У рыжей есть характер. Как у Оливии. Как у нашей Нори. Но она подлая. Я бы сразу учуял, что к чему, а ты прозевал это».
«Где ж ты был, такой проницательный!»
«Надо же было позволить тебе учиться на собственных ошибках!»
– Бенедикт утверждает другое, – декан положил ладонь на исписанные листы. – Он ни словом не упомянул Родерика, зато подробно изложил все, что вы ему рассказали. Он утверждает, что это вы предложили ему план, как поквитаться с Лианор Орнелас. Я предлагаю вам решить дело, не поднимая скандала – он не пойдет на пользу ни вам, ни факультету. Если мне придется созвать этическую комиссию, вы можете навсегда потерять право практиковать.
Едва ли Корделия когда-либо собиралась практиковать. Семья ее, хоть и провинциальная, была не из бедных, и приданое за ней давали хорошее. Это Кассия считала, что лучший друг женщины – финансовая независимость, но мало кто в свете разделял ее взгляды.
– Напишите заявление об отчислении. Вы сможете восстановиться через несколько лет, когда эта история утихнет. Сможете доучиться – если, конечно, сделаете правильные выводы и ваше поведение будет безупречным.
– Меня оклеветали, и я же должна уйти из университета? – воскликнула Корделия. – Конечно Бенедикт утверждает другое! И я уверена, у него не хватило бы… простите, все мы знаем, что бедняга умом пошел не в отца. Я уверена, что ему кто-то подсказал этот план. А тот и рад был отомстить Лианор, они поссорились в первый же день учебы, и не подумал, какие интересы могут быть у советчика! Мы все знаем, кто этот «кто-то».
– Родерик? – повернулся к нему декан.
Родерик пожал плечами.
– Трудно доказать, что не бьешь жену по утрам, особенно когда у тебя никогда не было жены.
– Мы-то все гадали, что ты нашел в этой нищенке… А ты просто втирался к ней в доверие, чтобы в нужное время подкинуть мышьяк в ее комнату! – не унималась Корделия.
Сайфер зарычал еще громче – как только остальные его не услышали!
– В комнату женского общежития? – приподнял бровь Родерик.
– Ой, да все знают про то дерево, – отмахнулась она.
Декан хмыкнул. Похоже, он тоже знал про дерево.
– Или твоя подруга Оливия, с которой вас часто видят в библиотеке, подкинула соседке яд, – не унималась Корделия. – Может быть, на самом деле ты и за ней ухаживал, чтобы она приревновала и помогла…
Родерик рассмеялся. Декан опустил подбородок на сцепленные пальцы, наблюдая за происходящим.
– Откуда бы тебе знать про яд в ее комнате? – поинтересовался Родерик.
– Не делай из меня дуру! Об этом все уже знают! Лианор Орнелас арестовали сегодня утром за попытку отравить Бенедикта. В вещах ее нашли мышьяк, девочки подслушивали в коридоре, наложить тишину на комнату никто не додумался. Все видели, как ее уводили.
Да уж, слухи в университете действительно распространялись со скоростью лесного пожара.
– И не просто же так ты примчался к декану еще до того, как она вернулась в университет! Не знаю, как ты заставил Бенедикта написать вот это, но, пожалуй, мне его жаль.
Самому Родерику вовсе не было его жаль.
«Скажи ей, что Вернон собирался наведаться к ее жениху. Это поубавит ей прыти».
«Или наоборот, решит что ей нечего терять».
– Корделия, подумайте еще раз. – Сказал декан, и Родерик задумался, мог ли он знать о его настоящем происхождении. Слишком уж явно встал на его сторону. Впрочем, какая разница! Он прав. К тому же, он учился не первый год и у преподавателей давно сложилось о нем мнение – не просто же так ему предложили стать старостой и место преподавателя.
Но если он останется преподавать, их отношения с Нори…
«Только посмей!»
– Мне не в чем себя упрекнуть, – вздернула нос Корделия. – Я уверена, Бенедикт сам бы не додумался до такого плана. Возможно, я погорячилась, обвинив старосту, хотя у меня нет других врагов, а отвергнутым мужчинам оскорбленное самолюбие часто подсказывает планы мести.
«Скажи, что это ты ее отверг! Нам эта рыжая и даром не нужна, и с доплатой!»
«Вот еще!»
– Возможно, хотели опорочить Бенедикта, а тот, когда его ложь вскрылась, решил заодно утопить и меня. Вы, конечно, можете отчислить меня, господин декан, но это будет огромной несправедливостью с вашей стороны.
– Что ж, я хотел решить это дело без скандала, – вздохнул декан. – Придется собирать комиссию по этике.
– Слово Бенедикта против моего слова, – не дрогнула Корделия. – А еще все будут знать, что староста целителей еще с прошлого года…
– Затаил против тебя зло, потому что ты предпочла мне другого, – усмехнулся Родерик. – Ты столько раз повторила это, что я сам почти поверил. Зря ты так, в самом деле зря.
– Вы позволите мне удалиться, господин декан? – Она вздернула нос. – Я не желаю выслушивать завуалированные угрозы.
– Конечно. О месте и времени заседания тебе сообщат.
– В чем-то она права… – задумчиво произнес декан, глядя вслед закрывшейся двери. – Слово против слова, и никаких доказательств. Слово Бенедикта, который уже запятнал себя, ударив девушку и признавшись в клевете. Против слова Корделии, у которой репутация безупречна.
«Скажи ей, кто ты на самом деле! Она не посмеет больше спорить! Сперва упадет в обморок, а потом изгрызет себе локти до плеч!»
«Скорее отравит Нори, чтобы убрать соперницу…»
– Родерик?
Он заставил себя выдохнуть и не слушать, как беснуется дракон. Оказывается, декан продолжал говорить.
– И если она будет продолжать настаивать, что это ты подговорил Бенедикта, то и тебе придется предстать перед комиссией.
Родерик пожал плечами.
– Я не боюсь. Мне не в чем себя упрекнуть. К тому же Корделию уже ловили на попытке оболгать ту, кого она считала соперницей. – Он поднялся.
– Но не думаю, что она будет продолжать обвинять меня. Какова бы ни была, она не дура.
Скорее всего, она скажет, будто хотела, чтобы он на себе прочувствовал, каково это – оказаться под огнем несправедливых обвинений. Прочувствовал и устыдился.
«Я подумал, что три дракона, пожалуй, могут переварить одного человека. Одного рыжего, костлявого и очень противного человека».
«Отравитесь еще. В ней яда побольше, чем в изначальной твари».
– Еще раз простите, что потревожил вас в выходной. Разрешите откланяться.
«Зря только время потратили».
«Не зря».
Зато убедился, что Корделия считает, будто еще может всех переиграть. Значит, можно начинать действовать самому. Нет, вовсе незачем подбивать людей на всякие гадости, как это делала она. Достаточно раскрыть рот, дальше слухи все сделают сами.
И еще нельзя ни на миг оставлять Нори без присмотра, пока
