— Ешь, ешь. Тебе силы нужны. Где-то ты их, дочка потратила почти все. Пока я этого понять не могу, ну да ты мне ещё не всё рассказала. А варенье… Ещё бы. То кладбищенская земляника — слаще её нет, это всем известно. Одна Ведьма даже песнь сложила. Про землянику эту. Так и пела — «слаще её нет». Они ж блаженные, менестрели эти. Ходят по мирам со скрытой магией, песни свои поют — чтоб просыпалась она хоть иногда — давала живущим силы. А того они не знают, что спит магия в тех мирах не просто. Не хотят, значит, её живущие в нём, в этом мире. Магия напрашиваться не будет. Ей что? Не зовут — она и спит.
— Я слышала про миры без магии, — кивнула Вивьен.
— И где ж ты такую глупость услышала? — Анук только головой покачала. — Мир без магии не дышит — запомни. А кто не дышит, тот мёртв. Вон как макабр твой. Но то макабр! А то мир… Мир должен быть живым — тогда в нём можно жить. Другое дело — магия спит. Спит — значит дышит. Только…тихо. Очень тихо. Понимаешь меня?
— Да, — уверенно кивнула девушка. — Понимаю.
- Вижу, что понимаешь, — довольно кивнула Анук. — А теперь расскажи-ка мне всё. Подробно расскажи! Хочу понять, что с тобой случилось. Спасибо Свету, Тьме и макабру — привели тебя ко мне быстро. Сил у тебя совсем не было. Кто-то у тебя их отнял. Или что-то.
И Вивьен рассказала. Про всё — как они пошли в «Маску». Как там интересно и сколько там всего! Про то, как эльф сделал ей на левой лопатке магическое тату, и теперь она не проваливается каждый раз в сон на двое суток, стоит лишь поиграть на флейте!
Анук попросила показать ей рисунок. Долго водила сухим, морщинистым пальцем по мерцающим нитям ловца снов — крыса шевелила усиками, пёрышки слегка подрагивали, словно на ветру — рисунок жил своей жизнью. Старуха что-то прошептала, смочила спину каким-то зельем, и Вивьен опять продолжила свой рассказ. Она рассказала про Дриэля и оживший росток золотого крейна.
Анук слушала, чуть склонив голову набок. Иногда задавала вопросы, как Вивьен самой казалось — странные. Например — ровные ли были уши у эльфа Дриэля или одно чуть ниже? Просила до мельчайших подробностей вспомнить рисунок на теле торговца. Ну как ей сказать, что когда видишь полуобнажённого эльфа, такие вещи не запоминаешь?
Старуха долго смеялась, слушая про болотного эльфа — мол, не бывает таких существ — карликовый гоблин просто заморочил несмышлёным адептам головы. Помрачнела, узнав, что Вивьен едва не украла какая-то преступная шайка. Но больше всего Анук заинтересовал дракон.
— Кашлял, говоришь…
— Да, он был простужен. Но когда услышал музыку — ему стало легче.
— Перестал?
— Что?
— Ты сыграла — кашлять он перестал, спрашиваю?
— Кажется, да.
— Кажется ей… Тебе зачем ловец твой, а? Для красоты? Эльфов болотных соблазнять? — рассердилась старуха. — Зайдёшь к Морталии. Скажешь, что тебе нужен шар. Проси маленький — тот, что в ладонь помещается и всегда носи с собой. Покажешь ей тату и попросишь научить тебя сохранять воспоминания и вызывать их вновь.
— Воспоминания? Я думала, речь идёт о видениях.
— Да какая разница! Брысь! — прикрикнула Анук на котов, пытающихся стянуть со стола лепёшку. — Брысь, сказала! Какая разница, — продолжала старуха, отвернувшись к полкам, в то время как Вивьен быстро сунула лепёшку котам. — Я всё вижу! — бкркнула Анук, не поворачиваясь. — Так вот. Какая разница? Видение так же хранится у тебя в памяти, Вивьен. То есть разница, конечно, есть, но ты не думай об этом. Постарайся вспомнить — кашлял дракон после твоего концерта или нет. Это важно. Драконы, и правда, любят музыку. Некоторые из них даже слишком сильно, — Анук покачала головой, поворачиваясь к столу с очередной баночкой варенья из кладбищенской земляники — крупной и сладкой. Музицируют по мирам, ради этих своих звуков и мелодий отказываясь от неба. Редко, конечно, такое бывает, но бывает. Я же говорю — блаженные они, все эти менестрели. Пишут музыку про луну, про звёзды. По небу скучают, само собой. В тех мирах они летать не могут, только в душе. Они, понимаешь, что-то вроде мессии… Ведьмы, Драконы. Путешествуют по мирам, в основном по спящим. Почти мёртвым! Будят песнями магию. Хорошо ещё, если их там не убьют местные жители, которым они так хотят помочь…
Вивьен слушала Анук с открытым ртом. Старуха это заметила и тут же нахмурилась:
— Так. Ты, дочка, вот что — не забивай-ка ты всем этим себе голову! Я старая уже. Болтаю, болтаю. Ерунду всякую. Ты меня не слушай. Говоришь — трубку он тебе дал? Дракон твой?
— Да, — Вивьен полезла в карман мантии. — Вот!
Анук повертела трубку в руках, удовлетворённо кивнула.
— Я дам тебе смесь трав. Захочешь меня найти — раскуришь, и дым полетит к нужному погосту. Иди к сторожке — в глубь, к центру. Заблудишься — выпустишь макабра — появятся коты. Всё поняла?
— Да. Спасибо! Но мне пора, — Вивьен тяжело вздохнула. — Не знаете, где мне тут найти какую-то вредную и злую старуху? У меня отработка.
Анук смеялась так, что даже коты проснулись, недовольно щурясь на хозяйку.
— Ой, дочка! Ну, насмешила! Гонять чаи и рассказывать мне обо всём — вот твоя отработка, Вивьен Ланмо! А вредная старуха, дурочка, — это я! И нисколько я не вредная и не злая. Дорожки подмести, листья убрать — всё, о чём прошу. Но детям нравится друг друга пугать. Они рассказывают, будто я заставляю выкапывать из могилы червей и есть… Ха-ха-ха…Избалованные, ленивые дети! Их я не угощаю вареньем, понятное дело. Но и зверств таких не чиню — сказки это всё!
- Я это уже поняла, — кивнула Вивьен, и они с Анук улыбнулись друг другу.
…
Огромная луна сияла над Чёрным замком. Нэйт любил полнолуние. Они специально построили Академию Смерти именно в этом мире — здесь самое частое количество циклов, самая яркая, большая и красивая луна. Он, правда, не так много путешествовал, ибо так уж сложилось, что большинство сильнейших некромантов рождается у них. Адепт-иномирянин — большая редкость, как правило. Другое дело — преподаватели.
Говорят, есть миры, где много разноцветных лун, но подобные чудеса больше на руку зельеварам. Некроманту же нужна одна луна. Большая. Белая. Печальная, словно пустая глазница черепушки и холодная, как дыхание смерти. Такая, как сейчас…
— Любуешься пейзажем? — послышался за спиной насмешливый голос. — Полная луна над кладбищем из башни замка — что может быть прекраснее? Но надо вернуться к делам. Взгляни, — и магистр Морталия Хэдер протянула ректору исписанный листок.
Магистр по предсказаниям поставила условие — она берётся читать мысли духов Великих, но расшифровывать записи будет сама. Все ждали, пока маг придёт в себя и примется за работу. Древние языки некромантов не самая простая вещь в магическом мире, и лучше Морталии специалиста не найти. В Академии Смерти уж точно.
— Ты ведь специально ждала момента, чтобы показать это мне одному? — после долгого молчания произнёс Нэйт.
— Да, Квэркус, — был ответ. — Именно так.
— Но почему? Почему сразу не представить данные Совету?
— Потому что ты порядочней и чище Совета. Жаль только боишься ответственности.
— С чего ты так решила?
— С того, мальчик, что ты злишься. Тот, кто не боится ответственности, напротив, радовался бы. Но это можно пережить. Главное, ты лишён болезненный амбиций, отравляющих разум.
— Ты имеешь в виду Маноса? — перстень на пальце Нэйта вспыхнул зелёной звездой, ему в ответ засиял голубой кристалл в кулоне Морталии.
— Я согласен с магистром Хэдер, Нэйт, — из полумрака коридора западной башни, из огромных стрельчатых окон которой ректор любовался луной, бесшумно выплыла ещё одна фигура.
— Магистр Яр, — Нэйт слегка поклонился. — Рад, что вы здесь. Итак, господа, чувствую, у нас с вами намечается заговор на троих против Совета…
— Никакого заговора, — Морталия пожала плечами. — Все уже знают.
— Все, кроме Маноса? — уточнил ректор, не дожидаясь ответа — всё и так было ясно, как белый день.
В последнее время Манос — сильнейший, влиятельнейший некромант, вёл себя странно. Это восстание мёртвых… Слишком многое указывало на то, что это он. Слишком многое…
