— Освобождение?
— Да. Здесь только он поможет.
— Могу. Придется тебе меня поддерживать. У меня нет той силы, что требуется. Ты же знаешь…
— Невинные люди, обвиненные в колдовстве, которых согнали в железный гроб и закопали под землю…
— Жестоко…
— Все для новой жизни, новой веры…
— Ты уверена, что Освобождение поможет?
— Уверена.
— Тогда забери у Атана меч, он мне понадобится.
Под слоем земли обнаружилась сталь. Добротная, из Императорских кузниц. С причудливым вензелем в левом верхнем углу и инициалами «БИС» — Берянская империя Святомира. Вопросы — кем были беспокойники при жизни, — отпали сами собой — неугодными.
Молодые люди налегли на стальную крышку — она не поддалась.
— Ё…. — возмущался Владимир. Его лицо перемазанное землей, кривилось от натуги, но сталь не хотела даваться.
— Лесь, — крикнул Атан, — мы не можем ее сдвинуть.
Девушка подошла к молодым людям, присела на корточки, поводила рукой над стальной поверхностью.
— Не трогайте ее, не сдвигайте. — сказала она направляясь к Миладе. — Она сама сдвинется. Как придет время.
Атан поднялся с колен, отряхнулся, вытер кинжал о ткань плаща и протянул кинжал Владимиру.
— Он теперь твой, — сказал Владимир. — Оружие послушное человеку, должно оставаться у него.
— Сегодня настоящий день сюрпризов. Боюсь представить, что будет дальше.
Владимир уставился на странника, требуя объяснения.
— Леся попала в переплет, сама из него выбралась. Теперь мы в полной заднице, копаемся в земле, в надежде упокоить кучу беспокойников. Лично я не верю, что нам это удастся, но чем черт не шутит. Ты — даришь мне кинжал. Не слыханная щедрость с твоей стороны… я польщен.
Странник развернулся и отправился отмывать лицо и руки от пахнущей смертным одром земли.
— Сволочь ты все-таки, Атан, — произнес Владимир, поднимаясь с земли.
— Я? Да. И даже не пытаюсь отрицать очевидное.
Вытащив из мешочка с травами необходимое количество, Милада сунула его Лесе в руки:
— Положи к себе, вдруг пригодится.
Леся сунула его в карман, особо не раздумывая. Все должно получиться.
Травница подошла к месту раскопок. Развела костер, кидая в него листья мяты, жевельвельника, амолты, шептала заклинания. Леся сунула Атану в руки старый талмуд, который давным-давно должна была отдать Миладе, но поначалу забыла про него, а потом в спешке не выложила из сумки. Вот и пригодился.
— Будешь читать вот это, когда поднимется ветер.
— Ты меня в священники записать решила? Так для роли монаха лучше Самойлов подойдет. Я не хочу ввязываться в вашу очередную авантюру. Не имею никакого желания.
— Слушай, хватит. У меня нет времени, чтоб тебя уговаривать. Вспомни, как ты мучился без помощи. Вспомни о том, что терзает тебя каждую ночь, как только ты засыпаешь. И не строй из себя сволочь, которой ты не являешься.
Леся развернулась:
— Читай, как только поднимется ветер, — сказала она через плечо и подошла к Владимиру.
— Смотри внимательно, чтоб Миладу не утащило внутрь. Держи, если надо, ударь, но не позволь оказаться внутри этого гроба. Я очень на тебя надеюсь.
Леся стала рядом с Миладой, поддерживая ее за руку. Меч Атана, который Милада уже успела заговорить для завершения ритуала, оттягивал правую руку от непривычки. Что они творят? Она не представляла. Она должна это сделать. Главное почувствовать боль чужой души во время. Милада скороговоркой шептала начало заклинания. Голова ее запрокинулась, глаза закрыты, руки разведены в стороны. Леся отошла от нее и стала наблюдать. Атан стал по другую сторону братской могилы, держа потрепанный фолиант на вытянутых руках. Владимир подошел ближе к Миладе, чтоб предотвратить любую возможность не уследить за ее движениями.
— Карлава, — громко сказала Милада в молитвенном экстазе.
Земля под ногами затряслась. Раздался громкий хлопок, и стальная крышка отлетела в сторону, скосив половину кустов и деревьев за спиной Атана, который вовремя успел пригнуться. Полувысушенные трупы в битком набитом стальном гробу взывали о помощи безобразными зияющими дырами ртов. Милада размеренным шепотом, напоминающим жужжание пчел в улье, продолжала плести заклинание. Владимир, обхватил Миладу за талию и прикрыл глаза.
— Она тянет из него энергию, — решила Леся и закрыла глаза для того, чтоб в очередной раз дотянуться до чужой боли и успокоить ее.
Поднялся ветер, сносящий с ног. Атан не твердо стоял на ногах, сохраняя равновесие:
Даур снидже хорта морлите синхоэн
аун схирте бимто моде ту сифан
корда мили ту эрте сому ногиван
вонту сильэн ду рхарт ту ро прирэн.
Души тех, что блуждают во мраке
Звук его голоса подхватил ветер и разнес по всему лесу эхом, отзывающимся в вышине деревьев. Ветер усиливался, пытаясь сорвать со странника плащ, но Атан держался, продолжая читать:
Успокойтесь, найдите приют
Не терзайте живых. Не терзайте себя
Уходите!
Ветер сшиб с ног Атана. Он стал на колени, с трудом вытащил кинжал подаренный Владимиром и воткнул в землю, держась одной рукой за него он продолжил читать.
Даур снидже хорта морлите синхоэн
аун схирте бимто моде туан сифан
корда мили ту эрте сому ногиван
вонту сильэн ду рхарт ту ро прирэн
Атан почти успел дочитать. Оставалась одна строчка, разгулявшийся ветер вырвал книгу из рук странника, и она полетела над головами компании, норовя попасть в лоб. Атан схватился за хрупкую опору кинжала двумя руками и стал молиться. Что же теперь будет? Впервые в жизни искренне, боясь не только за себя. Даже в ту ночь, когда его драли черти, прогоняя через ужас ада, он так не боялся. Он был один. Никому не нужный, да и ни в ком не нуждающийся.
Владимир крепко сжимал Миладу, пытаясь удержать ее от падения вниз. Она брыкалась и рвалась вперед. Глаза ее светились безумием. Владимир перехватил Миладу за талию одной рукой, оттащил от края, прижал ее к огромному стволу дерева, прикрыв собой. Над его ухом лязгнули зубы. Она еще и кусаться вздумала! Ногти Милады, словно когти взбешенного животного рвали на нем одежду, разрывая в клочья добротную кожаную куртку.
Леся не могла нащупать чужую боль. Духи не отзывались на ее призыв. Она билась в отчаянии. Что ж это за дар такой, если он не отзывается в нужный момент! Она открыла глаза. Ветер хлестал ее по щекам, выворачивал кусты и деревья с корнем. Атан на самом краю могилы держался еще, в странном оцепенении шепча собственную молитву. Владимир закрывал собой Миладу рвущуюся к краю. Остатки одежды болтались на нем лохмотьями, капельки крови выступили на багрово-красных ссадинах, расцветивших его спину. Ветер швырялся обломками, пылью, и сорванной листвой. Здоровая ветка летела в сторону Владимира, продолжающего бороться с Миладой.
