Сделав глубокий вдох, я развернулась и поспешила к двери, чтобы он не успел меня остановить. Он пробурчал себе под нос что-то, похожее на «невинная овечка». Покачав головой, я оставила его в бойлерной, пропахшей гниющим зомби.
* * *
Остаток дня в школе пришлось провести в спортивной одежде, да еще и с мокрыми волосами.
Ненавижу Рота.
Морис удивился, когда я села в машину и попросила отвезти меня домой. Обычно после занятий я ставила метки, но сегодня настроение было неподходящим.
В отличие от вчерашнего дня в доме меня встретила тишина. Я бросила рюкзак на пол и прошла через холл, собирая влажные волосы в небрежный пучок. Мне нужно было рассказать Эбботу о зомби в школе, опустив при этом часть, связанную с Ротом. Зомби в школе — это не шутки. Но Эббот, скорее всего, все еще спал.
В последний раз, когда я его будила, мне было восемь и моей единственной компанией был мистер Снотти. Я хотела, чтобы кто-нибудь со мной поиграл, так что постучала в каменную оболочку Эббота во время его сна. И очень пожалела об этом.
Сейчас повод разбудить его был серьезным. Он должен это понять. Ну и можно снизить градус его раздражения чашечкой кофе. Пару минут я отыскивала чертов кофе и фильтры, а потом целых пять минут не могла разобраться, как же эта кофе-машина работает. Чтобы понять, как эта штука действует, требуется инженерное образование! Нахмурившись, я потянула за рычаг из нержавеющей стали. Что, черт возьми, он должен делать?
— На самом деле это совсем не сложно.
Каждый мускул в моем теле напрягся. Я выронила из пальцев металлическую мерную ложку, и та звякнула о выложенный плиткой пол. Пытаясь унять нервозность, я наклонилась и подобрала ложку. Когда я выпрямилась, ноги еле держали меня.
В дверном проеме, скрестив массивные руки на широкой груди, стоял Петр.
— Вижу, ты осталась такой же неуклюжей.
Скажи это кто другой, замечание могло бы меня задеть. Я положила ложку на кухонную стойку — какой черт дернул меня сварить кофе? — и пошла к двери.
— Пропусти, — остановилась я в метре от Петра.
Он не шелохнулся.
— И все так же груба и вечно всем недовольна.
Подняв голову, я посмотрела на него. Я была младше его всего на год или два, но Петр казался гораздо старше из-за темной щетины, покрывающей его подбородок и скулы.
— Пожалуйста, дай мне пройти.
Петр шагнул в сторону, оставляя между собой и дверным косяком совсем немного свободного пространства.
— Довольна?
Меня ничуть не радовала мысль, что придется пройти в такой близости от него. Я протиснулась мимо, поморщившись оттого, что задела своим бедром его ногу.
— Ты же вроде хотела сделать кофе? — Он направился следом за мной. — Я мог бы тебе помочь.
Игнорируя его, я ускорила шаг. Я больше не попадусь на его лживо приветливый тон. Ни в этой жизни, ни в следующей.
Петр обогнал меня и преградил путь наверх — в безопасность. Он вздохнул.
— Так для кого ты делала кофе?
Вокруг сердца клубком свернулся страх.
— Дай мне пройти. Мне нужно наверх.
— Не можешь поговорить со мной и пяти минут?
Я по привычке нащупала кольцо на цепочке под футболкой и крепко сжала его в руке через ткань. Попыталась пройти мимо Петра, но он двигался параллельно со мной.
— Петр, пожалуйста, дай мне пройти.
Слабый солнечный свет из ближайшего окна поблескивал в небольшом гвоздике в его ястребином носу.
— Я помню то время, когда тебе нравилось со мной разговаривать. Когда ты с нетерпением ждала приезда моего клана.
Мои щеки залил румянец, и я еще крепче вцепилась в футболку. Кольцо больно впилось в ладонь. Раньше я была влюблена в этого идиота.
— Это было до того, как я поняла, какое ты дерьмо.
Петр сжал зубы.
— Я не сделал ничего плохого.
— Ты не сделал ничего плохого? Я просила тебя остановиться, а ты не…
— Ты дразнилась. — Он понизил голос. — И с каких это пор демоны имеют право голоса?
Я возмущенно втянула носом воздух.
— Я — Страж.
Рассмеявшись, он возвел глаза к потолку.
— Ах, извини. Ты только полудемон. Как будто есть какая-то разница. Знаешь, что мы обычно делаем с отродьями демонов и людей?
— Нежите и лелеете? — Я попробовала проскользнуть мимо, но он уперся ладонью в стену, перекрыв мне путь рукой.
— Мы их убиваем, Лейла. Что и должен был сделать с тобой Эббот, но ты же у нас такая чертовски особенная.
Я прикусила губу. Он стоял слишком близко. Если бы я сделала глубокий вдох, то могла бы попробовать на вкус его душу.
— Мне нужно увидеться с Зейном.
— Зейн все еще отдыхает. — Петр секунду помолчал. — Заболтался с Даникой перед сном.
Меня захлестнула иррациональная ревность, что было очень глупо, учитывая ситуацию, в которой я находилась.
— Тогда мне нужно увидеться с…
— Жасмин и близнецами? — спросил он. — Они дремлют. Наверху никого нет, Лейла. Тут только мы с тобой.
Я сглотнула.
— Здесь Морис. Наверху Джефф.
Петр рассмеялся.
— Ты такая глупая.
Под кожей начало распространяться слабое жжение. Я задержала дыхание. Если в этом мире и существовал кто-то, у кого бы мне хотелось высосать душу, то это был Петр. Он заслуживал этого больше всех.
Положив тяжелую руку мне на плечо, Петр улыбнулся.
— У тебя большие неприятности, маленькая полудемоническая сучка.
Меня захлестнула злость, и я дернула плечом, пытаясь стряхнуть его руку. Выпустив из пальцев кольцо, я приготовилась нарушить правило: не сражаться со Стражами.
— Ты мне угрожаешь?
— Нет. Совсем нет. — Он переместил руку мне на горло, обхватив его пальцами гораздо крепче, чем Рот. Какая ирония — руки демона казались мне более нежными, чем руки Стража. — Ты хочешь со мной бороться? Борись. Так будет легче нам обоим.
У меня все внутри перевернулось. Я действительно вляпалась в большие неприятности. В светлых глазах Петра отчетливо читалась жестокость. И хуже всего то, что он не видел ничего плохого в том, что делал. Его действия никогда не запятнают его душу: что бы он ни совершил, она останется девственно чистой. Зачем же ему сдерживать себя? Петр наклонился, обдав мою щеку теплым дыханием.
— Ты пожалеешь, что Эббот не забрал твою жалкую жизнь, когда ты была ребенком.
Плевать на правила.
Подняв колено, я ударила его между ног — туда, где больнее всего. Застонав, Петр схватился за причинное место. Я развернулась и, не оглядываясь, взлетела по лестнице вверх. В коридоре столкнулась лицом к лицу с отцом Петра и не смогла не задержать взгляда на рваном шраме, прорезавшем его губы. Однажды Эббот сказал мне, что этот шрам Илье оставил на память демон Повелитель.
