, потому что понимаю, что «Штирлиц на грани провала». В первую очередь, я всё-таки банкир и занимаюсь банковским делом и немного торговыми операциями, а во вторую, вы действительно правы, я знаю Хавзара и его драккар, но они не пираты, а контрабандисты. И нет, опережая ваш вопрос, скажу — я не пользуюсь их услугами, банковский дом Фоам и Сын ведёт дела честно и добросовестно. Просто примерно год назад была ситуация, в которой я выручил Хавзара, спас от смерти его сына Нара, и он гарантировал мне, что не только я, но и все мои друзья будут неприкосновенны.
Связавшись с вами, Хавзар нарушил своё слово, — продолжаю свою «исповедь», — и я собираюсь решить с ним эту ситуацию.
— Вы знаете, где его найти? — спрашивает Фро… нет маркиз Броди
— Нет, конечно, — уверенно отвечаю, — но я, думаю, что он сам меня найдёт, когда обнаружит, что вас нет на острове.
— Думаете, что он собирался за нами, вернуться?
— Я не думаю. Я знаю. Хавзар не убийца и не станет оставлять людей на верную смерть.
— И всё равно, виселица по нему плачет, а вы его покрываете, господин Фоам — вроде как закнчивает свой допрос маркиз, но меня «несёт», — Да, а позвольте поинтересоваться, каким образом вы познакомились с господами контрабандистами и при каких обстоятельствах попали к ним в плен? Вероятно, каждый корцианский аристократ считает себя неотразимым и думает, что вправе распускать руки по отношению к женщинам. У Гронингенцев это недопустимо
На этом Гро вмешался — всё, давайте закроем эту тему. Вы Фоам нас спасли, но все эти знакомства не делают вам чести, поэтому я как ваш друг рекомендую вам покинуть Корцию на некоторое время и не распространяться о нашем знакомстве. Но я, уже как король Георг, приглашаю вас в столицу к зимнему сезону. Нам с Фро будет приятно ввести вас в высшее общество. Кстати, а как ваши планы относительно титула для сестры?
— Я работаю над этим — не стала я распространяться и «сдавать» местного губернатора с его предприимчивой супругой. Да и должен признаться, что я и сам собирался уехать, у нас новые проекты в колониях и на несколько месяцев я отправляюсь в Панчалу.
На том мы и распрощались с господами.
* * *
— Что ты думаешь об этом банкире, Аль? — спросил Фредерик мальчишку
— Да нормальный он, и он и его слуга сразу мне поверили, накормили и к трактирщику поехали, стали решать, что делать. Он смелый!
— Фро, чего ты к банкиру прицепился — Георг оторвался от своих грустных мыслей о том, что не всё так и гладко в королевстве, а всё потому, что не коронован, и Мара эта никак не найдётся. Хотя, может, она уже ждёт его в Ризе, может, Сторми её уже отыскал?
И продолжил, — он тебя расспрашивал кто мы, сколько у нас денег, связей, нет? Он просто помог нам, и не один раз, и ничего не просил взамен, что ты к нему цепляешься? Если так хочется расследовать что-то, то добро пожаловать на должность канцлера.
— О, спасибо за предложение — скривился Фредерик — а куда, позволь спросить, ты денешь Сторми?
— А это будет зависеть от того, нашёл он Мару или нет, потому что ты же сам всё видел… так больше не может продолжаться.
Глава 12. Государственный переворот
Риза, столица Корции, королевский дворец
Королевский дворец, куда король Георг любезно пригласил господина Фоам к зимнему сезону, находился в центре города. Сам дворец был очень старым строением, но его окружал прекрасный сад, разбитый ещё при жизни деда прошлого короля. Говорят его супруга, увлекалась ботаникой и этот сад в основном её заслуга.
Во всю ширину дворцовой территории, вдоль улицы, тянулась высокая ограда, увенчанная острыми пиками, вероятно, чтобы оградить сад от посягательств, верных подданных. Посередине ограды возвышались большие ворота из золочёных копий, видимо, для парадных выездов; маленькие калитка с другой стороны улицы, спрятанная за будкой привратника, предназначалась для служащих и слуг, которые выходи́ли или возвращались из дворца пешком.
Сам Георг жил в правой части дворца на третьем уровне. Из окон, выходивших на улицу, Георг мог наблюдать за внешним миром; с правой стороны территория сада была небольшой, и с третьего уровня было хорошо видно центральную часть города. И он иногда позволял себе, устроившись у окна смотреть на то, как по улице прогуливаются хорошенькие девушки.
В эту часть дворца также вела скрытая дверь, имевшая вход с первого уровня и отдельную лестницу прямо в апартаменты Георга. Эта дверь была, как насмешка над остальными входами во дворец и открывалась с помощью условного стука, или секретных слов, произнесённых нежным голоском.
Дверь вела в небольшую комнату, служившую как бы прихожей перед огромной спальней короля. Также в этой части дворца был кабинет и малая столовая, где Георг предпочитал завтракать, встречаясь с доверенными лицами или близкими друзьями.
Также рядом со столовой была расположена малая гостиная зала, где на самом видном месте стоял рояль и везде по стенам были развешаны доспехи, шпаги, кинжала, пики, и другие колюще-режущие виды оружия. Это была самая любимая комната Георга.
И сейчас Георг в распахнутом на груди халате, расположился на широком мягком диване в гостиной. На столе перед диваном стоял небольшой стол, на котором стояла початая бутылка вина́ и ящик с сигарами. В гостиную вошёл камердинер. Это был, единственный слуга Георга, который был с ним, с самого детства. Он никогда не интересовался политикой, всё, что его интересовало — это удобство его господина. Камердинера звали Морис. Морис пользовался полным доверием Георга и, хотя был уже очень стар, продолжал о нём заботиться. Войдя, он подал Георгу пачку писем.
