Филиус — уроженец Забугорья, не добившись успеха на родине, решил обосноваться в Цароссе. И если здешние жители в основном были маги стихий, то забугорцы в большинстве своем — менталисты. Опасный дар с огромной разрушительной силой, прямое его использование запрещено в империи. Филиус дорожил своей жизнью и не собирался никому раскрывать о мощи своей скрытой силы. Тенью он проскользнул в бальный зал. Сейчас мужчина видел всех как на ладони. Из толпы в центр вышел Матвей Владимирович. Императорские слуги выкатили серебряные столики, а на них в красочных жестяных банках находились восхитительные глазированные фрукты в шоколаде.
— Прошу, ваша светлость, отведать Сливовские глазированные фрукты! — мужчина подкатил столик Императору и, затаив дыхание, замер.
Император ленивой походкой сошел с трона и подцепил десертной вилкой одну из сладостей, откусил небольшой кусочек. Пряная сладость обволокла его рот, и тут же растаяла нежным желе на языке.
— Это просто восхитительно! — отбросив столовый предмет в сторону, посмотрел на Сливова. — Да, Матвей Владимирович, вы не зря носите звание первого поставщика империи! — он стоя аплодировал шоколаднику, и все гости поддержали его в этом.
Филиус был вне себя от ярости. Как этому чужаку удалось повторить столь сложную рецептуру? Даже он не смог этого сделать! Интерес перевесил здравый смысл, и мужчина двинулся в толпу зевак, окруживших Сливова.
Император вернулся на трон и жестом повелел продолжать торжество. Все гости с интересом принялись дегустировать аппетитный десерт и с восторженными возгласами хвалили Сливова. Матвей Владимирович принимал поздравления.
— Ну же откройте ваш секрет, как вам это удалось? — не удержалась одна из красавиц вечера.
— Отдых в Канараиле вам явно пошел на пользу! — выкрикнул кто-то из толпы людей.
Сливов заулыбался, теперь не было нужды продолжать держать все в секрете. Основная работа по созданию глазированных фруктов в шоколаде была закончена. Вся продукция, изготовленная на острове, уже на полпути к Цароссе.
— Канараил мой второй источник силы в производстве кондитерских изделий! — никто не понимал, что имел в виду мужчина. И лишь Филиус верно истолковал его слова.
— Не может быть? Когда вы успели? — негодовал второй поставщик Рокнейм.
— Неожиданно, правда? — в разговор вступил протиснувшийся в толпу Алексей Федорович и похлопал забугорца по плечу. — Мои поздравления, дорогой Матвей Владимирович! Только что снял пробу с вашей новинки. Ваши фрукты действительно не уступаю забугорским. Осмелюсь сказать, даже превосходят их на порядок.
— Филиус, а что вас так, собственно, удивляет? Предприимчивый человек предприимчив во всем! — Сливов улыбнулся и торжествующе посмотрел на Рокнейма.
Мужчина принял его ответ за вызов, молча развернулся и подошел к сервированным сластями столикам. Он быстро подцепил вилкой глазированный фрукт, рассмотрел его — никаких подтеков или следов таяния шоколада — и надкусил. Вкус был совершенным! Нежнейшая глазурь растворилась на языке моментально, а сладкий фрукт раскрылся цитрусовыми нотками.
Филиус быстро сплюнул ненавистные фрукты в салфетку и демонстративно оттолкнул ногой столик. За его спиной раздался сдавленный смех Сливовских подхалимов. Такого он не мог простить шоколаднику, и обязательно найдет способ ему отомстить. На выходе Филиус столкнулся с женой Сливова, которая спиной закрывала Алевтину. Девушка побледнела, а в глазах ее отобразился страх. Он определённо почувствовал, что девушка его боится.
— Дамы! — слегка в поклоне склонился мужчина. — Я запомнил нашу встречу, — небрежно он бросил эту фразу Але, и легкая ухмылка коснулась его губ.
Когда мужчина покинул зал, Алевтина нашла в себе силы заговорить:
— Степанида Сергеевна, он что-то задумал. Я чувствую, ждать беды!
— Не родился еще такой человек, которому было бы под силу сломить наш дух! — женщина старалась не показывать своего страха и чеканила уверенно каждое слово.
Хотя в душе она понимала, что просто так Рокнейм не оставит их.
***
Евдокия с тоской смотрела в окно на императорский сад. Пожухшая листва на ветвях деревьев окрашивалась в разные цвета в свете гирлянд. Яркие огоньки переливались в темноте и бросали блики не только на деревья, но и брусчатку, которой выложены садовые дорожки. Как же девушке хотелось наравне со всеми прогуляться в саду, посетить прекрасный бал, и чтобы тот, о ком она думала ночами, подумал о ней не как о прислуге, а как возлюбленной…
Она обхватила рукой край подоконника, ее душа разрывалась на части от несправедливости. Почему ей было суждено уродиться безродной девкой? Мыслями она была в бальном зале. Одна лишь мысль, что Василий улыбается всем подряд красавицам, отравляла ее настроение. Евдокия развернулась и увидела, как одна из прислуг гостей занесла парчовую плащ-накидку своей хозяйки.
— Эх, такую красоту испортили! И как можно было пролить вишневый напиток, и как теперь быть? — девушка грустно вздохнула и присела на мягкий пуф.
Евдокия и сама не поняла, как в ее голове родилась идея столь сумасбродная и отчаянная.
— Давай я пятно выведу? — она ловко откупорила маленький светлый пузырек с фиолетовой жидкостью.
Прислуга долго не решалась выпустить накидку из своих рук, но в итоге сдалась. Жидкость зашипела на материи, и вишневое пятно превратилось в белую пену.
— Отлично, теперь только смыть и просушить. Но для этого обычная вода не подойдет. Извини, секрет открыть не могу, — Евдокия тяжело вздохнула. — Это старинный рецепт моей бабушки, — перешла на шепот. — Поэтому в дамскую комнату я пойду одна.
Евдокия выскользнула в коридор, и из маленького мешочка в кармане передника взяла горстку порошка. Его крупинки быстро высушили мокрый след на ткани. Девушка быстро накинула плащ на плечи и накрыла голову капюшоном. Сердце бешено колотилось в груди, когда она осторожно ступала по паркету, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Наконец, Евдокия подошла к массивным дверям бального зала. Ей повезло — они распахнулись, и из них вышел чем-то рассерженный мужчина. Он вихрем пронесся мимо, не обратив на девушку никакого внимания. Она шагнула в большой зал, залитый ярким светом огромных люстр.
Гости дегустировали яства, а Евдокия не смела близко подходить к ним, ведь ее могли заметить. Она начала осторожно продвигаться вдоль стены, рассматривая внимательно присутствующих здесь. Заиграла громко музыка, и мужчины повели в танце своих дам. Евдокия уже отчаялась увидеть того, кто всецело занимал ее мысли, как вдруг Василий прошел мимо нее к своей семье.
Он перекинулся парой слов с братьями и неожиданно склонился перед Алевтиной. Девушка ответила на его приглашение, и пара закружилась в танце. Болезненный укол ревности пронзил Евдокию, черной завистью наполнилось ее сердце. Сейчас она всей душой ненавидела Алевтину и хотела быть на ее месте. От напряжения закололо в висках, душно и невыносимо было находиться за спинами господ, которые никогда на нее не посмотрят так, как на этих приглашенных дам. Она закусила нижнюю губу и почувствовала металлический привкус крови — ей ничего не оставалось, как только покинуть это место. Она направилась на выход и пришла в себя только когда вышла в огромный коридор.
Не принесло ей счастья нахождение в этих стенах. В поселке все обсудят, позавидуют и вскоре забудут о столь интересном факте, как посещение ею императорского бала. Слишком все заняты рутиной и бытом, не до торжеств. А с чем останется она?
Духота не отступала, но приходилось терпеть, пока она не попала в крыло для прислуги. Здесь девушка смогла немного расслабиться и, наконец, облегченно выдохнуть. Она откинула с головы капюшон и расстегнула плащ. Нужно вернуть прислуге накидку ее хозяйки, пока та не кинулась на поиски. Евдокия сняла плащ и только хотела взяться за дверную ручку, как кто-то зажал ей рот и оттащил в сторону. Ей хотелось закричать, но не вышло. Она попробовала укусить своего обидчика, но жгучая боль пронзила все ее тело. Евдокия старалась собраться, но мысли разбегались.
